бы

      Она бы, наверно, любила чай и яблоки, если бы была человеком.       Она бы, наверно, не была такой, какая сейчас, не написала бы эти чёртовы книги, и не встретились бы они вообще никогда.       Она, он уверен, бы совершенно точно любила сладкий зелёный чай и бледные жёлтые яблоки.       Не прятала бы глаза за отпущенной чёлкой поначалу. Знала бы, как пользоваться телефоном, зачем существует в литературе классификация жанров. Он сам очень удивился, когда понял, что девочка о чём-то таком понятия не имеет. Не было бы столько крови и столь странного стиля текста, подминающего под себя правила грамматики и лаконично, но от этого не менее исчерпывающе повествующего о том, какой длины кишки у трупа и как долго будет находиться в сознании человек, если отрезать ему руку.       Не было бы бессонных ночей и сонных вечеров, когда ему самому приходилось ходить к ней на квартиру, чтобы проверить, жива ли она вообще. Иногда, даже повзрослев, она вела себя как ребёнок. Иногда нарочито, а иногда так выходило само. Такацуки действительно была чем-то очень странным, даже при том, что Шионо знал о её природе гуля. И Сен, кстати, в тот вечер видела его быстрый взгляд в сторону холодильника. Видела, да промолчала. Тогда и после они ни разу об этом не говорили. Так они и жили, скрывая каждый чужую тайну то ли со страха, то ли в обмен, то ли и сами с собой не понимая, зачем им это всё.       Они работали вместе достаточно часто и долго, чтобы он смог привыкнуть к совершенному беспорядку, царившему в её комнате. Шионо научился проскальзывать между вещей, разбросанных везде, где можно (и нельзя). Сен перестала засыпать прямо за столом и на полу. Ну, не то, чтобы вообще перестала, но начала делать это намного реже. Если бы она была человеком, наверно, она бы могла любить котов. Шионо слышал, что у некоторых гулей достаточно чуткий нюх, с которым, наверно, неприятны запахи животных. Впрочем, разные источники противоречили друг другу.       Если бы не было воли случая, благодаря которой он всё же разыскал не совсем маленькую девочку в тысячной токийской толпе, то не было бы и тяжёлых вечеров, проводимых в препирательствах насчёт всяких текстовых мелочей, и презентаций книг, написанных с большим трудом. Можно сказать, тогда им крупно повезло всё-таки найти друг друга.       Он бы мог предположить сотню всяких вещей, которые она могла бы любить, но какой в этом толк, если её больше нет? И, даже если каким-то образом ей удастся избежать смерти, он всё равно не мог представить сколь-нибудь реалистичный сюжет, в котором им бы снова пришлось встретиться. Скажем прямо, в сюжетах он не был силён никогда. Поэтому он продолжит делать маленькие и основанные на логике правки, а сюжет оставит кому-то другому.       Прямо сейчас вот ему просто необходимо прочитать внушительное количество заявок свежих авторов, чтобы отсеять неплохие тексты от ужасных (которые так любят присылать некого рода люди). Это всегда было его работой, самой основной и постоянной. Но это он сделает вечером, а пока...       Подходя к её дому, Шионо прикидывает, где же в этот раз она могла оставить ключ. Тот без особых усилий находится около почтовых ящиков под ковриком (а почему нет?). В квартире непривычно тихо, пустынно, только вот окно шумит водоворотом нескончаемых передвижений машин. Изгибами кишечного тракта вьются едко-красные наушники около пустого круглого гнезда в компьютере. Выключатель возведён в боевую позицию, но лампочка, видимо, перегорела, так что светом комнату одаривает исключительно то самое шумящее окно.       Беспорядок вдруг стал как-то уныл и напоминал о том, что хозяйка его сюда вряд ли вернётся. Даже книги были более аккуратно рассеянны по комнате, что ли, навевая на редкого посетителя грусть и пыль со своих корешков.       Стол, привычно усеянный всякими хламом от ручек до котов счастья, красовался одной лишь неприевшейся частью интерьера. На чёрной обложке оного красовалась два слова "Король Бильейг". Шионо мягко обогнул стул на колёсиках, привычно ощупал угол стола, чтобы не напороться на него. С плохоскрываемыми (да и было бы от кого) неверием, мольбой, даже надеждой, он поддел лёгкую обложку и открыл представительный разворот. Выклейменные чёрной ручкой два слова "дорогому Шионо" немного непривычным старательным почерком не оставили ему и шанса избежать подсознательных самобичеваний. Ну, или просто долгих раздумий, бессмысленных из-за недостатка информации. В любом случае сегодня он вряд ли уснёт. Хм, а эта подпись была последним словом, выведенным её рукой, которое ему довелось видеть - последний рассказ он отредактировал и отдал в архив неделю назад. Помимо Сен среди авторов этого сборника было ещё с полдюжины человек, так что Шионо вычитывал и их тоже. Подумать только, она попросила другого редактора о быстрой работе, пока он был занят. Так и вышло, что он не читал её последнюю (скорее всего) книгу.       Выйдя за дверь и дождавшись щелчка, он закурил. В сумке лежала слишком уж тяжёлая для своих размеров и параметров книга, а ещё ему всю ночь предстояло читать чужие рукописи.