Из поземелья

Жалок тот, кто молит о прощении, тут же обманывая снова. Жалок тот, кто выставляет себя беспомощным. Жалок тот, кто носит маску. Маска, будь она красочной, красивой, или будь она страшной и уродливой, никогда не скроет всего, что находится под ней. Маска не спасает. Она лишь создаёт иллюзию. Жалкую иллюзию. Всю свою сознательную жизнь я провёл в заточении в замке своих родителей, ушедших слишком рано. Воспитывал меня дядя, и имя его я помню очень смутно. Кажется, его звали Пиллимаром. Его огромный портрет до сих пор висит в холле, весь покрытый паутиной, местами масло облупилось. Острые, аристократические черты лица обрамляли слегка вьющиеся чёрные волосы, которые были у всего моего рода. Умер он в возрасте сорока двух лет, от рака. Строгий взгляд всегда смотрел на меня с безразличием. Он хотел воспитать хорошее продолжение рода Б. Но я никогда не хотел быть таким, как он. Быть холодным, запирать свои чувства. Моё невеселое детство я провёл в этих стенах, в которых сейчас было пусто. Я единственный человек здесь. Вся прислуга давно сбежала, а я же просто боялся выходить наружу. Мне было действительно страшно. Я не знал, что находится за огромными старыми дверями. А виной моему затворничеству стал случай, который произошёл как раз с моим дядей перед его кончиной. Это я смог узнать из дневника, который он вел с двадцатого года своей жизни. Последние две страницы были написаны на скорую руку, как будто Пиллимар боялся, что ему могут помешать, как будто он торопился сделать последние записи, прежде чем уйти. Может быть, он хотел, чтобы именно я прочёл их, и именно поэтому оставил дневник у своей кровати. Он не вел записи последние четыре дня, а значит, что он боялся не успеть. Из почтенного мной на этих двух страницах, я понял только то, что мой дядя не угодил королю, из-за чего за ним началась погоня. В городе его уже поджидали стражники, готовые бросить его в темницу. Дальше написанное почти невозможно было различить, почерк стал меньше и непонятней. На следующей же странице была нарисована некая карта, как я понял, это карта подземелья под замком семейства Б. Я смог узнать по знакомым мне ходам некоторую часть плана. Судя по всему, я просто не все исследовал, блуждая в лабиринтах подземелья. В одной из дальних комнат стоял неровный крест, указывающий на некую цель. Я откинулся на кресле, кладя дневник на колени. Под моими ногами огромная серая крыса утирала лапками свою мерзкую морду. Её глаза-бусинки смотрели прямо на меня. Живность в моем доме давно перестала бояться человека, ведь я не мог ничего сделать с ними. Сырой затхлый запах давно поселился здесь, вместе с тараканами, жуками и крысами Мерзкие животные обнаглели совершенно, даже не смотря на отшельника. Животное убежало, видимо в сторону кухни, на которой я иногда готовил свою скудную пищу. Огромные мрачные залы уходили от единственного освещенного помещения во всем разваливающимся сооружении. Плотно задернутые старые и пыльные шторы не пропускали ни одного луча света в замок. Тут никогда не было света. Только я и мои мысли. Мой маленький мир. Моё личное безумие. На самом деле я никогда не считал это безумием. Более чувствительным людям суждено увидеть то, этого обычный глаз никогда не достигнет. И мне выпала эта возможность. Пусть я и не собирался искать то, что мне было уготовано в подвале, я в то же время понимал, что однажды я столкнусь с этим. Случайностей не бывает, я не случайно нашёл дневник Пиллимара и карту в нём. Встав с кресла, я выглянул в окно. Я не выходил на улицу, но часто я смотрел в старое окно с выбитым стеклом, которое позволяло мне представить, что происходит за стенами замка. Я высунулся из окна примерно по пояс, осматривая владения семейства Б. Жуткие, сухие, кажущиеся иссиня чёрными они пугали мой взор, заставляли что-то глубоко внутри меня трепетать. В этой чаще я часто замечал некие странные вещи, способные свести с ума обычного, незащищенного человека. Возможно, мы должны благодарить нашу природу за то, что она оберегает нас от всех истин этого мира. Большинство скрыто от наших глаз, оставляя возможность увидеть это людям более подготовленным. В мою дверь начинает ломиться огромное нечто. Ясно, что габариты у него огромные. В этот момент моё сердце теряет чувства. Я не чувствую ни ужаса, ни страха, ни даже удивления. Благоговенное спокойствие царит внутри меня. Видимо, то, что убило дядю пришло и за следующим членом семейства Б, последним потомком. Я навалился корпусом вперёд, преодолевая преграду в виде подоконника.