Dark, darker, yet darker

Н-е-н-а-в-и-с-т-ь. Гастер морщится: Чара, кажется, фонит этой эмоцией на всё Подземелье. Злость на судьбу, беспросветное отчаяние, зависть - это всё он уже ощущал от своей вынужденной собеседницы, но ненависть, концентрированная и прожигающая пространство - что-то новенькое. "Что-то случилось?" - лениво интересуется он. - Гас, ну ты посмотри, что творится! - восклицает Чара, всплеснув прозрачными руками. Монстр никак не может отделаться от ощущения, что девочка сейчас напоминает ему земную птицу, которую он видел в одной из своих энциклопедий - маленького, встрёпанного и весьма удручённого положением вещей воробья. "Моё имя Гастер", - сухо и привычно говорит он. - "Ты разве не рада, что монстры выйдут на поверхность? Ведь вы с Азри..." - Заткнись! Не смей произносить его имя! Гастер вздыхает. За столько лет ему так и не удалось научить этого ребёнка вежливости. - Он... он считает меня плохим человеком, Гас, - по щекам Чары текут призрачные слёзы. - Он так легко согласился дружить... с ней? Он забыл меня? После всего, что я сделала ради него?.. "Молодые люди в вашем возрасте довольно легко забывают старые привязанности... эй!" Чара от души пинает Гастера, но бесполезно: воздух проходит сквозь воздух. Он ощущает, что колебания ненависти в её бесплотном теле направлены теперь и на него тоже. Молодец, "Гас". Продолжай в том же духе. Ты никогда не умел общаться с детьми. Он открывает рот, чтобы попытаться исправить положение, но Чара его опережает: - У меня ведь тогда почти получилось... Почти, мы уже были на поверхности! Почему он не мог верить мне до конца? Он обещал! Обещал, Гас! Я умерла ради него! - она хватается руками за голову и в немой отчаянной растерянности смотрит куда-то в одну точку чёрного, бесконечного пространства. Гастер следит за направлением её взгляда, медленно осматривает один чёрный участок, другой чёрный участок, третий... Здесь никогда ничего не меняется. Скука. Пространство, конечно, при желании можно искажать, ломать, и тогда оно показывает картинки: можно увидеть любую точку Подземелья. Можно осмотреть все точки одновременно. Можно услышать любой разговор. Но все разговоры там об одном: как выбраться на поверхность. И что-то всегда подсказывало Гастеру, что другие монстры - выберутся. А он? Застряв в этой черноте, он прошёл все круги Ада. Он отрицал. Надеялся. Воодушевлялся и искал. Страдал и погружался в пучину отчаяния. Снова искал... Он тоже ненавидел. Ненавидел те руки, которые столкнули его в Ядро. Руки сейчас казались ему бестелесными, будто он упал не от них, а от чьего-то мощного дыхания. Он тысячу раз пытался вычислить, кто сделал это, но так и не смог понять, на ком из монстров лежит ответственность за его незавидную судьбу. Может, это и были руки его судьбы. Хе-хе. Мысль, достойная Королевского Учёного. Молодец, "Гас"... Крошечная надежда вспыхнула и стала ярче, когда он встретил в этой черноте душу. Душа оказалась человеческой: она светилась ярко-красным сиянием, в котором безошибочно угадывалось пламя решимости. Гастер подумал, что это тот единственный шанс на спасение, данный ему неведомыми богами. Он никогда не верил в богов, будучи учёным, но готов был поверить в кого угодно, будучи бестелесным призраком. Монстр напряг все свои силы и попытался поглотить эту душу, соединиться с ней, стать снова живым. Хотя бы почувствовать себя живым, хоть на миг... Но душа не хотела. Она на что-то ещё надеялась. Она кого-то ждала. Гастер пробовал снова и снова, раз за разом - но сила человеческой решимости была огромной, даже больше всех тех, что он встречал раньше. Шесть душ, с которыми он ставил опыты в попытках найти ключ к Барьеру, вместе едва достигали половины той силы. В конце концов монстр понял: выполнить задуманное ему не удастся. Зато придётся потесниться. Чара постоянно говорила. Она снова и снова пересказывала во всех подробностях то, что произошло с ней и с её драгоценным Азриэлем. Вскоре Гастер уже знал эту историю наизусть. Впрочем, о жизни на поверхности она молчала, и как бы монстр ни пытался перевести разговор на эту тему, мотивируя научными поисками, девочка неизменно отказывалась. Их дни текли одним бесконечным потоком. Гастер не был даже уверен, что в этом месте есть дни. Судить о времени они могли только по тем картинкам, которые периодически показывало им Подземелье - но и там ничего особо не менялось, и Чаре вскоре наскучило это развлечение. Оживилась она лишь несколько дней назад, когда в гору упала девочка по имени Фриск. Гастер не сомневался, что на этот раз всё закончится: Фриск была той самой седьмой душой, единственной, кого не хватало новой учёной, Альфис, чтобы создать энергетический луч достаточной силы, способный пробить Барьер. Девочка выглядела слабой и растерянной. Монстр был уверен: её наверняка убьют в первом же поединке. Но чем дальше она шла, тем больше удивления он испытывал. Казалось, будто Фриск - иллюстрация из одной из человеческих сказок: там богиня весны шла по зимнему лесу, а за её спиной из-под снега пробивались цветы. Гастер вытряхнул из головы дурацкую картинку, но так и не смог себе объяснить, почему другие монстры рядом с девочкой "расцветают". Почему она обнимает Вулкина, вместо того, чтобы бежать от огненной лавы, выплёскивающейся из жерла? Почему Аарон, который мог бы одним ударом достойно завершить всю эту эпопею и сделать не напрасными плоды многолетнего труда, так глупо себя ведёт, пытаясь соревноваться? Почему Андайн - о, Гастер уже успел оценить её мощь по достоинству, наблюдая за ней - бросает копьё на землю?! Неужели сила решимости этого человека настолько внушает им страх? Или... тут что-то другое? Но что? Хитрость? Коварство? Обман?.. Когда Фриск дошла до Асгора, Гастер уже понял: этот ребёнок просто не хочет ни с кем сражаться. Возможно, даже не осознаёт ту силу, которой обладает. Что ж, ей же хуже. Асгор сотрёт её в порошок!.. Гастер не может поверить глазам, видя поверженного короля. Ещё сильнее он им не верит, когда девочка проявляет милосердие и к нему тоже. Когда душа Асгора, пронзённая Флови, рассыпается на части, он так устал удивляться, что не ощущает почти ничего. Что, Фриск, ты заставляешь монстров "расцветать"? Вот тебе самый большой цветок. Посмотрим, как ты с ним справишься. Флови сходит с ума. Флови наполнен желанием крушить, бить, терзать, причинять боль и страдания. Флови торжествует. Фриск побеждает и его. Цветок просчитался, недооценив силу решимости человеческой души. У Фриск появляется сразу шесть союзников, они резонируют в воздухе, выпуская всю свою энергию в сторону одного противника, в едином порыве. Пространство мучительно корёжит, оно взрывается сотнями чёрных осколков, и Гастера с Чарой выбрасывает обратно в черноту. Долгое, очень долгое время ничего не происходит. Гастер уже ощущает лёгкую рябь волнения внутри своего призрачного тела. А что, если Фриск всё-таки погибла? Но где тогда её душа? И что станет с миром? Наконец он снова видит девочку. Снова - рядом с тронным залом. Словно бы и не было только что нависавшего над ней чудовища с лапами-лианами толщиной с колонну. Гастер пропускает мимо ушей и глаз всё, что происходит дальше. Фриск зачем-то идёт к Альфис, вроде бы тащит от этой Андайн какое-то письмо... Монстр отмахивается от происходящего, равнодушный к любовным делам. То, что он увидел только что, занимает его куда сильнее. Он ощущает, будто приблизился на шаг к решению загадки, которая мучила его наравне с вопросом, как вернуться в реальный мир. В подземелье ничего не менялось: настолько, что монстр начал периодически испытывать ощущение дежа вю. Другие монстры приходили на те же места, говорили одни и те же вещи, иногда казалось, будто реальность снова и снова повторяет сама себя, как будто кто-то смотрит фильм, записанный на плёнку. Гастер думал, что это его галлюцинации или что пространство играет с ним дурную шутку... А что, если... если ей удалось каким-то образом перепрыгнуть назад во времени?.. Монстру очень хочется тут же отбросить эту идею как совершенно ненаучную. Но другая часть его существа - та самая, которая понемногу начинает верить в богов - уговаривает его не торопиться с выводами. А что, если это правда... А что, если уговорить её!.. Нет. Это невозможно. Не в твоей ситуации, "Гас". - Мы будем сильными... мы освободим всех! - слышит Гастер чей-то тоненький голос. И вдруг вспоминает, что он тут не один. Чара плачет, неотрывно смотря на экран. Фриск, попав в секретную лабораторию Альфис, нашла старые записи, сделанные на видеокамеру. Изображения там нет, но голоса слышны чётко: этот тоненький голос, судя по всему, принадлежит другу Чары. Друг... у неё хотя бы были друзья. Гастер же не припоминал, чтобы кого-то называл иначе, нежели "коллега" или "Вы". Он не мог относиться к подчинённым как к равным. Он не мог относиться к равным как к близким. "Ты не мог любить", - проносится мысль у него в голове, почему-то этим самым тоненьким голосом. Монстр отмахивается от неё. Любовь - всего лишь бесполезные эмоции. Странная прихоть сложных гормональных взаимодействий в организме. "Она мне не нужна". Монстр силой воли вырывает себя из этих размышлений: Фриск уже справилась с заданием Андайн и теперь возвращается к тронному залу. Когда Асгор произносит в точности те же самые слова, что и в первый раз, Гастер даже не удивляется. Похоже, его безумная мысль действительно имела под собой некоторое основание. На этот раз, впрочем, всё происходит иначе. Едва ли не всё Подземелье сбегается поддержать Фриск: все монстры, включая тех, кто пытался убить девочку, сейчас готовы отдать жизни, лишь бы её защитить. Когда Азриэль освобождается от своей прежней оболочки и являет себя, Чара издаёт какой-то нечеловеческий вопль - пространство подхватывает его и утраивает по силе; Гастер мог бы предположить, что это было имя Азриэля, но уже не уверен. Она бросается вперёд, всем телом прижавшись к тому невидимому экрану, который отделяет её от Подземелья; монстру кажется на секунду, что вот сейчас, силой своей решимости, силой желания попасть туда, Чара прорвёт ткань пространства - но увы, одной её души явно недостаточно. Ей ничего не остаётся, кроме как неотрывно смотреть туда, пожирая Фриск и своего друга взглядом. Она частично заслоняет собой экран, но Гастер не решается её беспокоить. Тем более, что ему теперь есть над чем задуматься. Азриэль наконец подтверждает его догадку: он говорит, что хочет победить Фриск, чтобы получить контроль над временной линией. Значит всё-таки это реальность... В конечном итоге, Фриск снова удаётся совершить невероятное. Она не только останавливает мир от окончательного падения в бездну, но и спасает все поглощённые монстром души, в том числе душу самого Азриэля. Чара окончательно впадает в истерику: её эмоции не поддаются никакому контролю. Ликование (Гас! Он произнёс моё имя! Он меня помнит!..) буквально через несколько секунд сменяется непониманием (Не подходи к нему! Азри, зачем ты извиняешься?! Мы хотели сделать всех счастливыми!), а ещё через несколько - очередным "взрывом" (Я здесь, Азри! Почему ты меня не слышишь?! Это я, я должна тебя обнять!). Гастер решает проявить уважение и скромно остаётся чуть в стороне. Хотя в глубине души он просто не очень понимает, как себя вести в таких ситуациях. Маленький Азриэль выпускает на свободу души: сотни крошечных сердец разлетаются по пространству, наполняя его свечением. Гастер ловит себя на мысли, что это очень красивое зрелище. Если бы можно было дать название происходящему, он бы сказал, что это... сила любви?.. Чушь. Просто смотри и наблюдай. Выкинь эти непотребные мысли из головы. Души вращаются в пируэте, свечение становится всё сильнее: кажется, будто сейчас оно прорвётся сквозь экран, заполнит эту вязкую, стылую, надоевшую черноту... Вот и всё. Барьер разрушен. Монстры свободны. Того, над чем годами трудился лучший Королевский Учёный, за несколько дней добился маленький ребёнок. Сила решимости человека воистину монументальна. *** Чара беснуется. Невозможность выпустить весь свой гнев в материальный мир - разбить что-то, ударить - раздражает её ещё больше. Воздух плавится от ненависти. - Он обещал, Гас! Обещал, что никогда не будет сомневаться во мне! Гастер не слушает. Чернота начинает понемногу забираться в глаза, в сердце, проплывает между пальцами, застревает в горле липким комком. - Монстры странные - они едва тебя увидели, но уже любят... Значит ли это, что он какой-то неправильный монстр? Значит ли это, что Чара - неправильный человек? Нет! Неправда! Он тоже по-своему заботился о других монстрах. Он усердно, днями и ночами работал над своими чертежами и документами, чтобы все смогли выйти на поверхность. И Чара тоже заботилась. По-своему, по-детски безрассудно, но - тоже! Они оба хотели как лучше! Гастер ощущает в груди странное чувство. Не привязанность - он мало к кому испытывал такое - но, скорее, понимание. Судьба странная, думает он. Одна из тех, кого ты считал своим врагом и стремился убить ради блага королевства, может стать твоим союзником. Хотя бы потому, что больше некому. Чара сидит на чёрной поверхности пространства, обхватив голову руками, и заходится бесконечным, истерическим смехом. Её собеседник молчит. Он наблюдает за вереницами монстров, которые, счастливо смеясь и помогая друг другу тащить нехитрые пожитки, тянутся к Барьеру. "К долгожданной свободе и процветанию!" - вспоминает Гастер королевские слова. Как и следовало ожидать, о нём никто не вспомнил. Даже Санс и Папирус ушли, не оглядываясь... Гастер лениво думает, что, наверное, пора перестать сдерживать себя. Особого сострадания он никогда не испытывал - по крайней мере, не такого, чтобы его нельзя было силой воли запихать поглубже в глубины своего сознания. Эстафету злости переняла Чара. Единственное, что ещё осталось у него самого, - научный интерес. Этого у него не отнимет никто. Возможно, ему будет немного жаль Ториэль и Асгора. Возможно, будет немного жаль и некоторых других монстров. Но за то время, что он был обречён находиться здесь, выросло достаточно новых поколений, и с ними его ничего не связывает. В конце концов, он ведь в первую очередь учёный. А учёным нужны эксперименты. Он бросает изучающий взгляд на Чару. Один монстр - ничто перед законами пространства. Монстр плюс человек... стоит проверить. Не факт, что это позволит возвратиться в реальный мир: Гастер всегда знал, что наука не даёт лёгких путей и не открывает свои тайны просто так. Но, возможно, позволит приобрести некоторую... силу. Возможно, даже материальность. Как ты теперь себя чувствуешь, девочка? Достаточно ли у тебя решимости?.. И Гастер произносит одну-единственную фразу: "Моё предложение ещё действует". Чара медленно отнимает руки от головы. Медленно поворачивается. И невыносимо медленно, зловеще, понимающе - торжествующе! - улыбается. - Хорошо. Гастер ухмыляется. Научное чутьё (что, есть такой термин? Ну, теперь будет) его никогда ещё не обманывало. Сейчас оно фонит где-то внутри, подсказывая, что этот Исход из Подземелья - только начало. "До следующей перезагрузки, Фриск".