Погоня за миражами

- Думаю, здесь все понятно, раз вы молчите. Что ж, все вопросы можете присылать мне на почту до следующих выходных. До встречи… - кажется это был голос преподавателя семиотики, который только что, наконец-то, закончил лекцию… - Эй… - прозвучал вкрадчивый шепот моей соседки откуда-то слева, - Ты чего, спишь? С опаской приоткрыв один глаз, я посмотрела в сторону, откуда шел звук. И кажется у меня снова будет рисунок с текстурой свитера на щеке… - Ну да… - как ни в чем не бывало, я закрыла глаз обратно, поведя бровями, - На вводных лекциях никогда не бывает ничего интересного… а я как на зло не выспалась. Забавно. Но жизнь все еще шла дальше, несмотря ни на что. И вот я уже на пятом курсе университета, кто бы мог подумать? Не то что бы мне удалось завести здесь друзей, все было гораздо хуже, но было хотя бы с кем повисеть в вечернем чате и обменяться новостями о всякой ерунде, которой сейчас живет молодежь. Сериалы, кино, искусство, алкоголь, половые девиации… То место, где я имела честь учиться, трудно было назвать обычным. Хотя бы то, что моя кафедра была кафедрой Теологии и Эзотерики. Кафедрой на грани закрытия. А я, как на зло, хотела поступать на криминалиста. Даже экзамены сдавала, ходила к репетиторам. Не то что бы у меня были к этому способности, просто мне хотелось помогать людям. Но жизнь как бы намекнула мне, что «помоги для начала себе». Чем собственно я и занималась, пролежав полтора часа на рукаве своего вязанного свитера, уютно устроившись за спиной одногруппника, который только чудом, казалось, проходил в дверь лицом вперед. Самый гениальный мой тактический ход за все время обучения в университете, скажу я вам. Как в плане сна, так и в плане учебы. Это было предсказуемо, с первого курса мне не удалось влиться в коллектив «обычных» людей. С другой стороны, будто я старалась. Подумаешь, спала почти все время, все студенты спят, подобно котам, двадцать часов в сутки, подумаешь, цвет кожи немного светлей, чем можно считать нормальным, может у меня низкое давление? Что, кстати, правда… Да, одеваюсь так, будто моя неформальная молодость не стала пережитком две тысячи седьмого, так нет. В двадцать первом веке я будто снова хапнула кусок средневековья. Будь у них осиновые колья и право приговаривать кого ни попадя, я бы уже имела уникальную возможность попробовать наконец-то выспаться. С тех пор прошло пять лет. И сколько еще пройдет до тех пор, когда я либо смирюсь с неизбежным, либо... научусь прятаться. Стану никем. Не выдержав шума, наполнившего здание и внутри, и снаружи, я все же открыла оба глаза, окинув взглядом тех, кто сегодня все же смог заставить себя приехать к первой паре через весь город и нашел в себе мужество досидеть до последней. Моя неизменная боевая подруга, Ольга, что-то усердно переписывала из одной тетради в другую…       - Что ты делаешь?.. – я подперла голову рукой, сквозь пелену сна пытаясь разбирать ее почерк.       - Я не в ту тетрадь только что лекцию записала…       - Так просто вырвала бы лист и вложила в нужную тетрадь…- закатила я глаза, боковым зрением провожая высокую фигуру, проскользнувшую в коридор сразу за необъятной спиной моей «сонной крепости».       - Не, я так, пожалуй…- отмахнулась Оля, даже не оторвав глаз от тетрадей.       Мне, наверно, никогда не понять ее упертости во всем, что касалось академической успеваемости. Пусть она с трудом представляла себе свою дальнейшую жизнь, пусть каждую научную работу писала для того, чтобы «а вдруг спросят», она продолжала методично заполнять свою зачетку отметками со стобальным рейтингом. Смысл был гробить свои лучшие годы на то, чему с трудом находишь оправдание? Кто бы мне задал этот вопрос десять лет назад?..       Тем временем университетская жизнь набирала обороты и, подхваченная под руку другой сокурсницей, я пошла добывать себе пищу в местной столовой. У моего положения был один неоспоримый плюс – что бы теперь не говорили мои родственники по поводу любых найденных в моей комнате оккультноориентированных бумажек, я могла с абсолютно серьезным выражением лица говорить, что все это нужно мне для учебы. Да, ритуалы инициации юношей новозеландских племен, обычаи индоевропейских народов, да, астральные выходы, да, каббала…все равно долго объяснять, просто поверьте мне на слово. А ела я в столовой исключительно потому, что в общежитии меня ждали только компьютер и тараканы. Под конец моей учебы обе мои соседки по комнате уехали, впрочем, скатертью им дорога. Жизнь с самкой хипстера с филологии и историком-дезертиром, так и не определившимся со своей конфессиональной принадлежностью, была не очень комфортной. Как я всегда говорила, что устроюсь на какую-нибудь работу, заберу свою кошку и буду снимать подвал, где будут только ковры и беспроводной интернет. Вот же меняются приоритеты…       От кассы, прямо перед нами, неся красный поднос с обедом, отошел невысокий мужчина в темно-фиолетовой рубашке, черные волосы которого только-только начала трогать седина. Герман Константинович, наш преподаватель по истории религий…наверно один из моих любимых предметов, впрочем, как и немногих других, за исключением тех, что предполагали бумажную волокиту и педагогическую практику. Я обещала ему реферат на конференцию и жутко волновалась, что он, как обычно, вышлет в ответ письмо с кучей пометок и правок. Не то, что бы я не разбиралась в том, о чем писала, только он всегда считал, что я чего-то не договариваю и специально ограничиваю свои возможности. Знал бы он, как я стремилась выговориться…только наша кафедра была теоретической, а не практической.       - Закончила? – остановился он рядом со мной, изобразив на лице улыбку, которая пусть и была едва различимой, но призвана была донести мысль «так и быть, сегодня я тебя не сожру».       - Да…сегодня же вечером работа будет у вас…- кивнула я, не вынимая из карманов толстовки стиснутых в кулаки рук, - Я прочитала все книги, что вы прислали на той неделе…       - Ну, посмотрим…- скептически поведя бровью, Герман Константинович двинулся дальше, стремясь занять свободное место за столом для преподавателей, где уже что-то горячо обсуждали преподаватель по культурной антропологии и доктор теологических наук, что приходил вести лекции по пятницам.       - Я смотрю, ты крупно вляпалась…- иронически ухмыльнулась Елена, провожая мою головную боль взглядом, - В который раз ты уже отсылаешь ему исправления?       - Пятый за две недели…- вздохнула я, пространно глядя совиными глазами в планшетку с меню, - Иногда мне кажется, что я ненавижу его больше, чем нашего нынешнего декана, который на первом курсе заставил меня сдавать его глупый экзамен, в то время как вы все получили автоматы и убежали нежиться на летнем солнышке…       - Какая ты злопамятная…овощной салат, пожалуйста, - протянув буфетчице тридцать рублей мелочью, девушка отступила в сторону, позволяя и мне заказать себе обед.       Время шло неумолимо. И с каждым годом мне все больше казалось, что шансов на «чудесное спасение» все меньше. Никто не приедет за мной в один прекрасный вечер, не увезет за сто морей и не подарит жизнь в сказке, которая была со мной когда-то так близко, что, казалось, протяни руку…но пальцы натыкались только на зеркальную гладь. Никакого волшебства, лишь иллюзии. Что мне до того, кто я есть, если даже тот, кому я рискнула доверить всю себя, впервые за несколько лет, вытер об меня ноги со всей свойственной смертным непринужденностью.       Одной рукой перебросив за плечо куртку, захлопывая крышку зажигалки другой, я напряженно втянула в себя дым, пытаясь разглядеть вдали номер маршрутки. Из-за недосыпа глаза отказывались что-либо различать, хотя обычно я не жаловалась на зрение. И да…я опять начала курить. И пусть одна и та же пачка могла проваляться в рюкзаке около месяца, за дымом я будто старалась спрятать собственные мысли от окружающего мира. «Я не буду с вами разговаривать». Пока у меня во рту сигарета, пока я втягиваю дым, и пока опускаю руку, чтобы, чуть приоткрыв рот, выпустить тугое облако обратно, я не скажу ни слова…       Впереди были целые выходные. И пусть я могла бы спокойно поехать домой в родной город, я решила остаться, чтобы закончить работу над рефератом. Вот говорят же иногда, что придирки между преподавателем и студентом порой выглядят так, будто это что-то личное? Так вот, это был как раз мой случай…       - Не думал, что ты куришь…       - А я думала, что ясно дала понять, что больше не хочу иметь с тобой ничего общего…       - Может сходим пообедать куда-нибудь? – голос перестал звучать откуда-то из-за спины и передо мной, загораживая обзор дороги, выросла длинная фигура в темно-сером полупальто. Темные волосы до плеч, как обычно, ветром разбросало по лицу…       - Я бы с удовольствием пообедала твоими яйцами, но боюсь, ты подарил их Эми еще лет пять назад…- выдохнула я вместе с очередным клубком дыма, поднимая на Матвея уставший взгляд. Удивительно, с каким упорством этот человек втаптывал в грязь мое естество, и с каким упрямством он отказывался принимать поражение…- Пора бы уже их забрать, или тебе стыдно теперь смотреть ей в глаза?       Лицо Матвея перекосила улыбка. Так он улыбался, когда я говорила нечто, что сильно его оскорбляло или разочаровывало. Трудно было сказать с уверенностью, какое из этих чувств точно. Они всегда ходили рядом. Пусть он и сменил стиль одежды, начав носить рубашки, внутри он остался тем же. Переминался с ноги на ногу, не знал, куда деть руки, губы его дрожали, когда он пытался придумать, что ответить. Обычно он прятался в крепости рационализации…       - То, что было между нами, не давало тебе права обсуждать это с кем-либо еще. Ну…что я и говорила. Снова попытался свалить всю вину на меня…но с меня-то теперь как с гуся вода.       - Я чисто из уважения к тебе не писала ей все эти годы. Особенно, как после той истории с Раффом ты закатил мне скандал прямо в университете. Сейчас-то что меня останавливает, тем более, подвернулся такой удачный случай? Остатки уважения к себе ты отобрал у меня вместе с верой в род человеческий…а она очень милая девушка, и порадовалась за меня. Тебя же ей жалко…       - Это не твое дело…- прошипел он сквозь сжатые губы, буравя взглядом мое лицо. Но в глаза он не смотрел.       Я же смотрела на его руки. Длинные пальцы, костяшки которых кожа обтягивала будто с анатомической точностью. Рельефная сетка вен на кистях, тонкие запястья, которые даже я могла бы обхватить с помощью большого пальца и мизинца. Когда меня спрашивали, что же я люблю в этом человеке, я отвечала – руки… Эти руки могли бы виртуозно играть на фортепьяно или скрипке…эти руки я хотела бы запечатлеть на бумаге, если бы я умела рисовать человеческие руки так, чтобы я этим гордилась. И пусть сам Матвей за три года наших отношений так и не стал хоть как-либо успешен в постели, его руки компенсировали все его недостатки. Если бы он еще достойно ухаживал за ногтями, я была бы как герой из рассказа Эдгара Алана По, который был одержим красотой зубов своей сестры настолько, что вырвал их, пока та спала, сложив их в шкатулку…       Но руки эти, к сожалению, принадлежали человеку, который совершенно не умел пользоваться тем, что в них попадало…       - Мне уже плевать…- небольшую паузу я заполнила очередной затяжкой, выпуская дым через нос, - Ты никогда не воспринимал меня всерьез. Ты лишь терпел меня, то, кто я есть, и кем хотела быть для тебя, чтобы раз в неделю иметь возможность меня облапать, когда это было бы тебе удобно в перерывах между свиданиями с компьютером. И я была очень благодарна, когда ты разрешал остаться на ночь, а не вынуждал тащиться в другой конец города, лишь бы не занимать твое время.       - Ты же знаешь, как я к этому отношусь, - с натяжкой в голосе выдавил из себя он, все так же блуждая по моему лицу взглядом через толстые очки…       - Знаю…Тебе просто хотелось потешить свой комплекс власти, загнув кого-нибудь так же, как Эми в свое время загнула тебя…надеюсь, ты стал уверенней в себе.       Выбросив окурок с ближайшую лужу, я взмахнула рукой, тормозя маршрутку, от которой мне пусть и было идти еще два квартала до своего общежития, но это хотя бы избавляло от необходимости еще полчаса обсуждать одно и то же по сотому разу. Наверняка он еще не раз за выходные будет спамить мне в скайп.       Стандартная история любой брошенки… Я была разбита предательством со стороны Саши-Максима, дыра, образовавшаяся в груди на месте, где раньше были чувства к нему, будто превратилась в черную, норовя затянуть туда все, что подходило слишком близко. И пусть я все это время тщетно пыталась затыкать круглое отверстие треугольной затычкой, я решила дать Матвею шанс, ведь он проявлял столько настойчивости по отношению к человеку, которого практически вся группа считала созданием «не от мира сего». Прямо об этом, конечно, никто не говорил.       Рано или поздно это все равно должно было случиться, потому я раскрыла Матвею все карты. Про себя, про отца, про мир, в котором родилась и пытаюсь жить, про вещи, что порой копошатся в моей голове, подобно рою назойливых пчел, жаля меня изнутри. Что и было предсказуемо. Меня растоптали.       После жуткого скандала с соседкой в прежней комнате, я переехала жить в другое общежитие. Условия получше, место почище, вчера я как раз выудила последние волосы своих соседок из слива в душевой и отдраила кухню. Мне не было здесь одиноко, пусть я и закрывала дверь в спальню первые пару месяцев, как переехала, наоборот, я чувствовала себя как дома…включить любимую музыку, пока готовишь яичницу, оставлять компьютер на всю ночь, засыпая под сериалы, приводить гостей в любое время и на любой срок, который позволяли правила общежития. Только друзей, кроме своих соседок, мне так и не удалось здесь завести. Слишком разграниченное личное пространство у каждого. Впрочем, какая разница, так даже лучше. Нет необходимости снова придумывать пути к подступлению. Доверие – один из слонов, на которых стоит любая дружба. А с доверием к людям у меня всегда были проблемы.       Выгнав компьютер из спящего режима, я открыла браузер, чтобы отправить Герману Константиновичу обещанную работу. И что в банальной с виду истории Христианства и Библии могло породить столько противоречий? Не знаю, я лишь писала то, что находила в книгах, пусть литература, которую высылал мне профессор, и казалась спорной. Тему он дал мне сам, иначе я бы снова писала про язычество и все то, что так усиленно пытаются забыть в наши дни. Магию тех времен.       А тем временем мои проблемы на эту неделю еще даже не планировали заканчиваться…       Едва я сварила себе кофе, чтобы, удобно расположившись в кресле у монитора, смотреть сериал про двух братьев-акробатов, колесящих по стране в охоте на разнообразную нечисть, как услышала сигнал, оповещающий о новом письме. Так быстро? Так не бывает. Даже если он и прочитал написанное мной, он бы не успел внести обычное ему количество правок, превратив мой чистый с виду текст в радугу из красных дополнений, зеленых исправлений и синих вставок, где он пытался выражать свою точку зрения. Потом обычно следовал очередной список литературы на пол-листа, фиолетовый. И пусть этот список меня обычно повергал в напряженное смятение, фиолетовый цвет я, наверное, любила так же, как и мой научный руководитель. Но в письме меня ждали всего лишь семь слов обычными черными буквами…       «Я жду тебя на кафедре после занятий.» ***       И что бы все это значило, хотела бы я знать? Мне все переделывать или идти на ковер с тем, что есть? Что на этот раз не понравилось ему настолько, что он даже не объяснил причин? На эти вопросы найти ответа мне было не суждено… И почему Христианство? Тем более Ветхий Завет? Почему сейчас, на пятом-то курсе? Тем более конференция не такая уж и важная, чтобы так сильно из-за нее рвать глотку. Но Герман Константинович всегда был слишком уж педантичен для преподавателя с нашего-то факультета. В этом уютном супчике никто не волновался свыше того, чего требовали соображения безопасности. Делалось ровно то, что подразумевало, что нас не тронут за недоделки и отсебятину. Остальное – личная инициатива каждого, что, как говорится, бывает наказуема.       Все мои планы на выходные пошли прахом из-за семи слов. Но оставалось еще много другой работы, в которую я и ушла с головой, отложив в дальний ящик странные слова профессора. До понедельника еще два дня, и я не буду портить их, нагнетая паранойю. Разнесет, так разнесет…где-то в глубине души я уже была готова к тому, что на конференцию он меня не выпустит, учитывая, как он гонял меня все время подготовки доклада.       - Ну и чего ты такая мрачная? – склонилась ко мне Оля, кладя голову мне на плечо, - Выходные не удались?       - Трудно сказать…- поджав губы, я открыла почту на своем смартфоне и показала ей последнее письмо от Германа Константиновича, - Я честно не понимаю, что все это может значить…хотя я практически уверена в том, что стипендия, которую я могла получить за победу в этой конференции, мне уже не светит.       - Ну, хотя бы то, что он не обратился к тебе по имени и обращается на «ты», - озадаченно отметила девушка, поднимая голову с моего плеча, - Преподавателям так не положено разговаривать…       - Я вообще не уверена, что должна была тебе это показывать, - выйдя из почты, я снова убрала гаджет в карман толстовки, - Меня и так трясет, а еще две пары тут сидеть…       - Тебя кстати спрашивал этот…по обмену, который из Италии, бегает тут иногда…       - Антонио?       - Ну да…- отстраненно кивнула Оля, продолжая озадаченно разглядывать поверхность стола.       - А что ему было нужно? – насторожилась я, снова протягивая руку к телефону, чтобы зайти в соцсеть.       - А я, думаешь, разобрала? – усмехнулась девушка, подняв на меня глаза, - Он по-русски говорит так же быстро и неразборчиво, как и по-итальянски. Но точно я поняла, что он хотел поговорить с тобой сегодня.       - Ладно…сейчас попробуем выяснить, в чем тут дело…- опустив задумчивый взгляд в экран, я начала набирать сообщение.       Антонио перевелся в наш университет еще на третьем курсе. Поздновато конечно, но в преддверии кризиса его родители решили покинуть страну, и не придумали ничего умнее, как перебраться в Россию. Так ладно бы еще к Уралу, так нет, климат им наш понравился. Южный, приятный, зимы теплые…так по крайней мере говорил сам Антонио. Так вышло, что мы поладили с его первого дня учебы у нас, и если был у меня друг в этом здании из тоски и отчаяния, то это точно был он, пусть и учился на вечернем, появляясь в университете лишь время от времени. Он знал даже о моих оккультных изысканиях, пусть подробности моей генеалогии так и оставались для него тайной. По крайней мере, он не видел в этом ничего подозрительного и с удовольствием помогал охотиться за редкими книгами по психоанализу и древним учениям. Пусть он и знал, что я пишу доклад у Комарова, то, как я была этим угнетена, мне показалось, ему знать не обязательно…но сегодня он будто специально искал меня, раз появился здесь днем.       В сети его не было. Письмо не дошло. Что ж, видимо не судьба…       С трудом отсидев еще две пары по философии, не высовывая носа из Библии, пытаясь понять, где я могла нарубить дров, едва преподаватель вышел из кабинета, завершив лекцию, я отправилась на кафедру. И пусть внутри меня будто работал реактивный двигатель, заставляющий ускорять шаг и волноваться с каждой секундой все сильнее, я специально заставляла себя идти медленнее, ведь у меня не было никакого желания слышать то, что мне хотели предложить услышать…чего же он хочет от меня?       - Входите!       Отпрянув от двери, я удивленно смотрела на дверную ручку. Голос Германа Константиновича звучал так, будто он знал, что за дверью стою я, и что я опоздала. Пересилив себя и порывы начать извиняться за то, чего я не делала, я повернула дверную ручку, делая шаг внутрь кабинета кафедры.       - Здравствуйте…- захлопнув за собой дверь, я подошла ближе к столу, за которым сидел профессор, что-то листающий на мониторе своего ноутбука, - Вы просили зайти к вам после занятий…вы прислали…       - Я помню…- перебил он, поднимая на меня глаза, такие ясно-голубые, что казалось, в них вот-вот поплывут облака, - Я бы хотел кое-что обсудить с тобой.       Нахмурившись, я подошла ближе, присев на стул рядом с ним, бросив скользящий взгляд на ноутбук. Переписывался с кем-то по почте…       - Значит, ты у нас креационистка? – скептически спросил он, сворачивая окна на мониторе и поворачиваясь ко мне, - Может еще и символ веры учила?       - Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым, - монотонно начала читать я, подняв взгляд куда-то выше головы профессора, - И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от…       - Хватит, я понял…- взмахнул он рукой, закрыв при этом глаза.       - По профессии и личным воззрениям я одинаково отношусь к любой религии, не выделяя ни одной превыше других, - пожала я плечами, опуская глаза туда же, куда смотрел Герман Константинович. Казалось, он был чем-то глубоко озадачен.       - Но во что-то же ты веришь? – снова поднял на меня взгляд преподаватель, переплетя пальцы на руках. Несмотря на его возраст, он не был женат, по крайней мере я слышала, будто он два раза состоял в браке, но оба оказались неудачными.       - Мы говорим конкретно о модели Христианства или обо мне лично? – напряглась я, предвкушая, что вот-вот он заставит меня говорить о том, о чем я не хотела бы говорить в данных конкретных обстоятельствах. Мне было приятно, что Герман Константинович интересуется моими убеждениями, но сейчас я была уверена, что это рискует выйти мне боком.       - Давай начнем с Христианства, - кивнул он, - Как ты думаешь, что было на самом деле?       - Если говорить именно об этой концепции создания мира, то я думаю, что все началось с Изначальной Бездны…а дальше, кристаллизация Непроявленного, и уже там, в сосредоточии концентрированного Бытия как такового, начало пробуждаться то, что у нас называют «Богом Отцом, Вседержителем, Творцом небу и земли…», - не теряя ощущения пребывания на дыбе, я подняла на Германа Константиновича выжидающий взгляд, но тот лишь внимательно слушал, продолжая буравить глазами мои колени.       - Дальше…       - А что дальше? Эдемский сад, изгнание из Рая, Каин и Авель…       - А вот с этого места поподробней, - подняв из переплетения пальцев указательный, мужчина оторвался от созерцания моих брюк и поднял глаза на меня, - Что говорится в Писании?       Сказать, что этот разговор меня пугал – ничего не сказать. Меня, студентку пятого курса-культуролога-эзотерика, профессор с пятнадцатилетним стажем работы, заставлял пересказывать Библию. Подобно преподавателю по антиковедению, спросившего у меня определение понятию «рационализм» на третьем курсе, он сейчас повергал меня в смятение. Но будто у меня был выбор…       - Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его…книга Бытия, глава четвертая…       - А почему?       - Что значит почему? – удивилась я, нервно сглотнув, - Дар Каина был столь же искренен, как и дар его брата, только проблема состояла в том, что Авеля Каин любил превыше всего, потому и принес его в жертву, когда понял, что плоды его трудов не угодны Господу.       - Да что ты говоришь…- вздохнул Герман Константинович, не отрывая глаз цвета утреннего неба от моего лица, которое, одному Богу было известно, какие сейчас выражало эмоции, - Может еще скажешь, что его жену звали Лилит, и глаза ее пронзали Тьму?       А вот сейчас моей нижней челюсти только при слабой на тот момент поддержке связок и кожи не было суждено упасть на пыльный пол. Мне показалось, или мой преподаватель истории религий только что цитировал Книгу Нод? Во-первых, откуда ему это известно, во-вторых…да какие тут могут быть во-вторых… Наверняка я бредила, ибо вряд ли в моей жизни еще могли всплыть крупицы того, о чем я все это время методично старалась забыть. Хотя я тоже хороша…это настолько въелось мне в голову, что я сама сейчас пересказывала ему вампирское Писание вместо человеческого…что со мной делает стресс…       - Конечно же нет…- потупила я взгляд, усиленно пытаясь скрыть за волосами побледневшие щеки, - В Писании говорится лишь о том, что жена, чье имя там не упоминается, родила ему сына, Еноха…       - А теперь еще раз…- вздохнул мужчина, снова опуская взгляд на мои трясущиеся мелкой дрожью колени, - Почему Каин убил Авеля?..       - Из зависти?..- поморщив лицо, будто сомневаясь в своих словах, я положила ногу на ногу, чтобы профессор не заметил моего смущения, - Прямо в Писании об этом не говорится, конечно, но если размышлять логически…       - Но сама ты думаешь иначе?       - Какое отношение это имеет к моей научной работе? – спросила я в лоб, не желая больше говорить то, что внушало мне прошлое, а не мои фактические знания, - Что конкретно вы хотите знать?       - Я уже узнал все, что мне нужно, ты можешь идти, - утешающе улыбнулся мне преподаватель, подняв лицо так, что облака, скользившие в вечернем небе, отражались в линзах его очков, - Увидимся послезавтра на коллоквиуме. Работу оставь как есть, если тебе нечего больше добавить, можешь отправлять ее в приемную комиссию уже сегодня.       И пусть передо мной сидел все тот же Герман Константинович, строгий, но справедливый, человек, в общении с которым я порой находила утешение и веру в себя, я больше не могла смотреть на него с тем же невинным обожанием, с каким еще на той неделе я провожала его взглядом на пути с занятий. В нем что-то изменилось, или изменилось что-то рядом с ним? Если мои предположения окажутся верными, а я не хочу, чтобы так было, доучиться здесь должные полтора года мне не удастся. У меня есть два пути – в Сибирь и в могилу.       - Спасибо…до встречи, - только потом, уже покинув его кабинет, я поняла, что последнее, что выражало мое лицо – взгляд побитой собаки. Он будто взял меня за плечи и двинул коленом прямо в грудь, выбив весь воздух, оставив меня без единой частички кислорода в организме. И дав понять, что затронь я эту тему еще раз, дышать мне больше не придется.       И пусть я училась в месте, которое с какой-то стороны можно назвать раем для такой, как я, любимого преподавателя у меня так и не появилось. Предметы – да, и не один. Хороших, понимающих людей – да, полно. А вот родственную душу, человека опытней меня, который не только бы понял тот хаос, что царит в моей мятежной душе, но еще и помог структурализировать это с научной точки зрения, дав мне опору для интеллектуального развития…вот с этим были проблемы, пока на четвертом курсе нам не поменяли преподавателя истории религий. Герман Константинович сразу обратил на меня внимание и стал помогать в научной деятельности. Рефераты, семинары, коллоквиумы, конференции и научные фестивали, да я за все четыре года обучения столько в них не участвовала, как за те полтора года, что он работает с нами. И что теперь?.. Надеюсь, хотя бы Антонио сможет развеять тот ужас, что охватил меня, едва я услышала, как за мной закрылась дверь кафедры. Даже курить не хотелось. Хотелось бежать.       Да, сама я на самом деле считала иначе. Я считала, что в любви к своему брату нет ничего плохого, что во времена отсутствия нравственных дилемм могло произойти и такое, и, учитывая то, что я имела неосторожность пережить, да, я видела, что творит с этим миром наследие Каина и Лилит. И да, за такие рассуждения не на моей кафедре, так на кафедре «камарильского креационизма и эволюции» можно было отхватить от роста лишние сантиметры, составляющие длину головы. Надеюсь, что это была лишь глупая шутка, ибо не уверена, что отец, как и раньше, будет со слепым альтруизмом прикрывать мою задницу. Лишь будучи человеком можно было позволить себе некоторую фривольность взглядов. Если только ты не человек, который знает о существовании Маскарада…и Умбры…и Гламура…и что там еще есть? Чисто теоретически, я конечно, ни на что не намекаю, но я уже лет восемь как должна была быть мертва, и лишь благодаря чему-то, похожему на ЧУДО, мне еще дозволялось топтать Матушку Землю своими берцами. И, похоже, недавно кто-то решил, будто праздник на моей улице слишком уж затянулся.       Так как в университете кроме меня, Германа Константиновича, уборщицы, вахтерши и остатков преподавателей с политологии больше никого не было, я поспешила ретироваться с поля не разыгравшейся до конца битвы. И упасут меня боги от загадочного взгляда профессора, когда он будет стоять прямо напротив меня через дорогу, ожидая автобус в противоположную сторону. Я этого не переживу. Сегодня меня будто снова предали.       Даже музыка не смогла отвлечь меня от навязчивой тревоги, налетевшей, подобно стае бешеных гарпий. Раз за разом мои мысли улетали туда, где не витали уже столько лет. Вспоминались имена, образы, эмоции и сны. Когда целый новый мир, который был мне незнаком, но одновременно казался таким родным, приоткрыл для меня двери, сквозь щелку предлагая понаблюдать за праздником Смерти, раз уж у меня нет приглашения в виде алой радужки глаз. Когда охранник дал мне по носу этой же самой дверью, когда решил, что аукцион столь невиданной щедрости больше ему не интересен. Когда я вынуждена была снова вернуться к СВОЕЙ жизни. Не жизни тех, кого я успела полюбить на расстоянии, рискуя всем, что у меня было.       Нервным движением обмотав провод наушников вокруг айпода, я ткнула пропуском в лицо вахтерше и поднялась в свою комнату. Не торопясь включать свет, я в темноте сбросила куртку куда-то, где должна была находиться вешалка, кинула рюкзак туда, где должен был быть мой стол, а именно через всю комнату, слушая, как ткань шелестит по полу и, кинув берцы рядом с дверью, я прошла в спальню, сходу обо что-то споткнувшись.       - Да какого черта…- выругалась я, протянув руку, чтобы ощупать ушибленную лодыжку, но пальцы сжали что-то, чего в комнате раньше не было…по крайней мере не было, когда я утром выходила на улицу.       - Продолжай, - послышался лукавый смешок откуда-то из темноты, - Я ждал слишком долго и немного ласки мне не повредит.       - Ti odio, Tony (1) , - прорычала я сквозь стиснутые зубы, только потом осознав, - Ты что тут делаешь вообще? Как ты попал в мою комнату?..       - Hai dimenticato? (2) Наши квартиры находятся рядом, а балконную перегородку снесло ураганом еще в прошлом месяце, - щелкнув выключателем, Антонио наконец явил мне свой лик. Розовее, чем обычно, его лицо выглядело неестественно приятным. Обычно мы были схожи тоном кожи, настолько, что некоторые на факультете считали нас родственниками. Заправив за ухо локон цвета воронова крыла, итальянец протянул руку, помогая мне подняться.       - Ты искал меня сегодня? – вспомнила я, отряхнув с брюк пыль и направляясь к рюкзаку, чтобы достать из него телефон и самые тяжелые книги, - Будешь? – достала я пачку из бокового кармана, протягивая ее Тони, - Недавно купила, с гвоздикой. Будто травяной чай куришь…- вздохнув, я кинула пачку на стол, перед этим выудив одну сигарету.       - Я тут прознал, что у тебя некоторые сложности с докладом, - ответил парень откуда-то из кухни, куда отправился, чтобы заправить кофеварку, - Я хотел убедиться, что у тебя все в порядке, пока Комаров не стер тебя в пыль. Ты же ничего не рассказывала мне об этом…       - Я решила, что это не существенно, - пожав плечами, я открыла балконную дверь пошире и щелкнула кремнем зажигалки, - Хотя, думаю, ты прав. Мое нынешнее состояние можно описать только как «стертая в порошок», - затянувшись, я некоторое время смаковала дым во рту, только потом выдохнув тонкую струйку через сложенные трубочкой губы, задумчиво глядя на восходящую луну, - Как прошел твой день? Не знала, что ты сегодня собирался в универ…       - Меня там и не было…- ухмыльнулся молодой человек, внося в комнату две кружки кофе и садясь на покрывало, - Твоя сокурсница…Элен вроде, проходу мне не дает. Решила, что раз съездила пару раз в Милан и Флоренцию, может терроризировать местных с лишь свойственной туристам одержимостью…Я написал ей, так как твой телефон был недоступен по неизвестной мне причине.       - Но Лены тоже не было сегодня…- нахмурилась я, четко припоминая, что про Тони мне сообщала Оля, - Наверняка она знала, что не приедет, потому попросила Олю, раз со мной не было связи…- пожав плечами, я приняла одну из кружек, опускаясь в кресло напротив Антонио, забрасывая уставшие за день ноги на подушку.       - Мне без разницы, все равно мне не удалось поговорить с тобой, - отпив из кружки, итальянец посмотрел куда-то на противоположную стену, где висел огромный постер из кинотеатра, оставшийся еще после одной из соседок, - Я просто хотел сказать, чтобы ты не шла к нему…       - Почему?..- поморщилась я, стряхивая пепел в цветочный горшок, - Он вызвал меня, иначе я бы не увиделась с ним до четверга, даже несмотря на то, что он все еще в ужасе от моего доклада…хотя интересно, почему? У меня уже мозг болит от этих священных писаний, - поставив кофе на стол, я помассировала висок, как доказательство своих слов.       - Потому что ему интересен не твой доклад, - мрачно ухмыльнулся Антонио, протянув руку к моей ноге и помассировав ушибленное место, - Ему интересно кое-что другое, что известно тебе, но не написано ни в одной известной вам книге. Впрочем, скоро мы узнаем, будет он что-либо предпринимать по этому поводу или нет… Лишь ноющая боль в голове не дала мне вовремя среагировать ни на прикосновение итальянца, ни на его слова.       Я была слишком утомлена произошедшим сегодня, мне слишком хотелось отвлечься и убедить себя, что ситуация на самом деле не так критична, как кажется. Сустав ныл под давлением тонких, почти как у Матвея, но сильных пальцев. Тони был исключением из тех парней, которых можно назвать «резидентами френдзоны», ведь мы оба четко понимали, мы слишком разные, чтобы между нами было что-то еще. И видят боги, как я была благодарна ему за это…       Запрокинув голову на спинку кресла, я снова затянулась, стараясь переместить внимание с головной боли на прохладные прикосновения пальцев своего соседа.       - Родители тут дали добро на мою поездку к родственникам на праздники, - послышался его голос, гораздо тише, чем раньше, - Билета два, если хочешь, полетели со мной…       - Серьезно? – встрепенулась я, в этот момент действительно позабыв о мигрени, - Когда вылетаем? Успеем вернуться к сессии?       - Не переживай, - улыбнулся Тони, снова приникнув к кружке, - Везде успеем, у тебя даже время на подготовку найдется…       - Я к госам за два дня успела подготовиться, - с показным самодовольством затянувшись, я выпустила дым чуть вбок, игриво поджав губы, - Потому вызов принят, сеньор Каварри.       - Значит, договорились, - кивнул Антонио, чуть сильнее сжав мою лодыжку, - А дата открытая, можем вписать любую, когда тебе будет удобно. Но чем скорее, тем лучше. Успею свозить тебя в пару интересных мест. Ты ведь еще ни разу не бывала за границей?       - Ну да…- поджала я губы, втыкая окурок в землю рядом с кактусом, - Вон разве что, - я кивнула на театральную программку, привезенную моим преподавателем по вокалу из Милана в прошлом году, - Единственная Италия, доступная мне в последнее время…- да, я приклеила ее на стену скотчем, словно любовную открытку…настолько все было плохо.       В ответ на это Тони лишь тихо рассмеялся, поставив свою кружку рядом на покрывало. И даже в этой практически звенящей тишине позднего зимнего вечера, с головной болью и ежами, танцующими ламбаду где-то в груди, я все же нашла в себе силы улыбнуться, ведь и вправду, все страхи сегодняшнего дня позабылись, когда я узнала, что поеду с лучшим другом в незабываемое путешествие. Подальше от Германа и его проклятой конференции… ______________________________ 1 Ненавижу тебя, Тони (ит.) 2 Ты забыла? (ит.)