Чёрный. Розовый. Зелёный.

Однажды Чёрный осознал себя посреди разрушающегося мира, погрязшего в безумстве хаоса. Не то чтоб мир ухнул в пучины отчаяния внезапно. Просто Чёрный обо всём этом раньше не задумывался, а теперь, оглядевшись вокруг, удивился, как можно было раньше этого не замечать. — До чего надо быть слепошарым утырком, — подвёл итог философского осмысления Чёрный, но мысль не завершил, потому что был настигнут новой идеей: а что если мира попросту не существовало до вчерашнего дня? До этого самого момента? И вот он был создан — вместе с хаосом, неразберихой, историей, прошлым и воспоминаниями всех в нём живущих — короче сразу какой-то отстойный… — Да не, фигня какая-то, — рассудил Чёрный. … А апокалипсис случился попозже, где-то через недельку. * Однажды Чёрный осознал себя посреди разрушающегося мира. — О Господи, — сказал Чёрный, — за что? Но бог не ответил, и Чёрный подумал: это потому, что я атеист. Потом он познакомился с Розовым. — О Господи… — сказал Чёрный. — Привет, — сказал Розовый. — … за что? — закончил Чёрный. Легче не стало; потому что надо уметь ценить то, что есть, а то нарвёшься на то, чего лучше бы не было, — подумал Чёрный. — Да пошёл ты, — сказал Бог и отвернулся. А Чёрный не услышал, потому что был законченным атеистом. * Вот как это случилось. Однажды Чёрный осознал себя посреди разрушающегося мира. И решил, что надо с этим что-то делать, например, поискать место получше. Он шёл мимо безумства хаоса, потому что примерно неделю назад довольно-таки внезапно случился апокалипсис, пока не наткнулся на укромно стоящую осветительную вышку с уютной решётчатой площадкой на вершине. Идеальное пристанище, решил он. Высотой та была этажа в три. Это хорошо, решил Чёрный, сгодится для хорошего обзора. Правда вышка была окружена высокими и густыми деревьями. Это неплохо, рассудил Чёрный, никто не увидит меня издалека. И он поднялся. — Привет, — сказал Розовый. — Откуда ты взялся? — опешил запыхавшийся Чёрный. («Твою маааааать!» — заорал он в первый раз, от неожиданности сорвавшись с вышки.)  — Здесь никого не было, когда я поднимался! — Это, — улыбаясь сказал Розовый, — смотря как посмотреть. — И развоплотился. * Однажды Чёрный поднимался на вышку, преодолевая каждый раз половину оставшегося до верха расстояния и, конечно, никак не мог залезть. Розовый свесился с площадки и минут пять наблюдал за стараниями Чёрного. В конце концов ему надоело лицо, маячащее от него в доле миллиметра. — Застрял? — Застрял, — вздохнул Чёрный. — А ты попробуй ступеньки считать, а не расстояние высчитывать, — посоветовал Розовый. Ступенек оказалось сорок две. * — Хорошая у тебя вышка, — сказал Чёрный, оглядываясь. — Да, — сказал польщённый Розовый, потчевавший гостя чаем. - Вот, здесь даже библиотека есть. Он вытащил привязанный между прутьями пола пакет с книжками и гордо помахал изданием классиков двадцатого века в мягкой обложке. — И что, не надоедает всё время одно и то же читать? — Неа, — мотнул головой Розовый, — Мама новое приносит. — Он махнул рукой на крышу, виднеющуюся из-за деревьев, — вон там наш дом. — А почему ты не живёшь дома? — удивился Чёрный. — Да ты только посмотри, какие здесь закаты, — вздохнул Розовый и облокотился на перила. * — Слушай, Розовый, — однажды спросил Чёрный, попивая чай на вершине вышки, — ты в курсе, что там внизу случился апокалипсис, и все взяли да превратились в зомби? — В курсе, — отозвался Розовый, помахивая печенькой. — Только не превратились, а уже заранее были. Правда философскими. — Как это? — Ну вот смотри. Как ты думаешь, сознание есть не только у тебя? Чёрный кивнул. — А как ты это докажешь? Что у тебя оно есть — это факт, аксиома, тут не поспоришь. Но у других его может и не быть, вместо него какая-нибудь встроенная программа, заставляющая зомби на вопрос «есть ли у тебя сознание» отвечать утвердительно и вести себя соответствующе. — А ты зомби? — И я, — ответил Розовый. — По тебе и не скажешь. И каково это, быть философским зомби? — Очень просто, у меня квалии отсутствуют. — Это как? — Не знаю, я не очень умный, — признался Розовый. * — Хорошая у тебя вышка, — сказал Зелёный. — Да. — И бассейн с бильярдом. — Ага. — И столовая, и оранжерея… А снизу она кажется намного меньше. — Простенькое искривление пространства, — скромно отмахнулся Розовый. — Но пространство нельзя искривлять, не искривляя времени, — заметил Зелёный. — «Искривлять», — досадливо поморщился Розовый. — Ты бы только знал, сколько я времени у б и в а ю на то, чтоб тут обустроиться. * Однажды Зелёный приволок кота в коробке и подарил Розовому. — Вот, — сказал он, - кот. Будет у тебя жить. Правда я ещё коробку не открывал и не знаю живой он там или сдох по дороге. — Давай тогда не будем её открывать? — всхлипнул Розовый, — просто представим, что он живой. — Ладно, — согласился Зелёный. Так у Розового зажил кот в коробке. Точнее коробка из-под кота с довольно большой дырой в днище. Но для Розового это всё равно был кот. * Однажды Зелёный приволок кота в коробке и подарил Розовому. — Смотри, — сказал Розовый Чёрному, — что мне Зелёный подарил. — Что это? — Кот. — Внутри? — Ага. — А почему он не подаёт признаков жизни? — Потому что мы ещё не открывали коробку и точно не знаем, жив он там или нет. Чёрный почесал затылок. — То есть, вы хотите достаточно долго продержать его запертым, чтоб быть уверенными, что он сдох? Розовый очень обиделся. — Нет, я просто выберу вариант «жив» и всё! Чёрный со вздохом отобрал у него коробку и вскрыл. — Тут ничего нет, — сообщил он. Так они узнали, что состояний у кота в коробке может быть довольно много, в том числе состояние отсутствия. Но для Розового это всё равно был кот. * Розовый и Зелёный сидели на вышке и попивали кофе. Кофе было марки Вантаблэк. — Что-то кофе у тебя сегодня какой-то слишком крепкий, — заметил Зелёный. — Или слишком чёрный. — Почему? — удивился Розовый. — Потому что чёрная дыра, как самое чёрное образование во Вселенной, поглощает 99.99% светового излучения, а твой кофе, похоже, поглотил его без остатка. Зелёный недовольно оглядел чернильную пустоту, разверзшуюся что над вышкой, что у подножья. — А? — переспросил Розовый. — Кофе втянул нас в себя, — пояснил Зелёный. — А. Нет, — ответил Розовый, — это Чёрный сегодня слишком чёрный. Он ещё не проснулся и не загрузил в голове видимый мир. — Может, разбудить его? — с сомнением спросил Зелёный. Болтающейся с края ногой он помешивал абсолютно чёрный кофе в чашке Вселенной. — Пусть поспит, — возразил Розовый. — Такой труд вечно генерировать видимую Вселенную. Ты же знаешь, как с ней бывает: только отвернёшься, а её уже нет на своём месте. Они помолчали. — А когда Чёрный успел втянуть нас в себя? — спросил Зелёный. Розовый пожал плечами и долил ещё сливок в его чашечку пустоты. * Однажды Чёрный проснулся в теле бабочки, которой снилось, что она Чёрный. Он пожаловался Розовому. — Ой, тогда засыпай, пожалуйста, поскорее, — попросил Розовый, — а то у нас там без твоего чувственного восприятия и осмысления Вселенная не прогружается, и жить негде. — А какой во всём смысл, если всё сущее — иллюзия? — Это смотря как посмотреть, — сказал Розовый и развоплотился. — Прекрати, — сказал Чёрный. — Извини, — ответил Розовый. По крайней мере, так подумал Чёрный: возникло только извинение, без слов, без голоса, который мог бы их произнести, да и без Розового тоже. * Однажды Чёрный умер. Вместе с ним и его субъективным восприятием из мира вдруг напрочь исчез красный цвет. Потому что у Розового, как у философского зомби, вообще отсутствовали квалии, а Зелёный был дальтоник. Непорядок, рассудило покосившееся мироздание и воскресило Чёрного. * Однажды Зелёный умер. — Привет, — сказал Зелёный, придя на вышку к Розовому. — Привет, Зелёный. — Я не Зелёный, — сказал Зелёный. — Я — его генетически идеальная копия со вживлёнными воспоминаниями. Вот, даже имитация шрама на коленке, когда я в шесть лет упал с качелей, — похвастался он. — А для меня ты Зелёный, — пожал плечами Розовый. — Полагаю, что это всё-таки фактическая ошибка. — Это смотря как посмотреть, — сказал Розовый. И случайно развоплотился. * Однажды Розовый умер. Пожал плечами и продолжил заниматься своими делами. В закрытой коробке на столе тихонечко с одобрением мурчало отсутствие кота.