Колыбельная

      Стены Скайхолда порой кажутся древнее окружающих его гор. Люди, патрулирующие их, выглядят нелепо в своих попытках защитить крепость. Эти стены переживут еще не одно поколение и, сейчас или позже, увидят конец света.       Но армия это не командиры и крепости, это солдаты, которых нужно защитить. После Убежища Каллен помнит об этом постоянно. Все помнят. Шпионская сеть работает на грани фанатизма, каждая светская сплетня не остается незамеченной, а патрули сменяют друг друга в обходах точно в срок при любой погоде.       Кроме одного участка, там где проводит часы леди-инквизитор Лавеллан. Если уж леди-инквизитор не почувствует опасности, то никто не почувствует. По крайнем мере, так отшутился Каллен на вопрос Лелианы о "слепом пятне", и сам очень хочет в это верить.       Стены Скайхолда древние и, если прислушаться, слышно как в них поет старая магия. Если прислушаться сильнее, то за ней слышна еще более старая. Магия эльфов.       Инквизитор закрывает глаза и слушает ее мотив, стараясь положить его на лютню. Песня старая и знакомая, ее пели ей в детстве как колыбельную. Слов ее она не понимала тогда, слов ее она не понимает сейчас. Отдельные обрывки и слова - вот что ей доступно из былого языка эльфов. И имя - Фен'Харел.       - Ты ставишь ударение не на тот слог в этой строчке.       Инквизитор вздрагивает, затем смеется:       - Кто бы сомневался, что вместо приветствий ты снова начнешь меня поучать, о том какой я неправильный эльф,       - у нее странное чувство юмора и Солас незаметно кривится. Уже без издевки, следует вопрос:       - Покажешь, как надо?       - Пение не входит в число моих талантов.       Она снова поет. И снова неверно. В тот раз Солас кривится заметнее, после третьей попытки он не выдерживает и поет злополучную строчку сам. Инквизитор опять смеется:       - Ну видишь, не все так плохо, как ты говорил.       Солас чувствует себя обманутым, чтобы унять его обиду она спрашивает о чем песня. В ход идут нечестные приемы из разряда: "ты многое знаешь из истории эльфийского народа" и "твоим суждениям, в отличие от пыльных томов, можно верить". Он вздыхает и говорит:       - Эта песня о том, что Ужасный Волк может прийти к тебе во снах, украсть твое сердце и забрать что-то важное для тебя.       - Звучит ужасно, - она хмурится и валласлин на ее лице становится заметнее. - Хотя, чего еще ждать от Ужасного Волка?       - Ты права, не стоит большее ее петь. Накличешь еще беду, - интонации и выражение Соласа дают понять все, что он думает о долийских суевериях.       Посыльный прерывает их и просит о вмешательстве леди-инквизитора, кажется, маги и храмовники опять чего-то не поделили. Инквизитор уходит с такой мукой на лице, что лучше бы ее Ужасный Волк побрал. И магов с храмовниками тоже, о чем она сообщает всем и сразу, но никому в частности. Солас смотрит ей в след и грустно улыбается.       - Ты соврал ей, - с тех пор, как Коул стал духом, даже Соласу стало трудно определять его присутствие.       - Согласен, песня про Ужасного Волка, который освободит твое сердце и сотрет рабские отметки валласлина. Я не знал ее, она появилась позже.       - Я не об этом. Ее песня. Она понравилась тебе.       - Да, Коул, понравилась.