Никогда не узнаешь

      Когда на свет появляется Костик, Славе исполняется шесть. Он смышлён не по годам и уже с трудом верит словам родителей о том, что его младшего братика принёс аист — пускай рассказывают эти сказки кому-то другому. Но всё же, впервые покачивая на коленях маленький пищащий свёрток, вслушиваясь в его неровное дыхание и разглядывая пушистые реснички на глазах-бусинках, мальчик с суеверным восторгом признаётся себе, что это не иначе как чудо — держать в руках нечто настолько крохотное, уязвимое — родное. В один из таких моментов ему на голову опустится тёплая мозолистая ладонь отца, небрежно растреплет жёсткие курчавые волосы, а сам он произнесёт слова, которые в дальнейшем нанесут неизгладимый отпечаток на всю его жизнь:       — Никогда не забывай о том, что ты старше, сынок. Ты сильнее, опытнее и именно поэтому должен знать, когда нужно уступить. С этих пор доверяю заботу о Косте тебе.       Он никогда не забудет это чувство, как в груди всё защемит от восторга и гордости, ведь папа впервые обратился к нему как к мужчине, как к равному. Он решительно кивнёт, сильнее прижимая к груди сопящего брата, и твёрдо пообещает себе, что никогда и ни за что не нарушит данное слово, хотя бы потому, что не может не оправдать возложенное на него доверие.       А ещё через шесть лет, когда отца сведёт в могилу коварный недуг, он, двенадцатилетний сопляк, останется старшим мужчиной в их внезапно поредевшей семье и только тогда начнёт задумываться о смысле тех напутственных слов. Теперь ему придётся стать не только хорошим старшим братом для Кости, но и надёжной опорой для мамы, которая так рано овдовела и должна в одиночку поднять на ноги двоих детей. И поэтому, наплевав на летящую под откос учёбу и саднящие мозоли на пальцах, он учится пользоваться паяльником, устранять неисправности в проводке и чинить прохудившийся смеситель в ванной — подойдёт любая работа из той, которую не пристало перекладывать на плечи убитой горем женщины. Игнорировать косые сочувствующие взгляды соседей он научится гораздо позже, и на практике это окажется куда болезненнее, чем случайно попадать молотком по пальцам.       Им с братом приходится ютиться в небольшой захламленной комнате, которая по совместительству выполняет функции кладовой — как говорят, в тесноте, да не в обиде. Чем старше становится Костик, тем очевиднее, насколько они не похожи; братьев в них можно различить разве что по необычному разрезу глаз — их дед по материнской линии был корейцем. Этот самый разрез, пожалуй, является единственным, что может зацепить по внешности Славы — он вовсе непримечательный, нескладный, невзрачный. Как однажды сказала мама, мышиный. Зато Костик красивый: с лицом бледным и на вид немного болезненным, выразительными зелёными глазами и светлыми волосами — ему бы девчонкой в самый раз родиться. А ещё он безумно похож на отца, и от этого его важность инстинктивно возносится до небес. И поэтому, когда с очередной получки мама покупает новую пару сапог не ему, а младшему брату, которому ещё впору и прошлогодняя, Костя даже почти не обижается и не сердится, потому что понимает: он старше, и сейчас самое время отойти в сторонку и подождать. Только что-то неприятно колет в груди, и ломит, и давит с каждым мгновением всё острее, когда вскоре выпадает первый снег и ему приходится, до крови закусывая потрескавшиеся губы, натягивать на себя прохудившиеся кроссовки не по сезону.       Время идёт своим чередом, круг замыкается, а Слава с какой-то непередаваемой горечью отмечает про себя, что уже и не помнит, когда в последний раз поступал так, как того хотелось, а не требовала ситуация. Он отлично разбирается в технике, да и точные науки всегда давались ему на зависть легко. Стоило бы пойти в университет на программиста, но учиться там тяжело, совмещать с работой точно не получится, да и на бюджет едва ли поступишь — и поэтому Слава в свои восемнадцать втаптывает собственную мечту в грязь и, взращивая в себе растущую с каждым днём обиду, устраивается на стройку неподалёку. Работа тяжёлая и в конце рабочего дня едва ли чувствуешь руки, но зато зарплата неплохая и выдают её каждую неделю. А ведь брату скоро опять идти в школу и нужно столько всего приобрести. Чего стоит одна только форма, из которой он опять умудрился вырасти всего за год…       Когда Костику исполнится семнадцать, он, пунцовый от стыда, впервые приведёт домой девчонку на ночь. Мать в тот вечер будет на ночной смене, а потому Слава под благодарным взглядом брата схватит одеяло с подушкой и уйдёт спать на кухню. А уже на следующее утро, когда парочка под шумок смоется на занятия, он купит в магазине стройматериалов всё необходимое и установит в когда-то их комнате перегородку. Просто потому что он — старший брат, и сейчас именно тот случай, когда нужно уступить.       После этого визиты очередных его пассий становятся обычным делом. Мать недовольно качает головой, но ничего возразить не может: возраст у Костеньки такой, перерастёт ещё, перебесится. На попытки одуматься паренёк только фыркает и отмахивается: мол, ничего вы не понимаете, любовь у меня. И Слава верил: несмотря на то, что одну и ту же девчонку брат ни разу домой не приводил дважды, он действительно любил их. Просто так уж получилось, что с самого детства характер у него такой непутёвый и безответственный, не везёт ему, что поделать. Вспыхивает моментально, вот только разгореться как следует не выходит. Остаётся только надеяться, что однажды найдётся та самая девушка, которая сумеет принять его таким, как он есть, со всеми преимуществами и недостатками. Время всё расставит по местам, а потому остаётся лишь ждать.       Имена и лица каждый раз новые, и Слава уже даже не пытается запомнить очередную подружку брата, — просто не видит в этом смысла. А потом однажды встречает её и с внутренним содроганием, каким-то шестым чувством понимает, что тот самый момент, которого они ждали всей семьёй несколько лет, наконец-то настал. Вот только ни радости, ни облегчения по этому поводу почему-то нет и в помине.       Сашка совсем не похожа на остальных девушек, которых раньше к ним приводили. Рядом с высоким и худощавым Костей она напоминает скорее цыплёнка, кутающегося в безразмерную толстовку. Девочка смущённо покраснеет и, впившись всего на мгновение немигающим взглядом чёрных бездонных глаз, по-быстрому прошмыгнёт в комнату, пробурчав под нос сбивчивое "здрасьте". Она не останется на ночь и вообще уйдёт ещё до того как стемнеет, и тогда Слава впервые позволит себе взглянуть на брата с каким-то нездоровым детским злорадством, вот только тот почему-то останется на редкость спокоен.       Впервые за пять лет в их доме на целую неделю наступит затишье, а в субботу Костя пригласит Сашку к ним снова. Он перестанет водить домой других девок, а через месяц сообщит маме, что хочет познакомить её со своей девушкой — впервые.       Сашка пришлась им по душе практически сразу — такая как она просто не может не понравиться. По-детски непосредственная, но вежливая, болтливая и в то же время умеющая выслушать — в разговоре с ней не остаётся места той неловкости, которая обычно имеет место быть при общении малознакомых людей. У неё горят глаза каким-то неизведанным светом, ей нужно знать абсолютно всё и в ответную успеть поделиться всем c окружающим миром. Она увлечённо жестикулирует, от нетерпения едва не подскакивая на стуле и лишь чудом не сшибая локтями посуду со стола, и с упоением рассказывает о том, что бабушка называет её Дюймовочкой из-за того, что она почти ничего не ест, а ещё она очень любит кошек и хомячков и до жути боится собак, так как в детстве её покусала одна. Мама молча кивает и улыбается, откровенно любуясь этим славным ребёнком, а брат... Костя смотрит на неё с таким неприкрытым обожанием во взгляде, что по спине у Славы пробегают мурашки. Он боится узнать в этом взгляде самого себя.       — Чем же занимаются твои родители, Сашенька? Как они не побоялись отпустить тебя учиться в такой огромный город? — подождав, когда девочка прервётся и выждав тактичную паузу, задаст мама один из сотни интересующих её вопросов. А Сашка испуганно вздрогнет, как подстреленная птичка, сожмётся, будто ожидая удара, виновато потупит взгляд и промолчит. И только Слава, сидящий по правую от неё руку, заметит, как с её ресниц сорвётся крупная слеза и почти беззвучно шлёпнется в чашку с чаем.       Ещё через три месяца Костя твёрдо заявляет, что Саша теперь переезжает жить к ним. Мама нисколько не возражает и, наоборот, даже рада подобному раскладу событий: неужели сын решил всё же взяться за ум? Первое время она предпочитает молча отсиживаться в комнате, пока все не уйдут по своим делам, но постепенно начинает привыкать к их быту, как всё ещё пугливый, но уже наполовину прирученный дикий зверёк. Сашка любит кривляться, пародируя своих гламурных цыпочек-одногруппниц: в такие моменты она шутливо надувает губы и шагает осторожно на носочках, пытаясь сымитировать походку от бедра, а после всё же не выдерживает и смеётся над собственным дурачеством. Она всегда смеётся громко, запрокинув голову слегка назад и довольно зажмурив глаза, и в такие моменты её совершенно обычное на первый взгляд лицо кажется Славе самым прекрасным, что ему только приходилось видеть. Сашка успевает справиться и с работой по дому, и с учёбой — пусть она всего на первом курсе, но у неё ещё со школы в табеле только пятёрки. Ей только-только исполнилось восемнадцать, и их разделяет каких-то десять лет — пожалуй, не такая и огромная разница. Но рядом с ней Слава чувствует себя столетним дряхлым стариком, который уже повидал абсолютно всё и успел устать от жизни. В свои двадцать восемь он не более чем рабочая единица из сотен миллионов таких же, которую успели пропустить через мясорубку, сломать, искромсать и выжать из неё все соки. Он всего лишь вторсырьё, которому на помойке скоро будет самое место.       — Ты слишком много куришь, — ненароком бросает она, застав как-то старшего брата на кухне, — а ещё совсем не отдыхаешь. Тебе стоит хотя бы немного поберечь себя.       И тут он с не знающим предела разочарованием осознаёт, что слышит подобное впервые за долгие десять лет — и от кого? Ни матери, ни брата, а от едва знакомой девчонки, которая дышит ему в пупок и какого-то чёрта заглядывает своими невозможными чёрными глазами прямо в душу. И от осознания собственной ненужности, такой нелепой одинокой ничтожности горло чем-то нестерпимо обжигает внутри, а на глаза впервые со дня смерти отца наворачиваются скупые слёзы. И если бы он мог сделать хотя бы вздох, чтобы наружу не вырвалось всхлипов, он бы закричал во всё горло:       «Как же так получилось, что она понимает меня лучше, чем те, кто всегда были рядом?»       Слава хочет хотя бы на мгновение вернуться в детство, которое у него отняли, и почувствовать себя главным героем, а не лицом за кулисами, от которого зависит всё, но о котором никто никогда не узнает. Если бы у него хватило смелости, если бы только у него было столько глупости, чтобы оставить всё и уйти, тогда бы мама и Костик узнали, тогда бы они обязательно поняли, что не ценили, что потеряли, вот только... Только Слава боится допустить даже тень подобной мысли, — он никогда не был эгоистом — а потому гонит всё прочь практически сразу. А пока ему будет вполне достаточно благодарного взгляда этой странной, не по годам проницательной малявки.       Сашка — единственная, кто понимает Славу, он же чётче остальных знает, что она представляет из себя на самом деле. Она далеко не та не знающая горя инфантильная девчонка, которой её считают мама и брат. У неё глубоко внутри скрыта величайшая боль, которую она поборола и с которой научилась жить. Костя совсем не подходит ей, но в то же время рядом с ней становится лучше, сам того не понимая. Мама не может нарадоваться, что любимый сын стал лучше учиться, больше не пропадает по ночам на пьянках и теперь просит у неё деньги не на сигареты, а на конфеты для Сашки, уж больно она любит сладкое, жить без него не может. Он совсем не подходит ей, — слишком избалованный и несерьёзный — и от этой мысли на какое-то время становится легче дышать. Он понимает её гораздо лучше, уж он бы точно сумел сделать её по-настоящему счастливой. Только вслед за этим бетонной плитой наваливается осознание: Костя тоже искренне любит её, а Сашка не из тех, кто предаст. Не из жалости, не из ответственности, а и из-за того, что именно он оказался рядом, когда она едва не сломалась. То чувство, что она испытывает, далеко от любви, и имя ему уважение. Для этой девочки подобное слово далеко не пустой звук.       Слава слишком дорожит и Сашкой, и Костей, чтобы разрушить их счастье парой брошенных в пылу эмоций слов, и поэтому он твёрдо клянётся себе, что никто из них никогда и ни при каких обстоятельствах не узнает о тех нездоровых чувствах, которые он испытывает к девушке собственного брата. Ему ничего не остаётся, кроме как прятать голову под подушкой и безуспешно пытаться прибавить звук в плеере, который и без того орёт так, что гудит голова. И неизвестно какую-то по счёту ночь Слава боится дышать, с не иначе как маниакальным желанием вслушиваясь в мерный скрип кровати и сдавленные стоны по ту сторону комнаты. С благоговейным трепетом ловит её всхлипы, понимая: ещё немного, и он просто свихнётся и выкинет какую-то глупость. Дотерпеть, дострадать, дождаться, когда закончится эта проклятая, не знающая конца весна и Костик наконец-то выпустится и сам начнёт работать. И тогда первое, что он сделает — это съедет отсюда к чёртовой матери и постарается забыть, нет, непременно забудет всё, что случилось с ним за эти полгода, что не вырезать из сердца уже никогда. А пока остаётся только дрожащей рукой отрывать очередные листы на перекидном календаре и безуспешно пытаться вытравить мысли о Сашке очередной дозой никотина в лёгких.       Он почти не удивляется, когда во время очередного семейного ужина замечает на по-детски крохотной ручке красующееся обручальное кольцо. Он не чувствует уже почти ничего, кроме как то, что верно и стремительно умирает, натыкаясь взглядом на их переплетённые пальцы и мягкую улыбку на губах брата. Мама смахивает украдкой выступившие слёзы и дрожащим голосом произносит:       — За Костеньку я теперь спокойна. Надеюсь, и Славика удастся как-нибудь пристроить, хоть он у нас и такой угрюмый и нелюдимый.       А Славик сжимает под столом кулаки до побелевших костяшек пальцев и с ужасом отмечает, что в этот момент ненавидит собственную мать, которая никогда не умела держать язык за зубами. А ещё сильнее ненавидит брата, который одним фактом своего существования сумел отобрать у него всё, чем он дорожит. И дольше дозволенного засматриваясь в тёмно-карие глаза Сашки, он клянётся, что подыщет себе квартиру уже в следующем месяце и обязательно выучится на программиста, потому что всегда выполняет данные обещания. Даже если об этом никто никогда не узнает.