Во глубине тайги суровой

       – Да что ж ты делаешь! – с отчаяньем в голосе произнёс пилот, перебирая тумблеры на приборной доске. Но, несмотря на все его усилия, мотор старого вертолёта чихал и задыхался, из-за чего летающая машина раскачивалась и неуклонно снижалась. – Командир, я связался с диспетчером! Голос второго пилота отвлёк мужчину от перебора способов реанимации явно доживающей последние минуты машины. Бывалый лётчик посмотрел на своего помощника, а потом обернулся, бросив взгляд на сидящих в салоне пассажиров. Сегодня их было только трое: учительница из посёлка, рослый и крепкий мужчина, назвавшийся Лёхой, и Аркадий, единственный одетый совсем не по таёжному. И всё бы оно ничего, если бы Виктория не была беременна. Потому и летели нынче в центр: что-то у неё не заладилось, и врач отправил будущую мать в больницу. Но после длительных дождей берег реки, отсекающей посёлок от большой земли, размыло, и мост ушёл под воду. В ближайший месяц в районный центр только вертолётом можно будет попасть. И, как назло, старенькая вертушка именно сегодня решила почить с миром. – Слушай мою команду, Миша, – по привычке скомандовал бывший военный. – Держи штурвал и поворачивай к югу, я пошаманю над движком. Даст бог, дотянем до Медвежьей зарубки. Там домик лесника и охотничья делянка, всё лучше, чем в тайге под ёлками спасателей ждать. – Так точно, командир, – ответил второй пилот и взял на себя управление. Вертолёт протянул ещё несколько десятков километров, а потом заскоблил брюхом по макушкам елей и, в какой-то момент, безнадёжно взвизгнув, мотор заглох раз и навсегда. – Прибыли, – только и выдохнул лётчик, а синебокая машина нырнула вниз, зарываясь в изумрудную хвою девственного леса. За спинами пилотов раздался испуганный крик, заглушивший суровую и забористую брань. К счастью мотор не загорелся, но жёсткая посадка не прошла бесследно: лобовое стекло разбилось, принимая на себя всё недружелюбие тайги. Стоило застрявшему между елей вертолёту застыть на месте, как Лёха поспешил выбраться наружу. Пробыв там не больше минуты, он вернулся назад, чтобы помочь женщине, которой воздушные приключения явно на пользу не пошли. Виктория тяжело дышала и то и дело придерживала низ изрядно выпирающего живота. Пока она приходила в себя, а самостоятельно выбравшийся из вертолёта Аркадий пытался добыть из недр грузового отсека сумки с вещами, Алексей вытащил из кабины раненого пилота. На безмолвный вопрос женщины он только качнул головой, опустив взгляд. Командир воздушного судна падения не пережил и отправился в лучший мир вместе со своей машиной. Вика отвернулась, глубоко вдохнув, подступивший к горлу комок отозвался ноющей болью внизу живота, и она постаралась не думать о случившемся. Очнувшийся пилот сообщил, что они из последних сил пытались дотянуть до Медвежьей зарубки, и, по идее, недотянули совсем немного. Суровый и молчаливый Алексей, взяв на себя роль лидера, разыскал в вертолёте карту и, внимательно её изучив, заявил: – До делянки рукой подать, если прямо сейчас выйдем, то до вечера точно доберёмся, может даже быстрей. *** Приземистая избушка встретила их довольно простым и по-спартански скромным убранством: печка-буржуйка, немного неказистый стол, два чурбана-табурета и, устроенные между стен не слишком широкой избы, полати. Заглянув внутрь и оставшись довольным увиденным, Алексей скинул свой груз рядом со сколоченной из досок дверью, убедился, что чуть подотставшие мужчины добрались живые и почти здоровые, и отправился осматривать делянку. Лишь поэтому он пропустил тот момент, когда примеряющаяся к единственной имевшейся в наличии лежанке женщина громко ойкнула, в очередной раз ухватившись за низ живота, а на земляном полу под её ногами появилось мокрое пятно. – Что такое? – встрепенулся Аркадий, помогая Михаилу дойти до одного из «табуретов». – Рожать буду, – выдохнула беременная и аккуратно, бочком, присела на жерди полатей. – Как рожать?! – в голосе мужчины послышалась паника. – Как получится, – ответила Виктория, тяжело улёгшись на ссохшийся лапник. – Но тут же нельзя… – А это уже не важно. Воды отошли, теперь только рожать. – Но как же… но что же… – едва ли не заметался по избушке Аркадий. – Кончай суету! На пороге появился Алексей с охапкой поленьев в руках. – Да кто ты такой, чтобы командовать?! – возмутился на его окрик мужчина, который хоть и был лет на пять постарше, но уступал таёжнику не только в росте и телосложении, но и в выдержке. – Я – Лёха Грым, лесоруб. Всю жизнь тайгу валил, теперь она, видимо, решила меня завалить. Только х… – Лёха осёкся, глянув на женщину и, свалив дрова у печки, договорил: – Только ничего у неё не выйдет. Человек – царь природы. И мы с ней ещё повоюем! – усмехнулся он. – Что за примитивные суждения, – возразивший лесорубу поморщился. – А ты у нас кто? Зелёный что ли? – поинтересовался Лёха. – Аркадий Сергеевич Ботенко, – не без гордости представился мужчина. – Гравёр. – О-о! Гравёр, – изображая не то удивление, не то почтительное восхищение произнёс мастер топора и пилы. – Ну, раз ты гравёр, вот тебе ведро. – Лёха взял из угла избушки старенькое, но пока ещё целое ведро и сунул его в руки Аркадия Сергеевича: – Топай за водой. – Куда? – растерялся тот. – Прямо, до поленницы, потом направо, до дерева с красным крестом, а оттуда аккуратненько по тропке, до ручья, – подробно разъяснил Алексей и вытолкнул назначенного водоносом за порог. Глядя, как закрылась за ним дверь, мотнул головой, усмехнувшись каким-то своим мыслям, и подошёл к сидящему на чурбане у самой стены избушки. – Эй, пилот, ты как? Михаил всё это время сидевший неподвижно и беззвучно поднял на него слегка затуманенный взгляд. – Нормально. – Вижу я как ты «нормально», – качнул головой Лёха. – Мой брат тоже «нормально» был, после того как его по башке кедровой веткой приложило, а потом целую неделю кузнечиков ловил. – Каких кузнечиков? – не понял раненый. – Зелёных и прыгающих, – усмехнулся лесоруб. – Слушай, Миша, иди-ка ты на улицу. Погода сегодня хорошая, тепло, облачность переменная – самое то, чтобы посидеть под ёлочкой, подышать свежим воздухом. Говорят, полезно. Глядящий на него мужчина кивнул: «Ага». Тяжело поднялся и шаркающим шагом направился к выходу. Уже у самой двери его окликнули: – Слышь, пилот, а гравёр – это кто? – Гравёр? – Михаил обернулся на него. – Бляха у тебя на ремне, чё там? – и слегка прищурился силясь рассмотреть. – «Аз есмь Царь», – озвучил сделанную на пряжке надпись Алексей. – Ага, - кивнул пилот. – Так вот, эту надпись гравёр делал. Лёха чуть нахмурился. – Эту надпись мне брательник вырезал. Но я понял. После того как за Михаилом закрылась дверь, лесоруб подошёл к лежащей на полатях женщине. – Ну, а ты как, красавица? Она только вздохнула, придерживая руками низ живота. – Не боись, – ободряюще улыбнулся он ей. – Виктория – значит победительница, а раз победительница, значит, всё будет хорошо. – Думаешь? – с очередным резким выдохом спросила та. – Конечно, – кивнул лесоруб. – Я, вообще-то, с женщинами дела ни разу не имел, но я Сизой разродиться помогал – это кобылка наша, красивая зараза. А жеребёнок у неё какой хороший народился, ты бы видела! У Тайги ещё три раза роды принимал. Это псина моя, ох и гулящая! – с осуждением протянул Лёха. – Три раза рожала, и все три раза волчата волчатами. Я её теперь даже с собой брать боюсь: а ну как уйдёт к своему серому ухажёру… Виктория, глядя на появившееся на его лице искреннее сожаление, улыбнулась: – От хорошего человека не уйдёт. Он тоже улыбнулся. – Ты не переживай, Вика. Акушер я не то чтобы грамотный, но разбираюсь, что и как. Вот сейчас гравёр притащит воды, мы её вскипятим. Я лапника свежего нарублю, прямо с дерева он практически стерильный. Избушку эту бабки-ёжкину обзовём родильным отделением, чтоб всё как положено было, и родим с тобой как нечего делать. А если пацан родится, я ему свой ремень подарю, будет он у тебя Царём Тайги. – А если девчонка? – усмехнувшись, поинтересовалась женщина. – Тогда Царица будет, а гравёр, как там его… – Аркадий Сергеевич, – подсказала Вика. – Во-во, Аркаша, для неё на часах надпись сделает: «Царевна Таёжная». – На каких часах? – раздался голос из-за спины и, обернувшись на него, лесоруб увидел, как вернувшийся водонос тяжело поставил на земляной пол ведро воды. – Глянь-ка, как быстро обернулся, – усмехнулся Лёха, и, запустив руку в глубокий карман своих штанов, извлёк на свет не такие уж и маленькие карманные часы с крышечкой. – Вот, – показал он. – От деда мне достались. Дед говорил, настоящие швейцарские, хотя брехал наверняка. Аркадий, подойдя к нему, взял часы и, отступив к окошку, осмотрел. Сдвинул вверх небольшой затвор, и крышка часов со щелчком откинулась, открыв мастеру циферблат с римскими цифрами и замысловатыми резными стрелками. – Хорошие часы, – одобрительно кивнул гравёр и, с прищуром, глянул на лесоруба: – Не жалко? – Для хорошего человека ничего не жалко, – широко улыбнулся Алексей. – Давай, Аркаша, воды нам нужно много. – И, не обратив внимания на недовольно нахмурившегося мужчину, обогнул его. Взяв ведро, вылил воду в слегка покорёженный оцинкованный бачок, установленный у печки. – Неси ещё! – протянул он ведро водоносу. – Зачем тут вообще этот бак? – то ли от желания узнать, зачем бак, то ли от нежелания таскать воду спросил Аркадий Сергеевич. – Как зачем? – удивился лесоруб. – А помыться, а еду приготовить? А зимой, чтоб вода была? Это ж, прикинь, сколько снега натопить надо, чтобы ведро воды было. А так бачок закидал, печку раскочегарил, и через десять минут воды в достатке и чай попить, и кашу сварить, и рожу умыть, и портки постирать. Аркадий в очередной раз с осуждением качнул головой и, вернув хозяину часы, взял ведро. А Лёха занялся растопкой печи. *** После очередной ходки за водой, которая пока что стала последней, Аркадий Сергеевич уселся на завалинку рядом с Михаилом, стараясь не прислушиваться к доносившемуся из избушки, дверь в которую оставили открытой, болезненному стону. Лёха Грым где-то недалеко стучал топориком. – Помочь бы, – с беспокойством покосился на крыльцо избушки гравёр. – А чем ты поможешь? – спросил его пилот. – Ну так… – не смог ответить Аркадий. – Вот и сиди. Виктория женщина опытная, второй раз рожает. Не в срок, конечно, но всё же. Алексей тоже парень с головой, а мы скорее помеха, чем помощь, – вздохнул Михаил. – Это да, – опустил голову Ботенко. – Как думаешь, нас скоро найдут? – через какое-то время спросил он. Задремавший, кажется, пилот вздрогнул, открыл глаза, вздохнул и глянул на небо. – Кто ж его знает. Сигнал мы послать успели, но упали не очень удачно, в самый лес. Да и на юг от переданных координат ушли. Хорошо, если спасатели догадаются, что мы могли ближе к этой избе повернуть, а если не догадаются… Дня два можем тут просидеть. Дымовуху бы устроить, но место тут неудобное, дым в кронах запутается, толку мало будет. Алексей сказал, что как родим, он вверх по ручью поднимется. Там по карте озерцо должно быть, там можно костёр жечь. – Так может мы… – снова попытался проявить инициативу Аркадий. – А медведя встретишь, что делать будешь? – покосился на него пилот. Тот сник. – Не спать, мужики! – бодро выкрикнул Лёха, подходя к крыльцу с охапкой еловых веток. – Подумайте лучше, во что младенца завернуть. Пелёнок-то у нас нет. – В мед-пакете должны быть одноразовые, – ответил Михаил. – То, что в пакете, я уже достал, но там мало и лучше мы его ими оботрём, а завернуть всё равно во что-то нужно. – У меня есть рубашки, сменные, – проговорил Аркадий Сергеевич. – Чистые и глаженные, натуральный хлопок. – Это дело, – одобрительно кивнул лесоруб и зашёл в избушку. – Так, Вика, – раздался оттуда его голос, – сейчас я тебя подниму аккуратненько и лапник свежий постелю. Может тебе это… в кустики нужно? – В кустики было бы неплохо, – пропыхтела женщина. – Только боюсь, я прям там и рожу, – усмехнулась она. – А ты не рожай! – шутливо приказал Лёха, поднимая её. – Аркаша! – позвал он. – Что? – на пороге появился гравёр. – Помоги Вике за угол зайти, чтоб дела сделать, и поддержать её не забудь, не дай бог упадёт! – Не забуду, – смутился мужчина, но ковыляющей в раскорячку беременной через высокий порог переступить помог и дальше проводил. К тому моменту как они вернулись, из избы был уже выкинут старый лапник, застилавший полати, а свежий настелен на его место. Заметив, что Аркадий Сергеевич смущается вида устраивающейся на лежанке женщины, Лёха выставил его вон: – Нечего посторонним в родовой топтаться! А чтоб тот впустую время не терял, всучил ему свои часы: – На вот, ознакомься с фронтом работ. *** Примерно через час посреди растревоженной криками роженицы и опасливо притихшей тайги раздался тихий и хрипловатый плач младенца. Двое сидящих на завалинке мужчин с облегчением выдохнули и переглянулись. – Лёша, кто?! – выкрикнул Михаил, покосившись на вырубленный в бревенчатой стене квадрат окошка. – Девочка! – раздалось в ответ, а через пару секунд Алексей добавил: – Олеся! – Красивое имя, – одобрительно кивнул пилот. – А у меня даже инструмента с собой нет, – вздохнул Аркадий, взглянув на крышку часов. – Не переживай. Вот выберемся, придёшь в свою мастерскую и сделаешь такую гравировку, что Лёха тебе за неё поллитры поставит, – усмехнулся пилот. – Я не пью, – насупился гравёр. – Ну, так он тоже не пьёт. Но для порядку надо! – наставнически произнёс Михаил и, видя хмурое лицо сидевшего рядом, улыбнулся и хлопнул его по спине: – За здоровье крестницы выпить обязательно надо! Аркадий Сергеевич усмехнулся. – Лёха её принимал, ему и отцом быть. – Лёхе нельзя, – отрицательно мотнул головой пилот. – Он у нас бабка-повитуха. И через секунду они оба расхохотались, покачиваясь и придерживаясь друг за друга, чтобы не упасть с узкой лавочки.