Милашка для ГДК

      В себя я прихожу рывком. Я прихожу в себя в положении стоя, возле стены (это как вообще? Почему я не упала, пока была без сознания?), в полутёмном, обшарпанном помещении, находящимся в каком-то заброшенном здании. В пустые оконницы светит тусклый свет раннего утра (мои родители, наверное, сходят с ума прямо сейчас). Небольшая ранка на левой руке небрежно залеплена пластырем. Кожу под носом немного стягивает подсохшая кровь. На моей одежде также присутствуют небольшие пятнышки крови. Челюсть и нос побаливают.       Я вытираюсь бумажным платком, вытащенным из кармана, и тихонько оглядываюсь. В этой комнате никого и ничего нет, лишь повсюду валяются какие-то обломки строительного мусора и обломки стекла. Подхожу к ближайшему пустому окну. Нет, слишком высоко и нет деревьев непосредственно рядом со зданием. Медленно иду к единственному выходу из комнаты. Но раньше чем я успеваю подойти вплотную к дверному проёму, в комнату быстрым шагом заходит незнакомый парень в очках с крупным штрих-кодом на щеке. Белая шапка надвинута ему почти на линзы очков.       - Мукуро-сама сказал, что ты очнулась. Умеешь готовить? – безэмоционально спрашивает он.       - Средне, на любительском уровне, - честно отвечаю я.       - Это лучше, чем наши попытки готовки. Мне надоело питаться булками и шоколадками. Сможешь сделать суп на костре?       - Если у Вас есть котелок и чистая вода, то да.       - Пойдём, - парень спокойно поворачивается ко мне спиной. – Не пытайся напасть или сбежать, иначе я тебя изобью.       - Я поняла, - послушно следую вслед за… похитителем? бандитом?       Мы спускаемся по битым ступенькам лестницы. Всюду царит запустение и валяется много мусора. Судя по архитектуре, это было какое-то общественное здание. Выходим из него и проходим немного в сторону. На полянке горит костёр, над ним при помощи палок закреплён котелок. Рядом стоит небольшой пластмассовый стол (явно стыренный из открытого кафе), возле которого крутится сердитый парень со шрамом на переносице.       - Какипи, зачем ты привёл её сюда?! – злобно рычит растрёпанный блондин, негодующе указывая на меня ножом.       - Перестань, Кен. Твою подгоревшую стряпню есть невозможно, - всё тем же безэмоциональным голосом отвечает очкарик.       - Ха! Ты думаешь, она сможет лучше лишь потому, что девушка? Вспомни, как нам пришлось тушить пожар после попытки М. М. приготовить яичницу!       - М. М. в тюрьме готовить не учили. Эта девчонка - гражданская, её могли научить готовить в семье.       - Пойду куплю булок и газировку. Эта мямля не справится, - Кен кладёт ножик на стол и уходит.       - Эээ… Я могу приступить к готовке? – вежливо спрашиваю очкарика.       - Да.       - Хорошо, - я подхожу к столу и осматриваю стоящие на нём продукты: полкурицы в фабричной упаковке, лапша, бутыль растительного масла, две большие морковки, одна головка чеснока, соль и наполовину порубленная зелень. Молча удивляюсь при виде такой странной ошибки (зелень же добавляют в самом конце, зачем её первой порубили?) и принимаюсь за готовку. Первым делом я чищу морковь и стараюсь порезать как можно мельче (тёрки у них нету), затем очищаю от плёнок дольки чеснока и мелко рублю их.       Наливаю в пустой котёл немного растительного масла, добавляю мелко порезанные овощи и делаю поджарку. Когда поджарка готова, выкладываю её в чистую миску. Кладу в котелок курицу и наполняю его на две трети водой из пятилитровой канистры. Добавляю чуть-чуть соли – досолить всегда можно, а вот исправить пересол трудно.       - Теперь надо подождать, пока курица сварится, - поясняю я своё бездействие безэмоциональному парню. – Потом добавим лапшу и, минут через пять-семь, поджарку. Зелень добавляют последней в уже готовый суп.       - Через сколько курица сварится?       - Я не знаю, я впервые готовлю на костре. Надо следить.       В молчании ждём, когда сварится курица. Сесть некуда, поэтому ждём стоя.       Некоторое время спустя курица сварилась, и я в темпе довожу суп до полной готовности.       - Готово, - вежливо сообщаю я. – Теперь надо снять котелок с огня, иначе суп переварится и испортится.       Очкарик молча снимает котелок с огня и перевешивает его на ближайшее дерево.       - Надо же, вкусно пахнет. Не зря я решил оставить тебя в живых, - к нам подходит синеволосый парень. На некотором расстоянии за ним идёт Фуута. Фуута находится в том же состоянии, что и вчера вечером – у него пустые глаза, бессмысленное выражение лица и двигается мальчик так же медленно и неловко. Здоровые дети так не двигаются!       - Фуута-кун, - я подхожу к мальчику и осторожно трогаю его лоб, проверяя, нет ли у него температуры. Температуры нет, но Фуута вообще не реагирует на вторжение в его личное пространство. Это плохо.       - Ояяя, этот упрямый мальчишка отказывается разговаривать со мной. Он запер своё сознание и отказывается спать. Боится, что я подчиню его во сне, - синеволосый холодно улыбается. – Сейчас вы двое мне не нужны. Идите.       Неожиданно моё тело начинает двигаться само по себе. Я могу лишь наблюдать, как иду обратно в заброшенное здание. Даже когда я быстро поднимаюсь по выщербленным ступенькам старой лестницы, у меня всё равно не получается хоть как-то замедлиться и идти поаккуратнее. Что за чёрт?!       Возможность управлять собственным телом вернулась ко мне лишь в дальней большой комнате, в которую стащили сломанную старую мебель. На всякий случай, я решаю не рисковать и не пытаться выйти за пределы комнаты. Тем более, что Фуута пришёл сюда же. Я укладываю его на большую продавленную тахту в надежде, что в положении лёжа мальчик заснёт. Он же ребёнок, ему нельзя не спать всю ночь и затем бодрствовать весь день, это чересчур большая нагрузка на детский организм.       К моему сожалению, мне не удаётся сделать так, чтобы Фуута заснул. Он просто лежит с открытыми глазами.       Следующие два дня мы с Фуутой живём в этой комнате со сломанной мебелью вместе с нашими похитителями. Меня сильно нервирует, что мы спим в одной комнате, но я всё равно засыпаю, так как не могу не спать сутками. А вот сделать так, чтобы Фуута заснул, мне так ни разу и не удалось. Кормить и поить мальчика мне приходится насильно. Причём кормить получается лишь бульоном. В туалет Фууту водит очкарик.       Я попыталась было завести речь о выкупе, чтобы они побыстрей получили деньги и отпустили нас, но синеволосый сразу же прервал меня и сказал, что пока я полезней ему в качестве повара. Пришлось заткнуться и ждать, ведь должны же нас с Фуутой найти рано или поздно. Но лучше бы рано.       В очередной раз готовлю кушать. В этот раз варю рисовую похлёбку в котелке и жарю морскую рыбу на гриле. Синеволосый сидит на диване-качелях и наблюдает за мной, небрежно опираясь на свой трезубец. Очкарика и вспыльчивого блондина поблизости нет. Фуута сидит в комнате со старой мебелью, как обычно.       - Араи Эри. Тебя удерживают здесь насильно? – слышу я знакомый голос и резко поворачиваюсь в сторону говорившего.       - Хибари-сан! – как же я рада его видеть! Но, с другой стороны, что он сможет сделать против гипнотизёра? Чистый боец против мага… - А полицию Вы не позвали? Этот парень – сильный гипнотизёр.       ГДК щурится и решительно идёт на синеволосого, игнорируя мой вопрос.       - Ты устроил беспорядки в моём городе и похитил ученицу моей школы, - холодным тоном говорит ГДК.       - Куфуфуфу, эта милая ученица сама уговорила меня похитить её, - нагло смеётся синеволосый в ответ.       - Камикорос, - рычит Хибари, подняв руки с тонфами. – Ты желаешь умереть, сидя на диване?       - Куфуфуфу, что за интересные вещи ты говоришь. Я сижу, потому что сейчас мне нет нужды подниматься.       Насколько я могу судить со спины, Хибари набычился. И продолжает неторопливо идти к Мукуро с намерением избить его. Но вдруг движения ГДК сильно замедляются. Словно он идёт по дну водоёма, преодолевая сильное течение.       - Ммм? У тебя выступил пот на лице. Что-то не так? – участливо спрашивает гипнотизёр.       - Заткнись, - кратко отвечает Хибари.       - Я всего лишь волнуюсь о тебе, - произносит синеволосый всё тем же участливым тоном. – Давай начнём, возьми себя уже в руки.       Тут я замечаю, что неизвестно откуда, по периметру полянки появились деревья цветущей сакуры.       Хибари опускает руки с тонфа и сильно наклоняется, угрюмо смотря на сакуру. Судя по лицу, его лихорадит.       - Я импортировал деревья сакуры из-за границы. Куфуфуфу, тебе и правда рядом с ней плохо, да?       Вот же блин! И Кусакабе не видно. Похоже, Хибари никого не взял с собой…       - Эри-чан, у тебя рыбка не пригорит? – небрежно интересуется Мукуро.       Я молча быстро перекладываю последние куски рыбы с гриля на большое блюдо и ставлю его обратно на стол. Может, гипнотизёр отвлечётся на еду, а Хибари просто запрёт вместе с Фуутой? Наш ГДК вроде из обеспеченной семьи, за него тоже заплатят выкуп.       Между тем ветки цветущих сакур увеличиваются в размерах. Начинается настоящий цветопад сакуры. Хибари шатает ещё сильнее.       И тут Мукуро встаёт с дивана-качелей и ударяет Хибари так сильно, что тот падает на землю. Затем синеволосый принимается избивать лежащего на земле Хибари.       - Прекратите! – я резко бросаюсь к парням. Мукуро перестаёт бить Хибари и переводит взгляд на меня. – Хватит уже маяться дурью! Вам всё равно придётся сдаваться властям, так не увеличивайте свои провинности! Бедный Фуута-кун в отвратительном состоянии, ему уже нужен врачебный уход. А Вы ещё других людей избиваете, увеличивая тем самым свой список преступлений. Посмотрите вокруг и на календарь. Сейчас осень, октябрь. Будет становиться холоднее, здесь жить станет невозможно. Да и сейчас здесь ужасно: нет нормального туалета и возможности умыться, спать приходится на сломанной мебели без одеял и без постельного белья. Даже если нас не найдут полицейские, мы всё равно скоро засрём все кусты и придётся либо уходить, либо ходить по собственным экскрементам. И вообще, в нашем возрасте надо учиться, а не бродяжничать! Иначе всю оставшуюся жизнь придётся пахать на самой низкооплачиваемой работе. А ведь мы живём в двадцать первом веке, нарастающая роботизация будет всё больше вытеснять людей с простой работы. Нужно будет постоянно повышать квалификацию.       - Куфуфуфу, какой напор, какая экспрессия! – синеволосый улыбается холодной улыбкой.       Затем Мукуро оказывается рядом со мной, и я падаю на землю из-за быстрых ударов его трезубцем. Даже не могу понять, он меня всего два раза ударил или больше? Во рту солоноватый привкус крови, в ушах гудит, в глазах темно, животу и рёбрам больно. Я медленно приподнимаюсь, опираясь ладонями о землю. С трудом сажусь и жду, когда в глазах посветлеет и пройдёт гул в ушах. Дышать почему-то немного тяжело.       Когда гул в ушах проходит и зрение возвращается ко мне, я вижу, что Хибари избит настолько сильно, что у него уже не получается привстать с земли хоть ненамного. Вид непривычно слабого Хибари щемит мне сердце. Как же я ненавижу этого гипнотизёра!       - Мукуро-сама, что делать с бывшим главой Намимори? - спрашивает подошедший очкарик.       - Пока что оставим его в живых. Я уничтожу его позже, когда мы получим все зубы. Замуруй его. Её тоже.       - Да, Мукуро-сама, - очкарик небрежно хватает избитого Хибари за ноги и волочит внутрь здания.       Я с трудом поднимаюсь с земли. Не хочу, чтобы меня тоже так волокли.       - Любое последнее слово? – насмешливо интересуется гипнотизёр.       - Я не буду посылать вам посылки с вкусной едой, когда вас посадят в тюрьму, - огрызаюсь я.       Мукуро заливисто хохочет, запрокинув голову.       - Ояяя, я никогда в жизни не получал столь страшные угрозы.       Вернувшийся очкарик сопровождает меня в небольшую комнатку на первом этаже. Раньше это явно был чулан для хранения орудий и средств уборки. Хибари сломанным манекеном лежит у стены. Но, по крайней мере, он дышит и взгляд у него осмысленный.       - Не мешай мне заделывать проём, - безэмоционально предупреждает очкарик.       Затем он откуда-то притаскивает кирпичи, таз и строительный раствор. Мешает раствор и заделывает дверной проём. Но смерть от удушья нам с Хибари не грозит – вверху стены чулана есть небольшие дырки, сквозь которые видно небо и зелёные листья какого-то дерева.       Сейчас ещё тепло. Я снимаю ветровку и складываю её как подушку. Подхожу к Хибари и осторожно подкладываю самодельную подушку ему под голову.       - Извини, воды нет.       Сажусь рядом с ним, так нам будет теплее.       - У меня есть пакетик леденцов с виноградным соком. Ламбо-кун их очень любит. Захочешь – скажешь, я с тобой поделюсь.       - Ты очень спокойна, для травоядного. Думаешь, они передумают и выпустят нас? – с насмешкой в голосе интересуется избитый ГДК.       - Нет, я так не думаю. Эти парни очень жестокие и совсем не ценят чужую жизнь. Они и к себе довольно равнодушны. Я надеюсь на то, что кто-нибудь заметит, что здесь поселились люди, и сообщит об этом в полицию. И тогда нас найдут патрульные, - честно отвечаю я. – Надо просто продержаться. Обидно будет помереть всего за пару часов до прибытия помощи.       Хибари молчит. Я тоже не тороплюсь нарушать тишину. Да и что тут скажешь, на самом-то деле? Потихоньку, я начинаю дремать от нечего делать и из-за того, что в последнее время плохо сплю по ночам. Ну тяжело избалованному организму, привыкшему к комфорту, спать на продавленной тахте без подушки и без одеяла! Я из-за этого сплю урывками: организм вырубается от недосыпа, чуть-чуть спит, просыпается и возмущается ужасным условиям, затем я снова засыпаю на чуть-чуть и так по кругу всю ночь напролёт. Это ужасно!       Просыпаюсь я несколько часов спустя. Упрямый Хибари сидит, хотя он сильно избит и лучше бы он лежал. Но разве его заставишь?       Судя по дыркам в верху стены, сейчас уже вечер. Скучно.       - Хибари-сан, а вы читали книги английского писателя Фрэнсиса Дика? Он пишет детективы про околоипподромную жизнь. Сам он одно время был жокеем, поэтому пишет со знанием дела.       - Травоядное, тебе сейчас действительно хочется обсудить иностранного писателя?       - Ну, мне просто захотелось поговорить. Я подумала, что Фрэнсис Дик может быть Вам интересен, поскольку пишет про животных, а вы любите животных.       - С чего ты взяла? – подозрительно осведомляется Хибари.       - Ну, я видела мельком как Вы делились едой с воробьями. Не волнуйтесь, я никому об этом не расскажу. Я понимаю, что если о вашей любви к животным станет известно, то многие трусы сорвутся на животных, надеясь тем самым сделать больно Вам.       Хибари раздраженно выдыхает.       - У меня нет настроения обсуждать книги.       - Ладно. Тогда продолжим молчать. Или, может быть, вы хотите обсудить кино?       - Раз тебе так хочется поболтать, лучше спой гимн Намимори, - приказным тоном отвечает мне ГДК.       - Эээээээ?! Вы так шутите, что ли?!       Хибари серьёзно смотрит на меня и я понимаю, что нет, он не шутит.       - Извините, Хибари-сан, но я не знаю гимн Намимори наизусть. Зато, - не могу удержаться и добавляю максимально ехидным тоном, - я знаю наизусть чудесную оптимистичную песню. Хотите, спою её Вам? Всё равно я собиралась тайком поставить её на ваш выпуск из школы, семпай Вы наш дисциплинированный.       - Рискни, травоядное, - уголки губ Хибари дёргаются в улыбку и обратно.       - Хорошо. Песня называется «А нам всё равно», - объявляю я. Хибари тут же фыркает, судя по всему, от сдерживаемого смеха. Ну да, многообещающее название для ГДК. Я начинаю петь.

В темно-синем лесу, Где трепещут осины, Где с дубов-колдунов Облетает листва, Hа поляне траву Зайцы в полночь косили И при этом напевали Странные слова: А нам все равно, А нам все равно, Пусть боимся мы Волка и сову. Дело есть у нас - В самый жуткий час Мы волшебную Косим трын-траву! А дубы-колдуны Что-то шепчут в тумане, У поганых болот Чьи-то тени встают... Косят зайцы траву, Трын-траву на поляне, И от страха все быстрее Песенку поют: А нам все равно, А нам все равно, Твердо верим мы В древнюю молву: Храбрым станет тот, Кто три раза в год В самый жуткий час Косит трын-траву! А нам все равно, А нам все равно, Станем мы храбрей И отважней льва! Устоим сейчас - В самый жуткий час Все напасти нам Будут трын-трава!

      - Неплохая песня. Теперь ты выучишь и споёшь гимн Намимори.       - Нууу, Хибари-сан, не будьте таким вредным. Лучше скажите, Вам понравилась песня про зайцев?       - Повторяй за мной, - игнорирует мой вопрос ГДК.

Утопающая в зелени Намимори. Не большая и не маленькая, средняя - самая лучшая.

      Я вздыхаю на такую вредность, но послушно начинаю учить гимн родной школы.       Неожиданно кто-то ещё подхватывает наше пение. Поднимаю голову и вижу милую пушистую жёлтую птичку с большим плоским клювом. Птичка сидит в дыре и внимательно смотрит на нас своими глазками-бусинками.       Где-то полночи спустя я ложусь на пол и засыпаю. Хибари остаётся сидеть, а птичка продолжает петь гимн Намимори – кажется, ей он понравился.