Рысь

      Последние два месяца Фелиция провела, словно во сне. Опознание, звонок родителям, перевоз тела, кремация, истерики, слезы, ссоры. Последние три пункта повторялись по кругу, пока теперь уже единственный ребенок Блэков не вернулась в Лоуренс. Зачем? собрать оставшиеся здесь вещи, принадлежащие брату. Но у волшебницы просто не было сил сделать это – каждый раз, когда она брала что-то из вещей брата, будь то метла или футболка, она впадала в какое-то почти бессознательное состояние, которое можно было описать либо депрессией, либо апатией. А может и тем, и другим.       Фелиция все так же ходила на работу, все так же проводила время в приюте, наконец, добившись того, чтобы ей дали возможность тренировать и выгуливать больших псов, рядом с которыми Блэк немного, но оживала. А потом приходила домой, кормила Кэла и вместе с ним забивалась в уголок кровати, сворачиваясь клубочком, стараясь заснуть как можно быстрее, пока ее не настигло горе, так тщательно оберегаемое и взращиваемое ведьмой, где-то в темном закутке ее души.       Ведьма жила на автопилоте, который нарушила встреча с Куном. Мужчина случайно заметил ее около тележки с кофе, позвав девушку, и та от такой неожиданности едва не уронила только что купленный стаканчик. Голубые глаза оборотня внимательно наблюдали за собеседницей во время их краткой беседы. Сейчас девушка пахла не так, как в их первую встречу – не было тех ноток гибискуса и яблони, не было и едва ощутимого аромата сливок. Была лишь горечь, свойственная грейпфруту, и вязкий запах боли, который можно сравнить разве что с гноящейся раной. Оборотню не нужно было прилагать много усилий, чтобы напроситься в гости к ведьме, под предлогом «познакомиться с ее котом, который стал каким-то вялым». Пусть он не ветеринар, но в животных проблемах немного разбирается.       Блэк была так же тиха и когда Аврум заглянул к ней вечером, поменявшись сменами со своим другом. Разве что немного оживилась, когда к их компании присоединился Экскалибур, настороженно обнюхавший и подпустивший к себе Куна. Кот чуял оборотня, но не возражал против того, чтобы тот его гладил и попутно говорил о том, что хозяева и их питомцы схожи не только внешне, но и по внутренним переживаниям. Тогда-то стена, за которой скрывалась Илейн, и дала трещину. Ведьма расплакалась, так горестно и жалобно, что Авруму не оставалось ничего другого, как найти во внутреннем кармане своей куртки пару таблеток успокоительного, уговорив девушку выпить их. Не возражая, даже не спрашивая, что это такое, Фелиция послушно выпила таблетки, так же не возражая против того, что Аврум ее обнял, бережно прижимая к себе. Истерика прекратилась не скоро, и ведьма успокоилась только перебравшись на колени к мужчине, прижимаясь к его груди, как доверчивый маленький котенок, изредка икая и пытаясь прерывисто вздохнуть полной грудью, чтобы восстановить сбившееся дыхание. Кун молча выслушивал все, что дрожащим голоском говорила ему девушка, все так же крепко обнимая ее, позволяя спрятаться в этих объятьях.       Когда же Фелиция успокоилась окончательно, перестав икать и хныкать, Аврум пересадил ее на диван, мягко попросив подождать. Дождавшись едва-едва видного кивка, мужчина поднялся с места, уходя в ванную, оставляя дверь приоткрытой. Раздеться и сложить одежду аккуратной стопкой на стиральной машинке не составило труда, так же как и обратиться, легко толкнув мягкой лапой дверь. Блэк обнаружилась всем там же в гостиной, на диване, укутавшаяся в плед. Она чуть покачивалась из стороны в сторону, как маятник, гипнотизируя взглядом только ей видимую точку на полу, пока не услышала осторожные шаги. Заплаканные серо-голубые глаза встретились с яркими, по-прежнему голубыми, как и у человека, глазами, и ведьма впервые за последние полтора месяца улыбнулась – неуверенно, будто бы разучившись, приподняв уголки губ, но светло и почти радостно.       - Аврум? … - на всякий случай зовет ведьма, вытирая уголком пледа слезы, откладывая его (плед) в сторону, оглядывая зверя. – Ты рысь... Ты оборотень-рысь. – сорванным хриплым голоском проговорила она, спускаясь на пол, протягивая руку к большой кошке, который подошел к ней, наклоняя голову, давая погладить себя. Аврум негромко проурчал, выгибая спину, как большой домашний кот, когда девушка проводит дрожащей рукой дальше, зарываясь пальцами в густую шерсть. Оборотень ластится, мурлыкает, позволяя Блэк гладить и тискать себя, так как ей угодно. Он и сам получает удовольствие от этих ласк, а осознание того, что эта кото-терапия идет ведьме на пользу оставляет приятный осадок в груди. Рысь игриво дергает ушами, когда ведьма проводит по ним пальцами, касаясь кисточек на их концах. Урчит, переворачиваясь на спину, подставляя пушистое белое брюхо, прикрывает глаза, чувствуя, как ведьма гладит его, мягкими движениями взъерошивая шерсть, кончиками пальцев касаясь нежного пуха под всеми этими слоями чуть жесткой шерсти. Кун оголяет клыки в подобие улыбки и переворачивается на бок, наблюдая из-под полуприкрытых глаз за тем, как Фелиция ложится рядом с ним, не переставая гладить его одной рукой, и шепчет о том, какой он удивительный. Шепчет о том, что он самый красивый оборотень из всех, кого она только встречала. И улыбается.       Ведьма снова пахнет яблоком и гибискусом, запах гнили и грейпфрута становится не таким сильным, хотя все еще ощутим. Кун знает, что потребуется куда больше времени, чтобы извести этот противный для его носа запах, но он не против побыть личным лекарством для девушки, которая сейчас доверчиво сопит, укрывшись одной его лапой, как одеялом. Оборотень продолжает напевать тихую кошачью песню, краем глаза замечая, что Кэл неподалеку так же начинает дремать, успокоенный состоянием своей хозяйки и новым большим другом. Аврум шумно вздыхает, пододвигаясь к девушке, позволяя ей обнять себя и зарыться личиком в его шерсть на загривке. Большая рысь прикрывает глаза, продолжая мурлыкать, согревая эту маленькую волшебницу, излечивая ее своим присутствием.