За ветром

Зачем я сюда пришла? Не знаю. Пыль под ногами глушит звук шагов, укутывает саваном брошенные вещи. Горы ненужного хлама, обломки чьих-то судеб, нелепые, никчёмные воспоминания. Царство мёртвых — даже мышами не пахнет. Ржавый велосипед. Ослепшая кукла. Стул с отломанной ножкой. Дверца шкафа щерится осколками зеркала. Корзина, в которой уже ничего не унести. Ни движения, ни звука, только тусклый свет из грязного чердачного оконца. Я машинально достала платок и пробралась сквозь завалы к окну, сняла мохнатую от пыли паутину, уронив на пол сгоревшую годы назад свечу, тронула стекло, и рассохшаяся деревянная рама вдруг дрогнула мне навстречу: на старый чердак просился ветер. Проржавевший шпингалет сопротивлялся, царапал руки, но наконец поддался, и я распахнула окно — здравствуй, ветер! «Здравствуй». Ветер ворвался, вздымая клубы пыли, сунулся в лабиринт, чихая, уронил на пол какую-то ветошь, вернулся, нахально ероша мои волосы. «Летим со мной», весело предложил он. — Но как? «Ты знаешь». Я закрыла глаза, прислушиваясь к себе. Наверное, знаю. Это просто. Струна внутри натянулась до предела и лопнула: «Лечу!» Вперёд, за ним! Выскользнула из окошка, запуталась в пахнущей горечью и свободой гриве тополя, рванула ввысь. Прочь от этого дома, выше и дальше, за реки-дороги, за скалы-дома и валуны-домишки, скорее вслед за шалым ветром. А тот уже приник к тёмной крыше, хватаясь за трубу: «Смотри!». И подул в закопчёное нутро. — У-у-у! — отозвалась ему труба. А можно я тоже? «Конечно!», рассмеялся ветер. — Уа-оу! — пропела труба мне в ответ. Интересно, какие мелодии можно сыграть на печной трубе? Но ветру уже надоело, он помчался вниз, дёрнул мокрое бельё на верёвке, хлопнул калиткой, и я скользнула за ним, ниже и ниже, до самой земли. Укололась о куст шиповника, проехалась по шершавому гравию и уткнулась в огромную серую лужу. Разыгравшись, прокатилась по водной глади, собирая складками глянцевое покрывало… «Давай вверх!» Вверх так вверх. Эй-эй, подожди же! Куда так быстро? «Догоняй!» Ветер расплескался в синеве, замер, подбираясь для броска, налетел на пушистое облачко: «Лови!» Зачем? «Дождик смастерим!» Пойманное облачко щекотно ворочалось в объятиях. «Вон там целая стайка, лови! Надо тучку слепить! Помогай же, ну?! Со всей округи собирать!» Ловить облака смешно и хлопотно, но разве могут ветра запыхаться? Белые комья теснились в небе, сбивались в плотное стадо, наливались густой сизой тяжестью… «Хоп! Хоп! Ещё одно!», не унимался ветер. Брызнули на землю холодные капли, зачастили, заплясали по крышам, по машинам, по цветным зонтам, ринулись по водосточным трубам, а ветер вдруг замер. Что случилось, дружок? Мокнет внизу дом с тёмной крышей, старый, облупленный, открыто чердачное окно… Нет, пожалуйста! Я не хочу туда! Ведь впереди ещё весенние грозы и летние… и надо будет развевать длинный шлейф аромата вокруг лиловых кустов сирени, щекотать зелёное брюшко луга, обирать листву с порыжевших деревьев, швыряться колкими звёздочками снежинок… Чердачное окно зияло внизу входом в склеп. Нет, только не обратно! Умоляю… «Оставайся».