Ты моя шизофрения

— Ты что, издеваешься?! — прошипела Гермиона, выйдя из примерочной. На ней было ярко-красное короткое платье, украшенное многочисленными звенящими побрякушками, с "большим до неприличия", по словам Гермионы, декольте, а так же черные чулки в сетку и длинные перчатки.        Что и говорить, зрелище нелепейшее. Цвет платья сливался с разъяренным лицом девушки, побрякушки противно звенели и путались в длинных пышных волосах, чулки через чур сильно обтягивали ноги, а декольте вообще не было рассчитано на небольшую грудь Гермионы, и ей приходилось держать лишние куски ткани.        Судя по всему, Малфоя сея картина не чуть не смущала. Парень буквально бился в судорогах смеха. Так он не смеялся давно. Даже когда был живым. В обыденности призрака тоже можно найти веселые моменты. — Ты специально его выбрал! — А.. а... а мне кажется, тебе очень идет, — содрогаясь от смеха, произнес блондин. — По крайней мере, в этом тебя Уизли точно заметит. — Как и вся остальная школа. — Представь, какая перспектива. Тебя официально объявят знаменосцем Гриффиндора. Заметь, я о тебе заботился. Это как раз цвета вашего любимого факультета. Уизли и Поттер будут в восторге. Осталось на голову повесить львиную гриву. Хотя... уже не нужно. Просто не расчесывайся час. — Тебе смешно?! — Еще ножкой топни от возмущения. Примерь вот это, — Парень указал на вешалку с голубо-белым платьем. — Если это очередная шутка... — Нет, в этот раз я серьезно. — Откуда мне знать? — Придется поверить на слово. Или можем вернуться к тому желтому с перьями. До рождественского бала половина месяца. Это твой шанс покорить Уизли. — Как? Из-за тебя он думает, что я рехнулась. Мерлин, какой позор! На меня уже пальцами показывают! — Но, признайся, было весело. — Да обхохочешься! — со злостью фыркнула староста, взяла вешалку, посоветанную Малфоем, и скрылась в примерочной. — Ну и каков план, великий стратег сердечных дел? — послышался ее голос из примерочной. — Ты должна пригласить его на бал. — ЧТО?! — из примерочной донесся грохот. — Ты совсем рехнулся? — Это проще, чем ты думаешь. — Неужели?! Малфой, напряги свои мозговые извилины. Или они у тебя в реанимации вместе с телом? Даже если я его приглашу, он откажется. Лав-Лав этого не допустит. Они официально пара. С чего бы ему идти на бал с другой? — Мерлин, Грейнджер, ты такая нудная и наивная. Аж до тошноты. Уизли и Браун не наделены и половиной твоего ума. Так отключи свое гриффиндорское благородство и используй свои преимущества правильно. Что может натолкнуть парня на измену? — Любовь к другой девушке. — Бедная, бедная Грейнджер. Когда до тебя уже дойдет? Любовь мужчины ничего не стоит. Ее можно купить, обмануть, отобрать. Главное грамотно раставить фишки и взять игру под свой контроль.        Гермиона стояла в шоке. Слова Малфоя вызывали у нее отвращение. Да как он смеет? Любовь, в ее представлении, — самое святое чувство. Как он может так легко осквернять его? — Что ты понимаешь? Ты никогда не любил. Какое право имеешь равнять всех на себя? Не все мужчины такие. — Да ты что? А кто исключение? Назови хотя бы одного. Уизли? Ты и сама видела, как он променял тебя на пышногрудую идиотку. Кто еще? Наш святой Поттер? Думаешь, если бы мелкая Уизли не была красавицей-кокеткой, он бы посмотрел на нее? Сильно он обращал на нее внимание, пока она не стала пользоваться косметикой, обновлять гардероб и вести себя как королева? Все мы такие. Мы мужчины. Нами движут инстинкты. Только кто-то этого не скрывает, а кто-то прячется за моралью и нормами приличия. Подумай об этом, Грейнджер.        Девушке было противно это слышать. Однако слова Малфоя имели смысл. От этого становилось еще хуже. — Но... но ведь люди создают пары на всю жизнь. И любят друг друга. Хотя бы мистер и миссис Уизли. — Как я говорил, любовь мужчины получить легко. А вот удержать... Могут появиться другие, не менее ловкие, игроки. У глупой женщины его вероятно отнимут. Но умная сумеет отстоять его для себя. — Что-то подозрительно много ты знаешь о покорении мужских сердец и женских хитростях, — язвительным тоном заметила девушка. — Это сейчас к чему? — Да так. Ни к чему. Но если что, вы с Забини неплохо смотритесь. Как только до осознания Малфоя дошли слова гриффиндорской старосты, парня аж передернуло. Все, что касалось гомосексуализма, всегда вызывало в нем яростное отвращение. — Следи за своим язычком, мерзкая грязнокровка! — Или что? Что ты сделаешь? — Тварь! Вот был бы я в своем теле... — Но ты не в нем. Возможно, навсегда. Кто знает, быть может ты навеки останется лишь жалким призраком. И зависит все только от моего желания, которое ты все больше и больше перебиваешь. Малфой немного успокоился. Или сделал вид, что успокоился. Так, главное довести это дело до конца, а когда он вернется в тело, ей точно несдобровать. Пока поиграем немного по ее правилам. За два месяца они уже слегка продвинулись в изучении его состояния. Хотя бы ясно, что его точно можно вернуть. Но как.... Надо будет расшевелить ее еще больше. А для этого нужно, чтобы эта глупая грязнокровка перестала думать только о своем рыжем принце. — Грязный шантаж? Моя школа. — Мы с тобой около двух месяцев. За это время и не такому научишься. Ты сам виноват. Нечего было меня выводить. — Я говорил тебе правду. Учил жизни. А ты нагло воспользовалась моим положением. — Кто знал, что ты так бурно на это отреагируешь. Малфой, да ты гомофоб. — Это естественно. Ты не просто вписала меня в голубые ряды, ты посягнула на святую мужскую дружбу! И вообще, ты собираешься выходить или разобьешь себе в примерочной палатку? — Я готова.       Гермиона вышла из примерочной и Драко обомлел. На такое он явно не рассчитывал.       На ней было элегантное платье-"колокольчик". Несмотря на небольшую длину, его нельзя было назвать пошлым или неприличным. До ребер верх облегала белая кружевная ткань с длинными рукавами, но открывавшая часть спины и острые ключицы. Снизу — пышная короткая нежно-голубая юбка. Широкий атласный пояс того же цвета обрамлял тонкую талию.       Голубой отлично сочетался со светлой кожей Гермионы и подчеркивал выразительные карие глаза.       Впервые Драко увидел в зазнайке Грейнджер девушку. Если не обращать внимание на синяки под глазами и лохматую шевелюру, то ее можно было бы даже назвать привлекательной. Подобные мысли не понравились молодому человеку и он с отвращением отвернулся, отгоняя их прочь.       Когда гриффиндорка только посмотрела на свое отражение, она не сразу узнала в нем свое тело. Перед ней стояла молодая красивая девушка. Сердце взволновано трепетало. Но все светлые чувства перебил этот грубый жест Малфоя. Да что он себе позволяет?! К глазам подступали слезы, но Гермиона как всегда упорно с ними боролась. — Малфой, ты мерзок! — Оно не бальное. Ищем дальше.        Девушка отвернулась к манекенам, машинально перебирая вешалки. Драко отошел в другую часть магазина. В воздухе витало напряжение.       В конце концов выбор остановили на длинном бирюзовом платье без лямок. Корсет полностью ушит серебристым бисером. Но на этом украшения заканчивались. Юбка, словно бирюзовый водопад, едва касалась пола. Не было излишеств и вульгарности. Только изящность, элегантность.       Как и голубо-белое, это платье отлично сидело на Геомионе. Вот только после той выходки Малфоя радости эта мысль ей не доставляла.       На кассу мисс Грейнджер отнесла оба платья. — Ты все-таки его покупаешь? — спросил Драко, указав на голубо-белую ткань. — Да, — просто ответила девушка. — Зачем? — Потому что я так хочу.       Блондинка, продававшая в этом магазине, странно покосилась на Гермиону, но промолчала, вежливо улыбнувшись.       Позже они выбрали еще несколько пар обуви, кое-какие украшения, магическую косметику, духи и прочую ерунду, которая, по мнению Гермионы, была абсолютно ни к чему. Девушка с радостью ушла бы уже после второй пары обуви, но Малфой настоял на обратном. Если бы Рон знал, на что ей приходится идти ради него...       После изнурительных пыток в магазинах, девушка шла с кучей пакетов в руках. Даже утренние тренировки с Малфоем казались не такими бесчеловечными. — Так и будешь их тащить? — скептически спросил парень. — А тебе-то что? — буркнула девушка, поправив один из пакетов. — У тебя такое лицо, будто ты сейчас ляжешь на дорогу и начнешь рожать. Это раздражает. — Что я делаю? Я второй месяц занимаюсь какой-то фигней, веду себя как идиотка, почти забросила учебу, заявляюсь на уроки в образе чокнутой хипстерши, не могу сосредоточиться на обязанностях старосты, забыла о друзьях, и все из-за трупа, которого возможно даже нет! — Фу, Грейнджер, а где же твоя толерантность? Не труп, а временно без определенного тела. Сумасшедшей тебя считали и до меня. Друзей ты видела еще реже. Если бы ты правильно распределила свое время, то успевала бы приводить себя в порядок до уроков. И, кстати, на счет уроков. Не мешало бы меня отблагадарить. Хоть отвлеклась. Какие еще у тебя развлечения? Зубрежка, школьные собрания, нытье по Уизли, зубрешка, собрания, Уизли, зубрежка, собрания, Уизли... И все по кругу. Иногда в разном порядке. А тут я! Весь такой шикарный, умный, веселый... — Мертвый. — Посмотри на себя в зеркало. Какой живой мужик на тебя позарится? Довольствуйся тем, что есть. — Так, все! Замолчи! Тебя нет. Тебя нет! Ты — всего лишь плод моего больного воображения. Ты моя галлюцинация. Моя шизофрения! Ты всего лишь моя шизофрения! Мне нужна помощь врачей. Завтра же пойду к Помфри. У меня шизофрения!!!        За своей пламенной исповедью, Гермиона и не заметила как громко и глупо это звучало. Люди не просто слегка косились, и даже не оборачивались, а останавливались и в упор пялились. И правда. Идет сумасшедшая, разговаривает сама с собой, да еще и орет на весь Хогсмид. А ведь большая часть этих людей — ученики Хогвартса и даже Гриффиндора!       Имя Гермионы Грейнджер было известно всей магической Британии. Стопроцентно, завтра этот инцидент уже будет на всех обложках таких газет как "Придира". Пресса не упустит подобной сенсации.       Девушка стояла в растеряности, руки с пакетами дрожали, мозг отказывался воспринимать происходящее. А вокруг все внимание обращено только на нее. Эти взгляды: насмешливые, испуганные, заинтересованные. Вот бы провалиться сквозь землю, ущипнуть себя, чтобы проснуться, спрятаться за кем-то, лишь бы не видеть этого позора. Но она одна. Словно овечка, загнанная волками в угол. Бежать некуда.       Малфой посмотрел на девушку и толпу и что-то в нем щелкнуло. Что-то человеческое, давно забытое. Не так давно подобные взгляды были обращены на него. Но он мог дать отпор и не боялся их. Он думал, что и Грейнджер может, ведь она столько пережила.       Он отчетливо помнил, как в прошлом году в Малфой-Мэноре ее, Гермиону, привели на допрос в зал для собраний. До этого, по словам Люциуса, ее несколько дней не кормили, подвергали страшным пыткам. Ее кожа была белее мела, тело истощенное, в синяках и ранах, волосы грязные и растрепанные больше, чем обычно. Она стояла как тоненькая веточка, и один порыв ветра мог сломать ее. Но тем неменее, в огромных карих глазах, за дикой усталостью и отчаянием, горел огонь надежды. Это пламя было настолько ярким, что, казалось, вот-вот испепелит всех их к чертям. Драко навсегда запомнил этот яростный ненавидящий взгляд. Она смотрела так на всех пожирателей, и он не стал исключением. Когда Беллатриса пытала ее, она изо всех сил старалась сдерживать крики. Лежала на полу, корчась от боли, и нашептывала что-то сквозь слезы.       Казалось, ничего уже не может напугать этого человека. Но... Если сегодня в магазине он увидел в ней привлекательную девушку, то сейчас еще и слабое беззащитное существо. Грейнджер беззащитная! Да что с этим миром такое?! Куда смотрят боги, небесная канцелярия, или во что там верят маглы?       Ладно, нужно что-то сделать. Она же сейчас в обморок упадет. Хоть кто-то бы помог! А еще говорят слизеринцы — бесчувственные твари. Вон гриффиндорцы глядят на свою героиню и даже бровью не пошевелят. Был бы он жив...       Внезапно из толпы вылетел огненно-рыжий высокий парень. - Дамы и господа, шоу окончено! Спасибо за внимание, а теперь сваливайте все по своим делам!        Парень в одну руку взял у Гермионы пакеты, второй схватил ее за ладонь и помчался сквозь толпу. Они остановились на безлюдной улице рядом с обувной мастерской.        Рыжий поставил пакеты на скамейку и повернулся к ней. Только сейчас до Гермионы дошло, кто перед ней. — Фрэд, — выдохнула она, — спасибо. Если бы не ты... — Тебя бы заклевали журналисты и упекли в психушку, — с привычной лучезарной улыбкой сказал Фрэд Уизли. — Да. Не знаю как заклюют, но в газетах это точно появиться. — Что с тобой происходит? — серьезным тоном спросил он. Серьезность не входила в перечень черт, характерных для Фредерика Уизли. И поэтому подобный вопрос ввел старосту Гриффиндора в ступор. — Сначала я не обращал внимания. Ну, мало ли. Послевоенное состояние, любовные дела, разбитое сердце. Но ситуация явно выходит из под контроля. Что за монолог на площади? — А где Джордж? — С симпатичной шестикурсницей в "Трех метлах". Не уходи от темы! — Я просто устала. — И поэтому решила объявить, что у тебя шизофрения и галлюцинации? — Ты слышал?! — Сложно было не услышать. Твой крик перебивал пьяные драки в "Кабаньей голове". — Какой позор! Что обо мне теперь подумают? — девушка обхватила лицо руками и рухнула на лавочку. — Да какая к черту разница, что и кто подумает? Ты ведешь себя неадекватно. Тебя не волнует твое состояние? — Мне интересно, почему оно волнует тебя? — резко спросила Гермиона, и Фрэд на несколько секунд растерялся. — И правда. Почему? Наверное, пожалел тебя, идиотку. — Идиотку? Ну так иди отсюда! Тоже мне, спаситель! Сама разберусь! Мне не привыкать. Все вы одинаковые. Что ты, что твой братец.       Фрэд гневно сжал кулоки и молча ушел. Как только девушка поняла, что натворила, ужаснулась своему поступку. — Какие у вас теплые отношения в Гриффиндоре. — Малфой, ты что еще здесь? — А где мне быть? – Это все из-за тебя! — Я не заставлял тебя орать на всю улицу и ставить себе диагнозы. — Ты меня до этого довел — Бедная девочка! Ей приходиться проводить свое время с призраком, который заставляет ее заниматься собой, устраивает ей личную жизнь и отвлекает от проблем. Какой кошмар! — Отвлекает от проблем? Да половина моих проблем из-за тебя! — Каких например? — Учеба! — Ты знаешь всю программу этого года. Я вообще не понимаю, зачем ты вернулась в школу. Ты слишком зациклена на хороших оценках. Это уже болезнь. А еще у тебя есть привычка обвинять в своих неудачах других. В основном меня. Говоришь, я эгоист. А ты сильно обо мне думаешь? У меня тоже есть семья, друзья, проблемы. Но какое это имеет значение? Я же просто слизеринец, пожиратель смерти. Считаешь, мне нравится это состояние? Нравится таскаться за депрессивной зубрилкой, выслушивать ее нытье, сводить ее с гоблиноподобным полудурком, в надежде, что она удосужится как-то мне помочь. А ты замечала, сколько раз мне приходилась сдерживаться, чтобы не высказать тебе все? За это время я почти ничего плохого тебе не сделал и не сказал. Были моменты, но только когда ты уже переходила грани. Ты об этом задумывалась?       Малфой окинул ее ледяным взглядом серых глаз, от которого кровь в жилах застывала. Потом резко развернулся и ушел. А Гермиона осталась неподвижно стоять на пустой улице, окруженная пакетами. Это не самый спокойный район Хогсмида. Да и на улице уже изрядно темнеет. Но мисс Грейнджер сейчас волновало не это. Что за странные чувства в ней сейчас? Пустота и одиночество, в переплетении с чувством вины и усталости. А потом перед глазами снова пытки Беллатрисы, многочисленные смерти, Финальная битва, крики, и Рон... Слезы не шли, но прожигали изнутри. Внезапно, дрожащее тело стало ватным, мысли улетучились, все померкло...