Ещё две недели среди ненормальных

- Расскажи всё и в подробностях, - потребовала Сарочка. Они собирались на масштабную вечеринку в честь чудесного спасения Шани и Миши. Ольга заявила, что помощь ей не нужна, они с Верой сами отлично управятся. Шаня принялась рассказывать, как они заболтались и ушли не в ту сторону, как Раздолбаев заявил, что память тела выведет их, куда нужно, как они лезли под забором и встретили оленя, как в тишине хлопал крыльями ворон... - Можно про нас книгу писать, - заметила Сарочка. - Не то слово, - поддержала Шаня. - Слушай! - вдруг воскликнула она, на что-то решившись. - Скажи мне честно: насколько странно было то, что мы пошли вместе? Шмульдина даже растерялась сначала. - Честно? - переспросила она. - Это было нереально странно. Хотя я понимаю тебя. В общем-то повода ему отказывать у тебя не было, тем более что он был не в себе. Роза, кстати, предположила, что он тебя убил. - Чего? - потрясённо переспросила Шаня. Он, конечно, был не в себе. Но предположить такое... Шаня снова вспомнила, как Раздолбаев говорил что-то про третий класс. Что же он сделал, когда они с Ваней были в третьем классе? Почему он это сделал? - И я на секунду даже подумала, что это вероятно, - продолжила Сара. - Глупо, конечно, но... Но ты ведь сама видела его ненормальные глаза. - Да, - подтвердила Шаня. - И мне было не по себе. - Мне тоже, - согласилась Сарочка. - Даже мне. В общем, твоё поведение мне понятно. А он... Назло Ване, наверное? - Вполне возможно, - решила Шаня. - Но я подумала, что он просто не хотел лишний раз оставаться с Николаем Иванычем. - Хм... А что, это самое разумное объяснение. Почему я об этом не подумала? - недоумённо пожала плечами Сарочка. - Потому что Раздолбаев иногда ведёт себя так, что от него ожидаешь самого-самого худшего, - отозвалась Шаня. - И я не всегда понимаю, что и зачем он делает. Мне иногда кажется, что у него внутри сидит чёрт, который периодически выходит наружу. - Я думаю, в каждом из нас сидит такой чёрт, - сказала Сарочка. - Только у него очень уж жуткий, - заметила Шаня. - Вот Даша, например, мерзкая. Это сразу видно, она мерзкая снаружи. А он с виду мальчик-зайчик, а потом как предложит великану в гробу на деньгах лежать или ещё что-нибудь скажет или сделает! Диссонанс. - Да уж, нельзя верить ни внешности, ни первому впечатлению, - кивнула головой Сара. - В Раздолбаеве, оказывается, много злого. Но я бы не сказала, что он плохой человек, - вдруг заявила она. - Совсем не плохой, просто с большим чёртом в глубине души, - отозвалась Шаня. - Возможно, ему самому непросто с этим жить. Мы прямо клуб доморощенных психологов, - хмыкнула она. - А вы сильно за нас испугались? - Да не то, блин, слово! - горячо воскликнула Шмульдина. - Шмеленкова, я из-за вас, придурков, столько нервных клеток потеряла! А Ольга ещё больше. Она чуть с ума не сошла, пока вы по горам прыгали. А Иваныч так вообще на нервной почве тебя будущей невесткой назвал! - ЧЕГО?! - так и подскочила Шаня. - Прямо назвал? - Прямо назвал, - хихикнула Сара. - Да, великан сильно перенервничал, - усмехнулась Шмеленкова. - Значит, не так уж он меня и ненавидит. - Да ты уже давно часть семьи, - сказала ей Шмульдина, и Шаня немного смутилась, хоть и явно была довольна. - Иваныч только чудом не убил Раздолбаева, - заметила Сара. - Вот кого он действительно ненавидит. - Это несправедливо, - заметила Шаня. - Да, мы, конечно, два дебила. Но потеряться мог каждый, даже непогрешимый Мистер Зануда. А если бы я потерялась одна, я бы точно не выбралась. Она рассказала про то, как у неё случился приступ. И как Миша тащил её на себе. Сарочка вдруг очень отчётливо представила себе эту картину. И подумала, что должен был пережить Раздолбаев. У него на руках еле живая подруга, они неизвестно где, помощи ждать неоткуда... И не запаниковал ведь! Нашёл эту самую помощь, вытащил Шаню. - Я за вас жутко переживала, - вдруг ещё раз сказала Сарочка. В первую очередь, конечно, за Шаню. Но и за него тоже. - Больше нам ничего не доверят, - хмыкнула Шмеленкова и как-то странно посмотрела на Сару, как будто пыталась прочитать её мысли. В дверь бешено заколотили, и в комнату ворвалась светящаяся от переизбытка энергии Роза. - Подъём, чуни! - заорала она. - Пора на тусэ! - Идём, идём, - Шаня поднялась с кровати. - Как вы думаете, Какаша придёт? - по дороге спросила Роза. - Или постремается? - Почему? - не поняла Шаня. - А ты чё, не знаешь? - возмутилась Роза. - Да Сара настоящий герой внатуре, респект ей и уважуха! И Роза рассказала, как Шмульдина заступилась за Шаню. Шмеленковой хотелось взлететь под потолок от счастья. Она в который раз убедилась, что у неё самая лучшая подруга на свете. - Да ладно вам, - отмахнулась Сара. - Как будто вы обе не сделали того же для меня. - Да с удовольствием, - оскалилась Роза. - Я бы так после каждого её слова делала, но общество осудит. Шаня отметила, что Сара снова причисляет Розу к подругам. А такого не было уже очень давно. Николая и Юрия заставили притащить стол из квартиры Долдоновых, и теперь Юрий, весь посиневший от напряжения, сидел на стуле и отдувался. Николай крутился около стола и периодически брал оливки из миски. Ольга и Вера расставляли бокалы и рюмки. Дед с очень хитрым видом поглаживал бок бутылки с водкой. - Дедок! - с порога крикнула Роза. - Как там твоя дримтим пенсионеров? - Тебе, шкетка, знать не положено, - погрозил Алкэ. - Я даже рада, что мы скоро уезжаем, - недовольно сказала Вера. - Он не успеет поднять в городе революцию. - Как знать, как знать, - загадочно проговорил дед и вернулся к поглаживанию бутылки. - И никто никогда не задумывается о последствиях! - не хуже взбесившейся кошки зашипел Николай. - Никто и никогда не задумывается! А кто потом разгребать должен то, что вы натворили? И сверкнул глазами в сторону Раздолбаева. Миша выглядел совершенно потерянным. Он то садился на стул, то начинал ходить туда-сюда, как будто никто вокруг для него не существовал. Он даже Сару с Шаней не сразу увидел. - Привет, - он наконец-то заметил Сарочку и улыбнулся ей. Никаких длинных непонятных фраз, никакого клоунского веселья, просто короткое и спокойное "привет". И почему-то Саре это показалось особенным. Внутри что-то странно дрогнуло. Шмульдина, не подавая виду, помахала рукой и прошла к столу. Шаня хотела сесть рядом с ней, но тут произошло нечто удивительное. В квартиру вошли Семён с Дашей. - Ну того, мы рады, что всё в порядке, - выдал Семён, потоптался на месте и устремился к вожделенным закускам на столе. А Даша отходить не спешила. Шмеленкова тут же решила, что она собирается сказать какую-нибудь очередную гадость, и начала мысленно подбирать эпитеты и оскорбления. - Все за тебя волновались, - вдруг быстро сказала Долдонова, не глядя на Шаню. Шмеленкова хотела было сказать нечто вроде "особенно ты", но решила пока подождать. Ведь у фразы определённо будет продолжение. - Хорошо, что ты вернулась, - добавила Даша, и Шаня ошалело вытаращила глаза. Такого она точно не ожидала. Это было слишком нереалистично. Должно быть, Вера заставила её это сказать. - Ну... Да, - пожала плечами Шмеленкова, не зная, как на всё это реагировать. Она привыкла к постоянной конфронтации с Дашей, а тут... Шмеленкова до последнего ожидала какого-нибудь подвоха, но Долдонова просто удалилась к брату. В её искренность Шаня не верила. Скорее всего, Даша просто примерила на себя новую роль. Но в любом случае такая роль гораздо приятнее, чем вечное нытьё, колкости и завывания. Вопрос лишь в том, сколько она продержится в новом образе. - Всех прошу за стол! - торжественно возвестила Ольга, постучав вилкой по бокалу. Она собиралась продолжить, но её слова потонули в восторженном рёве деда, который открыл-таки бутылку. Случайно или намеренно Миша сел рядом с Сарой, и Шмульдина периодически поглядывала на своего соседа. Он всё ещё был слишком задумчивым, даже ел как-то машинально. - Давайте-ка выпьем за нашу Шаню! - бодро предложила Ольга, поднимая бокал. - И за Мишу, конечно, - вспомнив, добавила она. При последних словах Николай подпрыгнул, как будто сел на иголку. И Сара внезапно ощутила раздражение. И Шаня, и Миша были в абсолютно одинаковом положении, их обоих нельзя было обвинять в том, что произошло. Заблудились в полузнакомом месте, с кем не бывает. Но все почему-то вели себя так, как будто Шаня попала в кошмарную беду по злому умыслу Раздолбаева и великим чудом спаслась. А ведь это он её на себе тащил. И, если бы Шаня пошла одна, неизвестно, что бы вообще было... Сара посмотрела на своего соседа. Тот немного приободрился, улыбался, пил вместе со всеми, как будто ничего плохого не замечал. Но Сара откуда-то знала, что всё он прекрасно видит и чувствует. Особенно демонстративное поведение Николая. Шмульдиной неожиданно захотелось как-то поддержать его. Хотя бы просто заговорить с ним. Желание было настолько сильным, что она не могла противиться. И куда-то вдруг исчезли все обиды, все принципы. "Очнись! Забыла, как он со своими девушками поступал? Бросил одну и со скуки к тебе примчался! Вспомни, как он хамил и издевался!" - затараторил встревоженный внутренний голос. Какой-то подсознательный страх (или предубеждение) убеждал Сару немедленно отвернуться, есть салат, болтать с Шаней, да хоть танцевать с дедом пойти. Главное - подальше от Раздолбаева и мыслей о нём. Но в этот раз Сара не слушала свои страхи и сомнения. Пропускала всё мимо ушей, прямо как заунывно-восторженные лекции Нундины Диогеновны об искусстве. И все тревожные мысли вдруг затихли, как будто выключился телевизор. Но что нужно сказать? Как начать разговор? "Тебе не кажется, что Николай Иванович оборзел?" Бред какой-то. "Вкусная еда, правда?" Ещё лучше. "Какую водку ты предпочитаешь?" Ну совсем хорошо. Сара поняла, что ни малейшего понятия не имеет, что нужно говорить, как надо начинать разговор, как, черт возьми, общаться с парнем, который тебе всё-таки (как бы ты ни отрицала это) небезразличен. Более того - ей невероятно страшно делать первый шаг. Раздолбаев, видимо, почувствовал на себе её взгляд и обернулся. Он вопросительно посмотрел на Шмульдину, и та почувствовала себя полной идиоткой. Она ведь так и не придумала, что говорить. Может, просто отвернуться и начать есть? Положение неожиданно спас дед, потому что он резво вскочил с места, схватил свой табурет и выволок на середину незанятой части комнаты. За столом все затихли. Все смотрели на новоиспечённого актёра и ждали, что будет дальше. Даша медленно, но верно куксилась. Семён осторожно дожёвывал бутерброд. Николай сидел с таким видом, как будто он достопочтенный лорд, а его загнали в грязный хлев. Дед взгромоздился на стул, для устойчивости потоптался на месте, присел, раскинул руки и воскликнул: - Опа! - Всем смотреть шоу "Дедок-огонёк!" - в предвкушении завопила Роза. - Всем прекратить жрать и бухать, жирные козлы, всем смотреть! - Начинается, - процедил Николай, барабаня пальцами по скатерти. Дед очень загадочно улыбнулся полубеззубым ртом, стукнул пяткой, едва не потеряв равновесие, и объявил: - Песня, да! Все ожидали "Катюшу" или "Мыла Марусенька белые ножки", но Алкэ иногда умел удивлять. Он невероятно тонким голоском запищал, поводя плечами: - Убегай, возьми меня, Я хочу туда, где ты дышишь. Эта мокрая зима, И сквозь дождь ты меня не слышишь. Юрий закашлялся. - Дед, ты Нюшу знаешь? - поразилась Роза. - А откуда? Пузик её до сих пор слушает? - Мелочь, заткнись! - взревел почему-то покрасневший Семён. - Сколько я могу это терпеть? - Даша решила, что уже пора верещать. - Сколько ещё это будет продолжаться? В моей жизни будет хоть один светлый день?! Который не испортит это быдло?! - Можно просто не обращать внимания, - спокойно заметила Ольга. - Сколько мы будем возвращаться к этому разговору? - с небольшим раздражением поинтересовался Ваня. - Всю жизнь, - вдруг мрачно сказал Николай и начал складывать салфетку. - Да ну вас, нудные выхухоли! - заорала Роза. - Весело же! Дедок, жги! - Ничего весёлого! - прохныкала Даша. - Тебе весело, потому что ты сама такая же! Такое же мерзкое быдло! С вами пытаешься по-хорошему, но вы не меняетесь! - А когда ты с кем пыталась по-хорошему? - спросил Ваня. - От тебя только и слышны вечные жалобы. - Пыталась! - в бешенстве взвизгнула Даша. - Пыталась! Вы не цените! Никто! Меня! Не! Ценит!!! Шаня догадалась, что её недавний разговор с Долдоновой и был "попыткой по-хорошему". Возможно, предпринятой именно для того, чтобы потом всем это припоминать. - I'm a Barbie girl in a Barbie world, - вдруг начал пискляво петь дед, приседая и корча рожи. - Ты вылитая барби, дед! - захохотала Роза, хлопая в ладоши. Дед явно был польщен. - Стих! - объявил он и закаркал от смеха. - Зачем ты его подстрекаешь? - не унималась Даша, посылая Роза полный заплаканной ненависти взгляд. - Мерзкая тварь! Роза не стала тратить силы на продумывание ответа и просто показала ей палец. А стих дед прочитал действительно стоящий. - Ехал Колька через реку, видит Колька: три рубля! - с толком, с чувством, с расстановкой начал декламировать Алкэ. Николай попытался невозмутимо приподнять брови, но невозмутимо не получилось, потому что его начало трясти. Ольга заулыбалась, прикрывая рот рукой. Юрий заёрзал на стуле, порываясь уйти от греха подальше, а Вера не сдержалась и захихикала. - Сунул Колька руку к дéньгам... И - хренак! - ОТОРВАЛООООООО!!!! - вдруг в экстазе заорал дед и захлопал в ладоши. Миша покачал головой и усмехнулся. А Роза захохотала в голос, громко аплодируя. - Чему вы радуетесь? - сквозь зубы зашипел Николай. - Чему радуетесь? Ты, маргинал, почему улыбаешься? Представил себе картину? - Да, представил, - не без вызова отозвался Раздолбаев. - Как вы три рубля увидели, восторжествовали, потянулись - и вам руку оторвало. Кровища всюду. Прямо сцена из ужастика. - Нереалистично, дед, - вдруг заметила Шаня. - Как же её просто так оторвало? - Так это сказка, лошина! - мигом вступилась Роза. - Ты где последний раз в сказке реалистичность видела? В говорящем куске хлеба? - Может, там под мостом маньяк сидел, - решила проявить фантазию Сарочка. - Он и оторвал. - Вы все ненормальные, - злобно прошипела Даша. - Конченные просто. - В вашем возрасте о любви грезят, а не об отделении конечностей, - вдруг заявила Вера и подмигнула. - Вы че? - вознегодовала Роза. - Кровища интереснее! - Это я иногда мечтаю Юрке что-то оторвать, - протянула Вера и странно улыбнулась. Юрий всё-таки встал и порывался было уйти, но жена решительно усадила мигом сникшего мужа на место. - Мораль сей басни такова: на чужой шесток не разевай роток! - выдал что-то совсем уже странное дед и начал танцевать на табуретке, которая очень опасно закачалась. - Так, всё, хватит! - забеспокоилась Вера. - Упадёшь - и что мы делать будем? - Вообрази: я здесь один! Никто меня не понимает! - вдруг горестно заголосил Алкэ. - Рассудок мой изнемогает - и молча гибнуть должен я!* - Ваш рассудок давно уже изнемогает, - холодно заметил Николай. - Это заметно. - И я должна всё это терпеть, - снова захныкала Даша, глядя, как Вера стаскивает захрюкавшего деда с табурета. - Это я молча гибнуть должна! - Ты не молча и не гибнешь, - устало заметил Ваня. - Это меня все хотят погубить! - гавкнул Николай. - Моей смерти все желают! Особенно этот! - и он ткнул пальцем в Раздолбаева. - Коль, отцепись ты от него уже, - вздохнула Ольга. - Ты иногда такой невыносимый, что твоей смерти кто только не желает. - Я не желаю! - крикнула Шаня, прижимая руку к сердцу. - Над кем я иначе смеяться буду? - Моська, не доводи до предела, - заскрежетал зубами Николай, но Шмеленкова только рассмеялась. Ваня обречённо закатил глаза, но ничего ей не сказал. Застолье продолжилось, создалась видимость спокойствия и мирной жизни. Но Николай, раздражённый вне всякой меры, прекратил есть и пить, он сидел с вилкой в руке, трясся мелкой дрожью и ждал повода взорваться. А повод мог быть любой. - Дед! А, дед! - позвала уставшая от молчания Роза. - А чё по личной жизни? - Да, расскажите нам про свою фанатку, - поддержала Шаня, поиграв бровями. - Всё, что было на детской площадке, останется на детской площадке, шкеты! - погрозил пальцем дед. Роза от смеха ткнулась носом в тарелку. - И запомните, вот эти, два оболтуса! - он указал на Ваню, а потом на Раздолбаева. - Нельзя с третьим лицом говорить о своих отношениях к женщине. Это вам ещё Достоевский сказал! - важно прибавил Алкэ, для полноты эффекта нахмурив брови. - Дед, им лично Достоевский ничего не говорил, - захихикала Роза. - А с тобой как, разговаривал? - Шкетка ты, да! - оскорблённо потряс кулаком дед. - А ведь если так подумать, книги действительно с нами разговаривают, - заметила Ольга. - Писатели общаются с нами через свои книги. Вера хотела что-то сказать, наверное, согласиться, но такой возможности ей не дали. - Кстати, об отношениях! - громко гавкнул Николай, весь передёрнувшись и взмахнув вилкой. "Кажется, грядёт большой взрыв", - не ожидая ничего хорошего, подумала Шаня. И оказалась права. - Вот кто бы что ни говорил, - принялся говорить Николай Травкин. - А я считаю, что не все люди достойны отношений. Любых. В принципе. Особенно, конечно, романтических. И продолжения рода. Некоторым людям решительно нужно запретить продолжение рода. И, желательно, содержать их в клетке. Вот возьмём, например, Шаню. - Не надо меня никуда брать, мне и тут хорошо! - мигом всколыхнулась та. - Коля, в чём дело? - строго спросила Ольга. - Тише, нахлебница, - досадливо поморщился Николай, замахав на Шаню вилкой. - Не о тебе сейчас. С тобой-то я уже смирился. Я о другом. Сегодня, как вы все прекрасно знаете, Шаня заблудилась. Но заблудилась она не одна и не по своей воле. - А что, можно заблудиться по своей воле? - прервала Сарочка. Ей вдруг захотелось немедленно это остановить. Она уже догадалась, о чём - точнее, о ком пойдёт речь. И Шмульдиной захотелось заставить Николая замолчать. Перебить его, чтобы он переключился на неё. - Заблудилась она не самостоятельно, - проигнорировав, продолжил Николай. А Саре стало тревожно. И очень неприятно. Злость и раздражение, смешанные со смутным страхом. Ей очень хотелось, чтобы Николая немедленно заткнули. Ну же, дед. Встань из-за стола и начни петь или плясать. Что же ты молчишь, когда так нужен? Шаня. Возьми и ляпни что-нибудь, как ты это умеешь. Скажи ему, что он злой и жёлтый великан. Ты-то чего молчишь? Даша? Может быть, пора разрыдаться и начать проклинать жизнь? Роза, ты давно не приставала к Семёну. Может, стоит исправить это, прямо сейчас? Хоть кто-нибудь?.. Но все сидели тихо и слушали Николая, который только начал. - Я уверен, что, будь Шаня одна, она бы справилась с этим заданием. Даже она, - высокомерно заметил Травкин-старший. - Но она, повторяю, была не одна. Она была с этим существом. Поэтому, именно поэтому всё и случилось. Сара мельком взглянула на Раздолбаева. Внешне он был абсолютно спокоен, пальцы не сжимались в кулаки, лицо не бледнело, не краснело. Но оно как будто бы застыло, больше напоминая маску. - И так во всём! - драматично повысил голос Николай. - Что бы он ни делал, к чему бы ни прикасался! Не знаю, наследственность тут или что! Сара, кто бы что ни говорил, одумайся! Беги и спасайся! - театрально грохотал он, словно предрекающий конец света пророк. - И ты, Шаня! Забудь всё, держись подальше! И все вы! Некоторых людей существовать вообще не должно! Это ошибка природы! Да он ведь и не человек! Это обезьяна, это... - А знаешь, кто ты? Тут же резко стало тихо. Николай замер, как механическая игрушка, у которой села батарейка. Задавший вопрос Раздолбаев неспешно поднялся из-за стола, криво, зло улыбаясь. Прищуренные глаза горели, как у сумасшедшего. У Николая в горле что-то заклокотало, он весь затрясся, выпячивая глаза. - Что ты сказал, щенок? - задыхаясь, прохрипел он. - Знаешь, кто ты? - медленно спросил Раздолбаев, вскидывая голову. - Непромытый жид, - тихо, отчётливо произнёс он. - Повтори ещё раз, - проскрежетал Николай, мгновенно желтея. - Непромытый жид, - с холодной ненавистью почти по слогам повторил Раздолбаев, делая шаг вперёд. - Поганый жлоб, миллионер, который будет пить из унитаза, чтобы не покупать воду. - Он говорил тихо, размеренно, выговаривая каждое слово, почти переходя на змеиный шёпот. - Жмот и крохобор, который не даёт жене сходить в платный туалет. Знаешь что? - Раздолбаев сделал долгую паузу, сверля Николая страшным взглядом. - Иди копайся в мусоре, может, что ценное найдёшь. Лишняя копейка же не помешает, - оскалился он. Николай молчал, дрожа ещё сильнее, дёргая всем лицом сразу. Его руки ходили ходуном. Все за столом застыли, как будто парализовало. Раздолбаев вынул что-то из кармана и высоко поднял, демонстрируя всем собравшимся. Это была монетка в пять центов. - Видел? Копейка, - проговорил Раздолбаев, крутя пять центов в пальцах, грубо расхохотался и швырнул монету под ноги отшатнувшемуся Николаю. - Беги, поднимай, жид. Николай издал очень странный звук. Он заквохтал, как курица. А затем резко бросился на Раздолбаева. Миша отскочил, инстинктивно выставляя вперёд левую руку, поэтому удар ногой пришёлся на кисть, а не в живот. Тут же очнулась вся комната. Все одновременно заорали, вскочили, начали бегать, сталкиваться, ронять стулья... Шаня, дико визжа, как взбесившаяся ведьма, толкала Николая в грудь. Ваня начал её оттаскивать. Вера с Ольгой подхватили под руки Николая и почему-то поволокли к балкону. То ли подышать свежим воздухом, то ли выкинуть в окно. Дед схватился за голову и начал отборно, со знанием дела материться. Юрий, кажется, вообще потерял сознание, Семён крутился на одном месте, а Даша зажмурилась и начала безумно орать, как будто ей оторвало ноги. Сара невольно отвлеклась на эти крики, а затем резко повернула голову, краем глаза увидев движение. В один бросок Раздолбаев оказался у стола, схватил рюмку и со всей силы метнул в голову Николаю. Кто-то вскрикнул, кто-то громко, испуганно вдохнул. Николай с козлиным блеяньем рыбкой нырнул вперёд и приложился головой об оставленный дедом табурет. Рюмка врезалась в стену и взорвалась, разлетевшись на осколки. Раздолбаев развернулся и не спеша вышел из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь. Сара бросилась было к Николаю, вокруг которого уже столпились верещащие Ольга, Вера, Шаня и Ваня. Но вдруг, неожиданно для самой себя, прыжком повернулась к двери и помчалась вон из квартиры. За Раздолбаевым. Сердце колотилось, мысли путались. Ноги немножко подкашивались от волнения, но Сара не обращала внимания. Она злилась. Жутко злилась на Николая, который весь вечер, весь отдых добивался непонятно чего - и всё-таки добился. Раздолбаев стоял на улице и смотрел куда-то то ли в небо, то ли на горы. Выглядел он совершенно опустошённым. Заметив бегущую к нему Сарочку, Миша грустно улыбнулся. - Я там не убил Иваныча? - неживым тоном спросил он. - Да хоть бы и убил! - чуть ли не дрожа от гнева, ответила Сарочка. - Нет, ничего не случилось, он просто головой об табуретку шарахнулся, когда падал. А жаль! - уже не контролируя себя, выпалила она. - Я бы в него вторую рюмку кинула! Раздолбаев посмотрел на неё с совершенно искренним удивлением. Кажется, он не мог понять, как это кто-то может быть на его стороне. Тем более Сара. - Не нужно мне было... Ничего этого делать, - вздохнул он, опуская голову. - Я вообще с трудом помню, что делал, всё как через красную пелену. - Оно и неудивительно! - горячо сказала Сара. - Николай Иванович зудел и зудел без конца, как будто специально чего-то добивался. У любого бы терпение лопнуло! - Да ведь он в чём-то прав, если не во всём, - вдруг, как будто не слыша Сару, словно сам себе произнёс Раздолбаев. Шмульдину чуть в воздух не подбросило от возмущения. - Да в чём же?! - почти крикнула она, борясь с желанием схватить Мишу за плечи и встряхнуть. - В чём прав этот Мистер Эго? Да его самого надо в клетке держать, чтобы на людей не бросался! Вот он-то и есть цепной пёс! Нормально собрались, нормально сидели, дед всех веселил - нет, он начал зудеть, жужжать и кидаться! Нашёл себе козла отпущения, тоже мне. Что ты плохого-то сделал, чтобы так бросаться? Пару раз задел его непомерное самолюбие? - Я много чего плохого сделал, - покачал головой Раздолбаев, глядя на Сару так, как будто сомневался, она это или галлюцинация. Сарочка вдруг заметила, что у него слишком уж бледное лицо. Даже зеленоватое. И она начала догадываться, что дело тут не только в душевных страданиях. - Ну-ка покажи мне свою руку, - прищурилась она. - Что? - озадачился Раздолбаев. - Ну не тупи, - нетерпеливо потребовала Шмульдина. - Он ведь тебя ударил. Покажи мне руку. Немедленно. - Аа, точно, - кивнул Миша, который, кажется, на полном серьёзе об этом эпизоде забыл. Он вытянул вперёд левую руку. Детальный осмотр не требовался, всё было понятно и так. Мизинец и безымянный палец очень заметно опухли. - Он сломал тебе пальцы, - констатировала Сарочка, разводя руками. И вдруг, сорвавшись, начала орать так, что с балкона на верхнем этаже стали по одному свешиваться люди. - Чёртов придурок! Полоумный эгоист! Псих! Ненавижу этого проклятого мудака! Почему ты не попал в него рюмкой?! Надо было! Да я сама на него в суд подам, пусть открывает свой обожаемый кошелёк и оплачивает! Если он ещё раз подойдёт, я ему руку оторву! Как дед и рассказывал, вéщая сказка будет! Раздолбаев стоял, молчал и таращился на разгневанную, сверкающую глазами Сару. - А ну быстро идём! - Сара, переведя дух, решительно схватила его под локоть. - Куда?! - даже испугался Миша. - В жопу, блин! - рявкнула Шмульдина. - В больницу, конечно же. Не подорожник же прикладывать! Где мой чёртов телефон?! Шмульдина на бегу вытащила из кармана мобильник и набрала Шаню. Через несколько мгновений Шмеленкова их догнала. В коридоре клиники было стерильно, тихо и спокойно. Шаня убежала на переговоры с врачами и администрацией, усадив Сару с Раздолбаевым ждать перед кабинетом. Миша с каким-то непониманием посмотрел на свои деформированные пальцы, покачал головой и перевёл взгляд на пастельно-зеленую стену. - Заметила? - вдруг повернулся он к Саре. - Здесь ничем не пахнет. Вообще ничем. - Да, правда, - согласилась Шмульдина. - У меня больницы с запахом медикаментов ассоциируются, а тут и правда ничем не пахнет. Какой же всё-таки придурок, - снова не выдержала она, бросив взгляд на руку Раздолбаева. Тогда, на улице перед подъездом, она даже была готова убить Николая Ивановича. Да и сейчас тоже. - Да я в общем-то его понимаю, - как-то обречённо пожал плечами Раздолбаев, которого, кажется, мучило чувство вины. - Как ещё можно на меня реагировать? - Не как великовозрастный психованный придурок, - раздражённо фыркнула Сара. Ей это его упадническое настроение совершенно не нравилось. И ей невероятно хотелось всеми силами поддержать Раздолбаева. Потому что она считала, что он ни в чем не виноват. А даже если бы и был, ей это было абсолютно не важно. - Чем он весь вечер занимался? - продолжила Шмульдина. - Сидел и докапывался, докапывался без конца! Чего он ожидал? - Наверное, это карма, - невесело усмехнулся Миша. - Я Ване в третьем классе камнем голову пробил. Теперь и мне досталось. Сара вспомнила, что про третий класс уже не раз слышала. - И почему это произошло? - спросила она, поймав себя на том, что собирается оправдать любой его поступок. - Ведь не без причины же? Ты же не просто так подошёл, взял камень и стукнул его по башке? - Даже у Барона Михалыча есть причины жрать прохожих, - попытался улыбнуться Раздолбаев. - Он охраняет свою дорогу. - Так он съел кого-нибудь? - поинтересовалась Сара. - Пропал у нас как-то один алкаш, дедов друг. Говорят, что Барон съел, - пожал плечами Миша. - Ладно, про Барона мы ещё поговорим, - вернулась к теме Шмульдина. - Я заметила, что ты не очень-то любишь рассказывать о своей семье, о своём прошлом, - прямо и открыто сказала она, пытаясь поймать взгляд Раздолбаева. - Но, может быть, ты всё-таки расскажешь мне... всё? Для начала - почему в третьем классе ты пробил Ване голову? - Иногда случается так, что время пришло, - очень туманно выговорил Раздолбаев. Но Сарочка поняла, что он хотел сказать. Она тоже чувствовала, что время пришло. Поговорить. Сбросить маску. Сделать шаг вперёд. Может, и не один. - Я не люблю говорить о своей семье. Просто потому, что мне тяжело об этом говорить. Да и не люблю я рассказывать о своих настоящих проблемах, это слишком личное, в это не хочется вообще никого посвящать, за очень редким исключением, - начал Миша, говоря с трудом, подбирая слова, погружаясь в свои мысли и воспоминания. - Мама не живёт с нами. Она живёт на другом конце посёлка, не так далеко от дороги Барона. Отец привёл другую женщину, молодую и красивую. Здоровую. - Здоровую? - осторожно переспросила Сара. - Моя мама психически больна и страдает алкоголизмом, - с пугающим спокойствием, как будто ставил диагноз чужой пациентке, сообщил Раздолбаев. Сара не смогла ничего сказать. Она только потрясённо смотрела на сидящего рядом с ней парня, теперь прекрасно понимая, почему он так избегал этой темы. - Она удивительная, - помолчав, с грустной улыбкой продолжил он. - Она знает кучу разных вещей. Она видит прекрасное везде, может восхищаться даже пролитым чаем, потому что капли напоминают ей драконов или цветы. Она рисует потрясающие картины, самые лучшие получаются случайно, на обрывках газет или на туалетной бумаге. Но она не может прекратить пить. У неё случаются приступы. И однажды, впав в припадок ярости, она до полусмерти избила отца. - Боже мой, - пробормотала Сарочка, нервно перебирая пальцами. - После этого они развелись. Причём она сама настояла на разводе, потому что больше не хотела причинять никому боль. Отец привёл новую жену. Нормальную. - Раздолбаев вздохнул, пожимая плечами. - Понятное дело, я его не осуждаю. Она вообще-то хорошая. Ко мне очень хорошо относится, всячески пыталась сблизиться... Но я стараюсь как можно реже бывать дома, - он прервался и покачал головой. - Так и не смирился с разводом, столько лет прошло, а так и не смог. Я часто хожу в гости к маме, мы с ней часами разговариваем... Когда она в сознании. - И Ваня в третьем классе... Что-то сказал про маму? - очень аккуратно задала вопрос Сара. У неё возникла странная ассоциация: как будто она проводит сложную, кропотливую хирургическую операцию без анестезии. - Наверное, я в неё пошёл своими приступами ярости, - не сразу ответил Раздолбаев. - Иногда бывает так, что я даже не помню, что говорил и делал. Просто щёлкает что-то в голове, перед глазами красный туман... А потом прихожу в себя - а там что-нибудь ужасное. Так я пришёл в себя - а Ваня лежит на асфальте, кровь со лба стекает, а у меня в руке камень. Да, мы с ним поругались, и он не подумав что-то сказал мне про маму. А про неё со мной лучше вообще не разговаривать. - Знаешь, это не удивительно, - Сара, забывшись, положила свою руку на его, но тут же, как будто испугавшись, отдёрнула её. - Я не думаю, что в тебе есть какая-то особая проблема. Кто угодно бы взбесился. Люди оберегают больные места. Особенно если по-настоящему больные. Зеленые глаза Раздолбаева заметно оживились, и он улыбнулся ей, уже без прежней грусти. Ему явно стало легче. И Саре после этой улыбки тоже. Она почувствовала себя на удивление спокойно. В голове вертелись только два слова: "всё правильно". В конце концов этот разговор должен был состояться. Пришло время забыть свои придуманные роли и образы и просто поговорить. И она была действительно рада, что доверился Раздолбаев именно ей. Им ещё многое нужно было обсудить, но в этот момент прибежала Шаня с врачом, и Раздолбаева пригласили в кабинет. - Теперь, по ходу, нужен страховой полис... До Ольги не могу дозвониться, блин, - тараторила Шмеленкова. - Да что с тобой? - Что? - не поняла Сара. - Твоё лицо... Да ты привидение как будто увидела! Нет, сто двадцать пять привидений, двадцать шесть молодых вампиров и бабу Лоло! - воскликнула Шаня. - Я видела... Призраков прошлого. Этот ответ был настолько не в Сарином стиле, что Шаня вытаращила на подругу глаза, а потом начала трогать её лоб. - Да уйди ты! - возмутилась Шмульдина, отталкивая Шмеленкову. - Ну вот, уже больше похоже на тебя, - мигом успокоилась та. - Тут у вас, кажется, какая-то химия. Я пойду позвоню Ольге, а ты сиди, жди своего... Кого "своего", Сара не расслышала, потому что Шаня договаривала уже на бегу. Но это слово Шмульдиной понравилось. Удивительно тёплое ощущение где-то на сердце. Какая-то химия? Да какая разница, как это называть. Не всему в этом мире можно придумать название. Через некоторое время из кабинета вышел врач, что-то быстро и неразборчиво сказал Шмульдиной и ушёл. К счастью, вернулась знающая немецкий Шаня, пожаловалась, что всё ещё не может дозвониться до Ольги, и побежала за врачом. - Тебе помочь как-нибудь? - ей вслед крикнула Сара. - Да я разберусь, разберусь, - отмахнулась Шмеленкова. - Ты к пострадавшему иди давай! И, наверное, впервые за всё время предложение пойти к Раздолбаеву не вызвало у Сарочки никакого негатива. Она вошла в кабинет. Миша сидел на стуле и рассматривал белоснежный гипс на левой кисти. - На клешню теперь похожа, - поделился наблюдениями он, помахав рукой. - Ты где белых раков видел? - хмыкнула Шмульдина, садясь рядом. - Как думаешь, бывают раки-альбиносы? - Без понятия, - помотала головой Шмульдина. - Чур, ты первая распишешься на моём гипсе! - почти с восторгом потребовал Раздолбаев. - Так уж и быть, - согласилась Сара, подумав, что некоторые люди почти в любой ситуации остаются оптимистами. Вот если бы ей сломал пальцы какой-нибудь неадекватный мужик... - Неадекватный мужик! - забывшись, вслух произнесла она. - Да я на самом деле всё-таки сам виноват, - сразу же сник Раздолбаев. - Нет! - твёрдо и веско сказала Сара, даже стукнув кулаком по колену. Миша с удивлением и каким-то непониманием посмотрел на неё, ожидая продолжения речи. - Ты сам вспомни! - принялась аргументировать Шмульдина, припоминая все события этого сумасшедшего отдыха. - Вспомни, как он чуть с Шаней не подрался, когда мы, - она на секунду замялась, - в честь твоего расставания с Наташей пили. Он же ударить её собирался и сделал бы это, если бы мы не вмешались! А тогда, в горах, с Долдоновыми! Он ведь сам спровоцировал Семёна, он сделал просто всё возможное и невозможное, чтобы хоть у кого-нибудь нервы сдали! Он бы ни за что не остановился, пока что-нибудь подобное не случилось. Да он просто требовал, чтобы ему кто-нибудь в морду дал! Если человека все пытаются убить - Шаня на него орала, Семён пытался, даже жена - и та периодически об этом мечтает - значит, дело в человеке! Такое ощущение, что он действительно от всех этих ссор удовольствие получает! А сегодня что он вытворял? Сидел и тупо напрашивался на ссору. А что он вытворял весь отдых? Как он к тебе без конца цеплялся? - Да я и сам к нему цеплялся, - не без сожаления заметил Раздолбаев. - А что, надо было слушать херню, которую он несёт, и молчать? - воинственно спросила Шмульдина. - Шаня не молчит, Роза не молчит, Семён не молчит, а ты почему-то должен? Да, кстати говоря, ты один и вмешивался, когда он откровенно перегибал палку, когда не давал Ольге денег на туалет, когда бросался на Шаню! Все остальные почему-то молчали. - Ты тоже за Шаню заступалась, - возразил Раздолбаев. - На меня-то он так не реагирует, мне от него ничего не угрожало, - отрицательно покачала головой Сара. - Так что немедленно прекрати винить себя! Он бы не успокоился, пока что-нибудь не случилось. - Я много чего плохого сделал за этот отдых, - вдруг сказал Раздолбаев, отводя взгляд. - Помимо моих отношений с Николаем Иванычем. Да я вообще всю свою сознательную жизнь делаю плохое. Все эти девушки, ни одна из которых мне не нравилась... Я к ним относился хуже, чем к домашним животным. Я заставил своего знакомого из посёлка следить за Наташей и докладывать мне, что она делает. Это при том, что я и так знал, что она мне изменяет. И мне было абсолютно всё равно. И на измену плевать, и на неё плевать. - Зачем тогда ты с ними встречался? - тихо спросила Шмульдина. - От злости, - после долгой паузы выдохнул Миша. - От злости на одну девушку, к которой у меня были настоящие чувства. Я хотел, чтобы она осталась одна, без моего внимания, чтобы она поняла, что многое потеряла, чтобы она ревновала. Но ей было всё равно. Поэтому я продолжал встречаться с девушками, чтобы забыть её. Я даже надеялся, что найду ту, к которой что-то почувствую. Но... Но я даже их имён толком запомнить не мог. Потом у меня появился шанс с той самой девушкой, но она мне отказала. Сара слушала его, не шевелясь, почти не дыша, как будто в трансе. - И что я после этого сделал? - задал риторический вопрос Раздолбаев, продолжая смотреть в стену. - Я чуть с ума не сошёл от злости, вот что я сделал. Вместо того чтобы попытаться ещё раз, я решил отомстить ей и начал приставать ко всем живым существам женского пола, чтобы она видела, что мне плевать, не буду я страдать из-за её отказа! - он немного нервно усмехнулся. - Но этого показалось мало. Я продолжал сходить с ума, я уже сам не знал, что делаю. Я решил проверить свои силы. Проверить, смогу ли я закадрить своего злейшего врага, бедную Дашку Долдонову. Я очень быстро убедился, что запросто, мне стало не интересно - и я очень грубо её отшил. Ну и, конечно, я хотел, чтобы та девушка... Чтобы ТЫ, - в конце концов сказал он, прекратив созерцать стену и повернувшись к Саре, заглядывая в её расширившиеся глаза, - видела, чтобы я предпочёл тебе даже Долдонову. Итак, я поступил с ней, как полный мудак. Но и это ещё не всё. У меня есть лучшая подруга Шаня, которая и тебе приходится лучшей подругой, почти сестрой. Я дошёл до того, что начал флиртовать и с ней. Раздолбаев вдруг вскочил со стула, напугав Сарочку, но тут же сел обратно, опять уставившись в стену. - Дело было не только в тебе. Я хотел, чтобы Ваня включил мозг и уделял больше внимания своей девушке. Но гораздо больше я хотел, чтобы Ване было плохо, чтобы он нервничал и злился, потому что его обожаемый папаша, за которого он так активно заступается, меня немножко задолбал. Однако в первую очередь, конечно, я собирался таким образом отомстить тебе. - Он наконец-то снова посмотрел на молча слушающую его Сарочку. - Понимаешь теперь, насколько всё плохо? Я ведь тебя люблю (Сара прерывисто вздохнула), всё это время, и именно поэтому только и делал, что гадости. Потратил время всех моих бывших девушек, всячески раздражал тебя, оскорбил Дашу Долдонову, а ещё, по сути, предал лучшую подругу. И разве Николай не прав? Разве я не порчу всё в этой жизни? Он замолчал, отчаянно глядя на неё, ожидая ответа. Шмульдина упрямо помотала головой, делая такой жест, как будто что-то отталкивала. - Перестань выставлять себя каким-то монстром. Да, ты много накосячил, мы тут все... Но кто Шаню в трудную минуту поддерживал? - напомнила она. - Тот же, кто, думая только о тебе одной, завёл себе гарем, а ещё хотел, чтобы ты страдала, - пожал плечами Раздолбаев. - Понимаешь? Нормальные люди желают добра тем, кого любят. А не делают гадости им, а заодно всем окружающим. И как ты после всего, что я вытворял хотя бы на этом проклятом отдыхе, сидишь здесь, со мной..? Сара очень внимательно посмотрела на него, нервно накручивая на палец прядь рыжих волос. Сказать то, что она собиралась, было очень и очень непросто. Она все долгие два года, а в частности последние неполные две недели, гнала свои собственные мысли прочь, пинками выбрасывала их из головы, запирала на сто замков и всячески от них отрекалась. Шмульдина сделала вдох. Попыталась что-нибудь сказать, не получилось. Она только выдохнула. Раздолбаев напряжённо смотрел на неё, ожидая реакции. Кажется, даже дышать забыл. Наверное, он ожидал чего-то вроде "я и не собиралась здесь с тобой сидеть, рыжий шут". Сарочка собралась с духом и заговорила. - А ты не думал, что той самой девушке, к которой у тебя настоящие чувства, никогда не было всё равно? Раздолбаев уставился на неё с таким видом, как будто в стерильном больничном кабинете вдруг прогремел гром. А Сара чувствовала себя так, словно в её душе с грохотом сломалась высоченная бетонная стена, так сильно мешавшая жить. - Ты и не знал, что на самом деле она каждый день думает о тебе, - качнув головой, продолжила Сара. - Просто у этой глупой и несуразной рыжей девушки в голове куча дурацких принципов и сильный дух противоречия. Говорят ей, что она нашла свою судьбу? Так она нарочно начнёт всё отрицать. - Правда? - ошарашено спросил Миша, не отводя от Шмульдиной взгляда. - И в тот раз, два года назад, я уже почти совсем была готова отказаться от принципов, а ещё от своего убеждения, что отношения не для меня... От назойливого страха, что у таких, как я, отношений быть не может. А если и наклёвывается что-то, то всё равно ничего не получится. И вот однажды утром я просыпаюсь, а ты завёл Милославу. - Именно что завёл, - пробормотал Раздолбаев. - Надо же, ты имя даже помнишь. - Я это имя, кажется, навсегда запомнила, - тяжело вздохнула Шмульдина, снова качая головой. - Как бы я ни отрицала и ни скрывала это от самой же себя, в глубине души я... Ревновала. Абсолютно к каждой. Всё это время. И очень злилась, конечно. - И я всё это время заставлял тебя чувствовать себя плохо... - Ой, да мы друг друга стоим! - вдруг эмоционально воскликнула Шмульдина и даже усмехнулась. - Ты сам подумай. Ты любишь девушку (она не смогла выговорить "меня"), при этом злишься на неё и желаешь ей страданий, попутно задевая всех вокруг и Шаню в частности своими выходками. А я что? - всплеснула руками Сара. - А я принципиально говорю парню, который мне действительно нравится, "отвали от меня, рыжий шут". Попутно доводя пытающуюся наладить мою личную жизнь Шаню. Ну что, понимаешь теперь, насколько мы друг друга стоим? Раздолбаев, кажется, временно разучился разговаривать. Он только смотрел на Сару. Как-то по-особенному. И ничего не говорил. - Я вот ни за что не думала, что когда-нибудь во всём признаюсь не то что себе самой, а ещё и тебе, - вслух подумала Шмульдина, вдруг чувствуя, что краснеет, жутко смущается, а ещё ей становится до дрожи неловко и страшно. Она сидела, как будто свои же слова её оглушили. Неожиданно пришла в голову параноидальная мысль, что сейчас Раздолбаев начнёт над ней смеяться. И вдруг захотелось выбежать из палаты и бежать, бежать... Если он сейчас ничего не скажет, она точно... Вдруг она почувствовала его пальцы на своём запястье. - А я сейчас с трудом верю, что ты мне это всё сказала, - почти шёпотом сообщил Раздолбаев. - Я то злился на тебя, то пытался оставить в покое, но ты всё время была мне невероятно нужна. И я уже почти потерял всю надежду... - "Почти" не считается, рыжий шут, - с улыбкой отозвалась Сара, накрыв его ладонь своей. Теперь она чувствовала невероятную лёгкость и свободу. Как будто всё в этом мире было ей подвластно. Как будто она могла сделать абсолютно всё, что угодно. А все мысли и переживания вдруг куда-то улетучились. И Сара, потянувшись к Мише, поцеловала его. - Ребят, тут такое... - Ворвавшаяся в кабинет Шаня приподняла брови, присвистнула и, захихикав, закрыла лицо руками. - Что, что такое? - нетерпеливо спросила Шмульдина, быстро отпуская Мишу, поворачиваясь к ней и отчаянно краснея. - Ну поздравляю, короче, - улыбаясь во весь рот, заявила Шаня. - Спасибо, спасибо, поздравления приняты, - со своим обычным шутовским видом откликнулся Раздолбаев, который от счастья разве что не светился. - Так вот, что я хотела сказать, - вдруг вспомнила Шаня, хлопнув себя по лбу, - я до Ольги дозвонилась. И она мне сообщила кое-что, и я не знаю, что дальше будет. Дело в том, что сюда идёт - точнее, несётся... В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошёл Николай. *** - Я умираю! Умираю! - загробным голосом возвещал Николай, потрясая руками. Даша громко ревела, сидя за столом. Юрий так и не очнулся. Дед, махнув на всех рукой, разлёгся на кровати и попивал водку, закусывая огурцами и оливками. Все остальные столпились вокруг табурета. - Коль, да прекрати ты, подумаешь, царапина, умирает он, - суетилась Ольга, стирая кровь со лба мужа мокрой тряпкой. - Перекись водорода бы... Да не тряси ты руками, Боже мой! - Оль, а вдруг сотрясение? - встревожено спрашивала Вера. - Он сильно ударился. - Да у него пожизненное сотрясение! - вдруг раздраженно крикнула Ольга. - Что здесь было сейчас вообще такое? За что мне-то это всё? - Если бы в него попали рюмкой, исход мог быть и летальным, - отчеканил раздувающий ноздри от злости Ваня. - Не попали же! - сердито ответила Ольга. - Коля, не крутись, сказала! Миша и не в него бросал, а в стену. - Он не имел права! - уже почти задыхаясь от возмущения, заявил Иван. - Ни хамить, ни тем более бросать предметы! - Ой, да что ты?! - визгливо крикнула Шаня. - Зато Иваныч имел право и хуйню свою нести, и копытами размахивать! - Я умираю!!! - закаркал ей в ответ Николай, силясь подняться с табурета. Ольга нетерпеливо толкнула его обратно. - Умираю, нахлебница! Радуйся! - Коля, ты действительно сейчас умрёшь, если не сядешь ровно! - прикрикнула на него Ольга. - А Шаня права, он ведь Мишу и спровоцировал, - добавила она. - Можно было реагировать адекватнее! - не согласился Ваня. - А не бросаться на взрослого человека! - Это Коле нужно вести себя адекватнее! - категорично ответила Ольга. - И тогда, и вообще! - То есть, если на Розу нападёт взрослый педофил, она не должна сопротивляться, потому что он взрослый?! - всплеснула руками Шмеленкова. - Ой, бля, Нудный! - заорала Роза, пихая брата в плечо. - Иди к Барону! Пусть жрёт тебя, а ты радуйся! Он же взрослый нах! Право имеет! - Опять всё переворачиваете с ног на голову! - обречённо закатил глаза Ваня. - Как раз нет, - сухо сказала Шаня. - А я говорила Коле, что он доиграется когда-нибудь, если будет ко всем цепляться, - мстительно добавила Ольга. - Иван, твой отец взрослый мальчик и в состоянии отвечать за свои поступки. Прекрати его защищать и оправдывать. - Я умираю! - ворчливо напомнил Николай. - Перестаньте комедию ломать! Сами себя покалечили, между прочим, вас никто головой об табурет не бил! - напомнила Шмеленкова. - О! Телефон звонит! - вдруг хлопнула она себя по карману. Отойдя ближе к столу, Шаня зажала пальцем одно ухо, чтобы лучше слышать, и ответила на звонок. Это была Сарочка. - Срочно нужен врач, - отчеканила она. - Мы идём в больницу, иди к нам. Нужно будет разговаривать. - Что случилось?! - испугалась Шмеленкова. Она как-то не подумала, что с Раздолбаевым могло что-то произойти. - Перелом, - лаконично отозвалась Шмульдина. Шаня бросила взгляд на Николая, который настырно убеждал всех в своей скорой кончине. На рассерженно-обеспокоенную Ольгу. И оглушительно заголосила, подражая бабе Лоло: - ОААААААААААААААААЙ, как это перелом?! ОААААААААЙ, что ж делать-то? - Какой перелом? - побледнела Ольга, уронив полотенце. - Ну всё, доигрались, - воскликнула Вера. - Пончика убили!!! - пронзительно заверещала Роза. Никому не отвечая, Шаня вылетела из квартиры. Лицо Николая вытянулось, он выпрямился и совершенно завис, перестав реагировать на окружающую действительность. Неожиданно на середину комнаты выбежал Семён, весь побагровел, надул щёки и обвиняюще указал пальцем на Николая Травкина. - Добивался!!!! Добивался! Всё время добивался! - очень широко раскрыл рот и заорал он. - Я вот Раздолбаева поддерживаю, поняли! Потому что этот добивался! Вот вы меня обвиняли тогда, в горах! Говорили, я не должен был! Говорили, нельзя! А он добивался!!! Думаете, вам не ответят, потому что младше вас?! - он потряс кулаком. - А вам ответят! Ответят! И он ответил! И я отвечу! И клал я на ваши права, Травкин! Потому что никто не будет говорить про мою сестру, что она больная! Никто не будет говорить, что моя семья больная! Никто не будет всем рассказывать, что я жирный!!! - Бубубубубубубубубубу, - то ли в поддержку, то ли в опровержение начал очнувшийся Юрий. - Бубубубубубубубубубу!!! - А Миша ещё и защищал тебя тогда, - поджав губы, обвиняюще посмотрела на Николая Вера. Тот совершенно никак не отреагировал. - Да, Коленька, действительно добивался, - тяжело вздохнула Ольга, поднимая полотенце. - Вот и довёл до греха... - А если Миша теперь заявление напишет? - вдруг встрепенулась Вера. - Какое ещё заявление? - не поняла Роза. - В полицайницу, что ли? Да Пончик наш не стукач! - Да если даже не заявление, а просто скажет там в больнице, что подрался! - не унималась Вера. - И придут за нами! - Вер, ну ты-то перестань играть в Колю, - решительно помотала головой Ольга. - Я не знаю, что теперь с нами со всеми будет, но никто ни за кем точно не придёт! - Никогда в жизни Миша не напишет заявление, - веско сказал Ваня. - Я его знаю. Если его и спросят, он скажет, что упал. - Вот именно! Потому что Пончик человек! - проорала Роза. - И я лично ему тоже плюсую! Ибо нефиг тут было грымствовать! - обратилась она к Николаю. - Бубубу такого слова! - возмутился Юрий. - Да плевала я! - басом рявкнула на него Роза, и Долдонов на всякий случай попятился. - Да они оба хороши, - заметил Ваня, всё-таки убавив градус радикальности. - В конфликте ведь виноваты обе стороны. - Да в том-то и дело! - согласилась Ольга. - Только вот у него эти конфликты со всеми, со все-ми. О чём-то это да говорит. - Это говорит о том, что вы все озверевшие, дикие, гнилые люди! - пронзительно провизжала Даша и снова принялась рыдать. - Я рада, что оба получили своё! - вдруг с бешеной яростью прокричала она и захохотала, топая ногами. - Боже мой, Ванечка, налей ей водички, - вся передёрнулась Ольга. - Облить её! - загремела Роза. - Как злого петуха! Ваня, хоть и хотел бы последовать совету сестры, молча подал Долдоновой стакан. Та, шмыгая носом, стала пить и шипеть себе под нос проклятия. Николай по-прежнему не приходил в себя, уставившись в одну точку. Ольге быстро надоело плясать вокруг него, и она занялась уборкой со стола. Вера стала ей помогать. Даша встала и пошла к выходу, но на полпути остановилась. - Знайте, оба Травкина, что вы не святые, вы лицемеры, гнилые люди, и я вас ненавижу! - с невероятной гордостью за себя и апломбом сообщила она, после чего королевской походкой вышла за порог. - Даха, Даха, меня подожди, - заторопился за ней и Семён. Дед перекатился на другой бок, рассыпал по покрывалу оливки, уронил пустую бутылку и захрапел. - Что теперь будет? - вслух подумала Ольга, относя последний бокал в кухню. - А чёрт его знает, - спокойно пожала плечами Вера. - Главное, чтобы без полиции. - Да всё обойдётся, - уверенно сказал Ваня. - Всегда как-нибудь обходится. Даже если кажется, что всё кончено раз и навсегда. - Да, выход всегда находится, - задумчиво согласилась Ольга, что-то вспоминая, а вспомнить ей было что. - Только до сломанных конечностей у нас раньше не доходило. И вдруг за её спиной раздался грохот. Это упал табурет, с которого резко вскочил Николай. Никто не успел и охнуть, как он на немыслимой скорости ломанулся к выходу. Громко захлопнулась дверь. - Боже мой! - вскрикнула Ольга. - Что делать? Вдруг у него процесс пошёл?! - Однозначно! Он сошёл с ума, - с абсолютной уверенностью поставила диагноз Вера. - Ваня, держи его! - неожиданно закричала она, выкатывая глаза. - Хватай! Лови! Он убивать пошёл!!! - Господи! Я звоню Шане! Пусть она их защищает! - в панике Ольга схватилась за телефон. - Ой, непринятых сколько... Ваня! Не стой! Беги за ним скорее! Ваня хотел бы возразить им, что никто никого убивать не будет. Его отец ведь не сумасшедший какой-нибудь. Да только вот полной в этом уверенности у него не было. *** По замыслу Ольги, Шаня должна была Николая остановить. Но, увидев его, та просто застыла. Николай слегка пошатывался. Его лицо было абсолютно белым. Рана на лбу снова начала кровоточить, красная струйка стекала к носу. А глаза не выражали абсолютно ничего. Для завершения образа ему не хватало только тесака. Сарочка вскочила, упирая руки в боки. В первую секунду ей стало страшновато. Но весь страх обратился в решимость выставить его отсюда пинками, если потребуется. Немая сцена затянулась. - Добить меня пришли? - нарушил тишину Раздолбаев. - Учтите: живым не дамся. - Только троньте его, я сама вас убью! - не помня себя, пригрозила Сарочка. Николай вздрогнул, сделал пару шагов вперёд, остановился и широким жестом воздел руки к белому потолку. - Всю жизнь! - драматически провозгласил он. - Что? - приподняла брови Сарочка. - ВСЮ ЖИИИИИИИЗНЬ тебе приходилось выслушивать критику в свой адрес и в адрес своей семьи! - не обращая на неё ни малейшего внимания, по нарастающей завыл Николай. - Всю жизнь ты не слышал от меня ни единого хорошего слова, ты приходил в мой дом - и тебя попрекали каждым словом, каждым делом, каждым съеденным куском! Всю жизнь я относился к тебе не так, как человек должен относиться к человеку! - У вас сотрясение? - тихо спросил Раздолбаев. Он был уверен, что придётся защищаться от разъярённого и, возможно, тронувшегося умом Травкина. Все в этом были уверены. Такой реакции от Николая не ожидал никто. - И ты положил этому конец! - воскликнул Николай, приложив руку к разбитому лбу. - Ты дал достойный отпор. - У вас точно сотрясение, вам тоже к врачу надо, - ошалело отозвался Раздолбаев. - Не так я поступал, как требовалось, и теперь мне всё ясно, - с таким пафосом провозгласил Николай, что пребывающей в состоянии шока Саре невольно захотелось поаплодировать. - Страховая компания скорее всего не станет отвечать на звонки или найдёт повод ничего не делать, и это будет вполне ожидаемо. Так что, если потребуется, я оплачу твоё лечение. Судя по движению, Миша собирался себя ущипнуть, чтобы проверить, реальность ли это. - Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать после того, как я тебя искалечил! - трагически заявил Травкин. - Знай: я сожалею о содеянном. - Да ладно вам, скажете тоже - искалечил, это не так страшно, - Миша помахал загипсованной кистью, - я ведь сам напрашивался. - Я тоже, - помолчав, ответил Николай. - Я рад, что не попал в Вас стаканом, - после долгой паузы негромко сказал Миша. - Я пойду на улицу, посмотрю - может, конец света начался, - будничным тоном произнесла Шаня и покинула палату.