Примроуз

      Дверь просторного загородного дома громко хлопает, возвещая о приходе хозяев. Молодая девушка девятнадцати лет и двадцати четырёхлетний мужчина, громко смеясь, заходят в прихожую. Гейл по обыкновению помогает Прим раздеться, вешает её пальто на крючок. А она же, по все такому же обыкновению, проходит на кухню, доставая из пакетов только что купленную ими еду. Со стороны кажется, что эта красивая пара связана друг с другом гораздо больше, чем это является на самом деле. Она живет у него два года, что проходит во Втором практику, а он два года по-дружески следит за ней. У них давно появились секреты, они давно завели домашние привычки. Им уютно жить вместе и им не хочется ничего менять. Но рано или поздно, а именно в этот день, наступает момент, когда о таких вещах, как расставание надо говорить вслух.       Гейл режет овощи и собирается делать рагу. Для него кухня, такая которую любит именно он – работа мужских рук. Он считает, что ни одна девушка не сможет приготовить его любимое блюдо лучше него, однако, позже он узнает, что это – всего лишь предрассудки.       А пока он стоит за столом и смотрит на Прим, так забавно поедающую яблоко. Он хотел бы узнать, как она сдала свой последний экзамен, но боиться спросить. Ведь любой ответ станет для него печальным. Но все-таки осмелившись завести разговор, Гейл отложил нож и оперся руками на стол:       - Ну, рассказывай, - говорит он. – Как сдала?       Этот вопрос немного отвлёк Прим от яблока, и она, немного рассудив и настроившись на счастливый тон, сказала:       - Отлично! – пропищала она. – Они были просто в восторге. Они много хвалили меня, потом даже пригласили остаться работать в этой больнице.       В тот же миг в глазах мужчины загорелся огонёк. Его пытали глупые надежды, и он спешил их разрешить:       - Ну… – его голос чуть дрогнул от волнения. – И что же ты сказала?       - Конечно нет, - как само собой разумеющееся ответила она. – Ты же знаешь, я обещала вернуться в Двенадцатый. – уже более вкрадчивым голосом сказала она. Прим стала интересна эта игра, и она хотела доиграть в нее до конца. И, заметив, как лицо парня в тот же момент погрустнело, она продолжила издеваться над ним. – Или ты не рад? – безобидно спросила она.       - Конечно рад, - тут же ответил он, нагло соврав. Он не был рад этой новости, он, черт возьми, хотел, чтобы Прим оставили на второй год. И это мысль ужасно злила его. Его ноздри раздулись, его лицо приобрело красный цвет. И это не скрылись от Примроуз. Она продолжала свою игру.       - Тогда почему крутишь в руках нож? Я ведь знаю, что ты делаешь так всякий раз, когда волнуешься.       Ему хотелось высказать все свои чувства разом. Ему хотелось объясниться с ней. Но никогда ещё он не был так близок к тому, чтобы признаться самому себе в том, что он влюблён. Не в Китнисс, а в её сестру. Для этого у него просто не хватало смелости, а все подобные наводящие вопросы раздражали его. И он не желал скрывать свою злость, и неприятным и ворчливым голосом сказал:       - Дурацкая привычка.       Кажется, Прим услышала, как что-то хрупкое и бесконечно дорогое только что разбилось, оставляя после себя острые осколки. В который раз она проклинала себя? В который раз винила за напрасные надежды? Она мечтала его забыть. И чтобы хоть как-то смягчить удары, нанесённые его равнодушием, кинула Гейлу безразличное «ну, ладно», в отчаянной попытке сдержать свою злость. Но это непосредственность и повседневность её тона задела его. Он вдруг понял, что это один из последних их разговоров. Он вдруг почувствовал, что не готов её отпустить.       - Может быть тебе было бы лучше здесь остаться? Хотя бы на пару лет. Набраться ещё больше опыта. – он протягивал слова с жалостью в голосе и ненавидел себя за это. Он унижался перед ней. И она это оценила. Прим быстро сложила два и два и поняла, что было бы глупо сейчас оставаться. Конечно, ей совсем не хотелось уезжать. Ей хотелось остаться вместе с Гейлом. Но маленький утёнок уж не был таким наивным, она хотела знать, на что идет. И поэтому, желая раззадорить парня, Прим многозначительно хмыкнула и с вызовом посмотрела Гейлу в глаза.       - Зачем? – она стала хорошей актрисой. – Меня здесь ничего не держит.       Порой Хоторну было трудно понять её. Она так редко была откровенна. Младшая Эвердин закрылась в себе после одного давнего случая, когда юная девушка, недавно приехавшая во Второй, была унижена домогательствами своего «псевдо-брата», который догадался о ее чувствах и решил утопить свое горе в коньяке. Казалось бы, с тех пор прошло столько времени, миновало два года, а девушка с тех пор лишь пару раз открывалась ему. И эти редкие моменты приносили ей только боль, когда на следующий день в их отношениях ничего не менялось. И вот сейчас он пытался понять, водит ли она его вокруг пальца? Врёт ли Прим ему или её чувства уже остыли? И он боялся, потому что не знал, чего ожидать.       Он ощутил наглость, которая вдруг разгорелась в его венах. Ему не нравилось, когда кто-то недоговаривал ему до конца. И он слепил наглую рожу и дерзко задрав голову, спросил:       - Неужели?       Прим ощутила отчаяние. Она устала. Ей почему-то очень захотелось спать. И у нее не было настроения объясняться, она лишь коротко помотала головой.       - Ты и так все знаешь, Гейл.       Её звонкий тоненький голос. Ему стало жалко её. И эта жалость развязала ему руки.       - Что я знаю? Что ты что-то чувствуешь к мне? Что ты любила меня раньше? Ты сама закрылась в себе, не подпускаешь меня близко…       - Гейл… - перебивала она, но тут же была остановлена парнем.       - Дай я скажу, Прим! – он выдохнул и пытался уложить все чувства по свои местам, пытался сформулировать свои слова. – Я знаю, ты считаешь, что я все ещё схожу с ума по ней, но это не так. Я же в конце концов не чёртов Пит Мелларк, чтобы тосковать по ней всю оставшуюся жизнь. Я отпустил… - его тон внезапно смягчился. – Я смог начать свою жизнь заново. И только благодаря тебе. И если ты уйдёшь, я не смогу этого вынести. Ты… - он говорил эти решающие слова тихим шёпотом, боялся, что она не поверит. Но все–таки говорил. – Ты нужна мне.       В глазах Прим так не кстати скопились слезы. Сколько она ждала этих слов? Сколько раз мечтала это услышать? И вот она здесь, но его голос не производит никакого эффекта. Она не верит ему. И её взгляд стал стеклянным, он был неживым. И Гейл заметил это. Он почувствовал, что слишком долго её обижал, слишком много боли причинил этой крохе.       И он понял, что сейчас самое время...       Мужчина вмиг обошёл стол и стремительно сократил расстояние между ними. Она смотрела на него снизу вверх все тем же равнодушным взглядом. Он разглядывал её лицо, он тщательно всматривался в её губы. И когда он понял, как сильно ему хочется, чтобы на этих губах играла искренняя улыбка, он наклонился вперед и поцеловал Прим. Трепетно и нежно.       Конечно, он целовал её пару раз до этого, но это было совсем не так. По пьяни или от зелёной тоски он прижимался к её губам, но никогда не получал взаимности. Просто потому что она понимала, что это не её поцелуи, что они адресованы её сестре. И от этого они причиняли ей ещё больше боли, чем бы если они отсутствовали вообще. Но в этот раз все было по-другому. Она чувствовала, что он целовал именно ее, она знала, она верила. И ответила на его поцелуй.       Едва заметно шевельнув губами, Прим подтолкнула Гейла к более решительным действиям. Он был упрям, он был убедительным. Он хотел ей доказать, что она ему необходима. Он хотел, чтобы она была с ним. Неважно то, что было раньше. Не важно, что случиться потом. Важно чтобы сейчас она осталась, а билет… они могут сдать потом.