Игра стоит свеч

Прошло еще несколько дней. Постепенно жизнь в отделении вернулась на круги своя. Операции стали проводиться в прежнем режиме, медсестры шушукались друг с другом, было многолюдно и шумно. Моя сумка по-прежнему была собрана. После того, что я устроила у Волкова дома, сомневаться не приходилось: когда он появится – я вылечу отсюда немедленно. Оправданий моему поведению не было. Поэтому я потихоньку готовилась к отъезду. Просматривала варианты жилья, искала работу. И убеждала себя в том, что нет ничего постоянного, и это совершенно нормально. А по ночам роняла слезы в подушку непонятно отчего: или от того, что Олег по-прежнему не вернулся, или от того, что мне придется уйти. Разговоры с мамой тоже были тяжелыми. То, что она выдала на эмоциях тогда, когда я позвонила впервые, оставалось теперь за кадром: она старательно делала вид, что ничего подобного не говорила, и не хотела касаться этой темы, а на мой прямой вопрос вообще заявила, что ей показалось, и она что-то там себе напридумывала. Но ее интонации были при этом насквозь фальшивыми, и меня не покидала мысль о том, что у отца может быть интрижка на стороне. Это просто в голове не укладывалось: какую бы дичь он не творил, я всегда была уверена в одном: папа любит маму. И вот теперь эта вера пошатнулась. Мне нужно было самой во всем убедиться. Но прежде всего требовалось вернуться домой и найти документы. Как бы меня не передергивало от этой мысли, я знала, что должна попытаться. А заодно следовало захватить с собой некоторые вещи: раз уж я решила переезжать, мне многое могло понадобиться. - Я с тобой. – Сразу же заявил мне Антипов, как только я поделилась с ним своими планами. - В смысле? – обескураженно спросила я. - В коромысле! – передразнил он. – Меня с собой возьми, когда документы искать будешь. Помогу. - Это как? – Удивилась я. – В окно, что ли, полезешь? - Да хоть в окно… Шутки шутками, но парень, кажется, был настроен серьезно. Я не хотела его в это втягивать: вряд ли у отца камеры в кабинете, - я никогда о них не знала, - но все же рисковать товарищем не стоило. - Мама, - решилась я, когда мы в очередной раз созвонились. – Сообщи мне, как отец уедет в Москву. Я хочу приехать домой. - Ладно, - она растерялась от неожиданности. – У нас тут просто охрана теперь все время… Но я что-нибудь придумаю. Вот, тем более не нужно привлекать к делу Антона. А самой действовать быстро и четко: вряд ли представится возможность провести дома сутки, как я с самого начала планировала. Похоже, времени будет в обрез. *** Мама позвонила через неделю. - Завтра твой отец уезжает в Питер, - сообщила она. – Приходи вечером. Маша уже уйдет, а охранника я возьму на себя. - В Питер? – озадачилась я. Странно. Раньше он всегда ездил только в Москву. Наверное, теперь у него и там партнеры по бизнесу. А впрочем, разве мне интересно? - Может быть, подготовить для тебя что-нибудь? – спросила мама. – Какие-то вещи? У нас будет только ночь, нужно все успеть. - Спасибо, мам, - тепло ответила я, растроганная заботой. – Конечно, ты можешь собрать для меня верхнюю одежду. Скоро уже весна, мне понадобится куртка и тренчкот. И обувь. На новую одежду у меня денег не было, а возвращаться домой я вообще больше не собиралась, и эту-то вылазку планируя с опаской. Так что вещей нужно взять по максимуму. Другой вопрос, как я потом буду их с собой таскать, но об этом стоит подумать позже. Сейчас отец хочет, чтобы я вернулась, а после того, как я передам документы Кисляку, скорее всего, отречется от меня. Ему куда важнее комбинат, чем собственная дочь. Я с трудом прогнала мрачные мысли, и мы с мамой договорились о времени, когда мне лучше всего прийти, после чего я принялась собираться. В материальном плане мне нечего было взять, кроме полупустого рюкзака с кошельком и купленным не так давно маленьким фонариком на батарейках, так что собиралась я, в основном, с мыслями. Было жутковато. Родной дом представлялся теперь не тем местом, в которое хочется вернуться, а, скорее, логовом дракона, ловушкой, в которую могут заключить незадачливую принцессу. Конечно, я не была принцессой, и даже по привычной когда-то роскоши уже не скучала. За время своих скитаний я привыкла и к отсутствию многих необходимых прежде вещей, и к скудной еде, и к общественному транспорту. Это было не так уж плохо, учитывая мои возросшие возможности в приспособлении к окружающей среде. Да, мне определенно было, чем гордиться. С такими мыслями, иронизируя над собой, чтобы снизить градус тревожности, я и засыпала. *** Учеба уже началась, и следующий день я провела в академии. На работе пришлось подмениться в эту смену – я пообещала второй санитарке отработать две ночи подряд, и вечером, ненадолго вернувшись в больницу, чтобы переодеться и захватить вещи, отправилась домой. Антипов знал, что я «иду на дело» сегодня, в последнее время он старался не выпускать меня из виду. Не знаю, с чем именно это было связано: с тем, что он беспокоился за меня, или Кисляк не оставлял его в покое, но Антон звонил мне почти каждый день, интересуясь, не нужна ли мне помощь. В конце концов мы договорились до того, что он встретит меня недалеко от дома рано утром и поможет отвезти вещи. Это все, что я могла допустить, чтобы не тревожиться еще и из-за него. До частного сектора, в котором мы жили, я добиралась на маршрутке. От нужной остановки требовалось пройти пару коротких улиц. Не слишком далеко, но уже стемнело, и было не по себе. Дома здесь были разные, в основном, небольшие особняки – все же тут обитали зажиточные горожане, но встречались и коттеджи попроще. За высокими заборами лаяли собаки. Несколько раз меня обгоняли автомобили, и тогда сердце замирало: думалось, вдруг отец не уехал и сейчас возвращается домой. Но нет: всякий раз это оказывались незнакомые мне машины. Наконец, я пришла к нашему дому, который в темноте выглядел неприступным замком. Осторожно подобралась к забору, которым был обнесен наш особняк, и набрала номер мамы. Я ей уже звонила из автобуса, и она заверила меня, что все в порядке, охрана нейтрализована, и она сама мне откроет. Кроме больших автомобильных ворот в заборе имелась калитка. Обычно она запиралась изнутри. Вот через нее-то мне и следовало пройти. Мама отперла дверь спустя несколько минут. Я проскользнула во двор, и она прижала меня к себе. - Солнышко мое, как же я рада тебя видеть. Мы не стали надолго оставаться на улице: отцовская паранойя достигла своего предела, и он установил на воротах камеры видеонаблюдения, записи с которых отслеживал охранник из специального помещения, пристроенного к первому этажу дома. Мама убеждала, что с этим она тоже разберется, а сейчас нужно поскорее зайти в дом. И все же мне не давал покоя один вопрос. - Как же ты избавилась от охраны? – спросила я, отряхивая ботинки от снега. – Отпустила домой? Тебе от отца за это не попадет? - Нет, этот бульдожка здесь, в своей конуре, - небрежно отмахнулась мама. – Но он проспит до утра… Или немного больше. - Ты уверена? – с сомнением подняла я на нее взгляд. - ,О, более чем, - улыбнулась она. – На ужин я угостила его вкусным чаем с птифурами и… м-м, парой тех таблеток, которые спасают меня от бессонницы. Так что если бы он и хотел разлепить глаза, то не сможет. - Ну, мама! – всплеснула я руками. – А если отец узнает? - Не узнает. Как только с утра я покажу охраннику запись, на которой он так бессовестно храпит в то время, когда должен исполнять свои обязанности, он еще умолять меня будет, чтобы я не докладывала об этом его начальству. Не беспокойся, - заверила она меня. – Я хорошо знаю этих людей и их жалкие страстишки. - Ладно, - пожала я плечами. - Но осторожность все же не помешает, - добавила она. – У всей охраны строгий приказ: если ты только явишься домой, обратно тебя не выпускать. - Он собирается запереть меня дома? Насовсем? - Я не знаю о его планах, - призналась мама. – Но он очень бесится от того, что его дочь работает простой санитаркой в больнице – какой скандал! – и в то же время переживает, что ты не можешь простить ему эту выходку с комбинатом. - Так переживает, что завел бабу на стороне, - вырвалось у меня. Мамино лицо побелело, но она удержалась от проявления эмоций: - Софи, я уже говорила тебе: мне показалось. Он пару раз не ночевал дома, но у него дела, ты же знаешь. - Да, у него много дел, - согласилась я. – Захватывать предприятия и ставить бывших друзей под уголовную ответственность. На это столько времени нужно… - София! – все же не удержалась мама. – Прекрати! Мы о твоем отце говорим! Переговариваясь таким образом, мы подошли к дверям моей комнаты. Свет старались не включать нигде, кроме коридора, чтобы не привлекать лишнего внимания с улицы. На мгновение я замерла, ощутив, как на меня накатывает волна сентиментальных воспоминаний и тут же разбивается о скалы равнодушия. Я определенно не скучала по своей комнате. Было только жаль ремонт, который я делала с такой любовью. И ненавистью. Я распахнула дверь и скользнула взглядом по цветущим на стене анемонам. На них падал свет фонаря с улицы, и черно-белые цветы потусторонне поблескивали в его лучах. - Я собрала кое-что, - перевела тему мама, кивая на две сумки на полу возле шкафа. – Как ты просила. Здесь верхняя одежда и обувь. Еще я положила немного косметики и твои любимые духи. - Спасибо, - растрогалась я. Косметикой я в последнее время почти не пользовалась, не считая новогодней вечеринки, а вот по духам соскучилась: все-таки, Килиан куда ароматнее ставшей привычной хлорки. Я сказала маме, что позже еще кое-что возьму, и мы спустились на кухню, где она покормила меня сытным ужином и напоила чаем. Так хорошо и уютно было сидеть за столом с мамой и просто разговаривать обо всем, о чем хотелось. Это успокаивало. Об отце не говорили – я видела, что маме нелегко обсуждать тему с комбинатом, и не хотела расстраивать ее. Так что я рассказывала о себе, о том, как мне живется в хирургии, и об учебе. Маме все было интересно. Она подробно расспрашивала меня об академии, и о друзьях, и обо всем, что в последнее время со мной произошло, а потом сказала: - Солнышко, как же я рада, что у тебя появились такие друзья. Мне очень понравился твой Антон. Когда он приходил, чтобы встретиться со мной… Такой прямолинейный человек. Не заискивал и не церемонился, а сразу все объяснил. Спортсмены, наверное, все такие? - Не все, - сконфуженно ответила я, зацепившись за это ее «твой Антон». Ну почему он мой-то? Отчего у окружающих складывается такое впечатление? - И еще мне приятно знать, что у тебя хороший учитель, - продолжала мама, которой я не стала рассказывать последних новостей, творившихся в больнице, и она не знала, что этот «хороший учитель» находится в состоянии клинической депрессии. – В наше время сложно найти людей, на которых хочется равняться, а тебе повезло. Да, действительно, повезло так повезло. Уж и не знаю, куда деться от такого «везения». - А молодой человек у тебя есть? – как-то вдруг спросила мама. - Не-а, - помотала я головой, надкусывая пирожное. - Как же так? – расстроилась она. – Ты же встречалась с кем-то до того, как… Кажется, его звали Егор? - Мам, не напоминай, - вздохнула я. – Было и прошло, не стоит внимания. Может и стоит. Может и не прошло. И болит до сих пор. Но думать об этом сейчас не хотелось. Если начну – непременно растаю, распереживаюсь, а у меня еще дело. Время уже двенадцать, а мы все еще сидим на кухне. Маме хочется поговорить, и мне тоже, но упускать возможность найти документы я не стану. - Я тебя такой счастливой, как тогда, больше не видела. Да потому что поводов для счастья больше не было. Как пошло все кувырком, так и идет, и ни конца ни края этому не видно. - Ладно, - качнула головой мама. – Не стану донимать тебя расспросами. Наверное, ты еще не встретила «своего человека». Но я верю, что обязательно встретишь. - Может быть, когда-нибудь… - согласилась я и заразительно зевнула. - Ой, что это я, - переполошилась она. – Ты же, наверное, спать хочешь. Конечно, при таком-то напряженном графике. Я поблагодарила ее за ужин, сказала, что еще раз пересмотрю свой гардероб и возьму кое-какие книги по учебе, а потом немного посплю. Рано утром мне нужно вернуться в больницу, оставить вещи, а потом снова учеба-библиотека-работа… Мама обещала зайти ко мне под утро, разбудить и проводить. На этом мы и разошлись по своим спальням. *** Кровать в моей комнате казалась настоящей периной после больничной кушетки. Но вообще, говорят, что на твердом и плоском спать полезнее для позвоночника, так что мне, в некотором смысле, еще и повезло. Но я все равно позволила себе понежиться в неразобранной постели, изо всех сил стараясь не заснуть. Через полтора часа встала, надеясь, что мама уже спит, и тихо выбралась в коридор. Пытаясь ступать бесшумно, прокралась мимо родительской спальни. Дверь в комнату была плотно закрыта, и из-под нее не падал свет, значит, мама уже спала. Но у меня все равно сердце колотилось, как бешеное, и последние метры до кабинета отца я преодолевала едва ли что не бегом. Кабинет был не заперт, хоть в этом мне повезло. Я вошла, огляделась. Тяжелые плотные портьеры были задернуты, и в кабинете царила непроглядная тьма. Пришлось включить прихваченный с собой фонарик. Он был совсем маленьким и не давал много света, но лучше что-то, чем ничего. С его помощью можно было обнаружить то, что мне нужно. Вот бы еще понять, где искать. Местонахождение сейфа я помнила. Именно оттуда отец тогда достал ту злосчастную синюю папку с подменными документами. И даже код на замке вроде бы видела, но забыла… Надо вспоминать, у меня всего три попытки, потом замок заблокируется и металлическую коробку можно будет вскрыть только при помощи болгарки – так отец говорил. И что я буду делать с бумагами, когда они попадут мне в руки? Сразу же отдам Кисляку? Стану изучать, пытаясь понять, как ему удалось все провернуть? Сожгу, чтобы не осталось доказательств его виновности? Все это – потом. Сначала нужно найти. Вот и отделение в огромном массивном шкафу, где должен быть сейф. Я потянула на себя ручку дверцы и… разочарованно выдохнула, только теперь заметив в ней маленькую замочную скважину. Оказывается, чтобы добраться до сейфа, нужно еще постараться: необходимо добыть ключ, которым открывается дверца. Это было досадно. Отец мог держать ключ где угодно, вплоть до того, чтобы возить с собой. Без энтузиазма я подошла к столу, открыла выдвижной ящик и пошарила там. Безрезультатно. Заглянула в тумбочку. Пересмотрела все остальные отделения и полки шкафа… - Что ты делаешь? Я застыла на месте, чувствуя, как по коже поползли мурашки. Потом очень медленно повернулась. Мама стояла, привалившись к стене рядом с плотно закрытой дверью кабинета. Я даже не слышала, как она вошла! А еще пытаюсь играть в детектива. - Мам… - сказала я неожиданно хриплым голосом. – Я все объясню. Вместо ответа она пошла, взяла меня за руку и вложила в ладонь что-то холодное, металлическое. - Я догадывалась, что ты вернешься не за вещами, - сказала она, пока я в немом оцепенении разглядывала небольшой серебристый ключ. – Поэтому подготовилась заранее. Я не понимала, о чем она говорит. Вернее, какое значение несут ее слова. Она разыграла меня, и сейчас в кабинет войдет охрана? Что она знала? И к чему подготовилась? - Иди, - легонько подтолкнула она меня к шкафу. – У тебя не так много времени, чтобы сомневаться. Не зная, чего ожидать в следующее мгновение, я подошла к нужному отделению и вставила ключ в замочную скважину. Он легко провернулся, дверца открылась. Теперь я смотрела прямо на сейф. Но код я так и не вспомнила. А сделать это сейчас, будучи скованной неподдельным ужасом, было невозможно. - Пять-два-девять, - негромко произнесла мама за моей спиной. - Что? - Дата нашей свадьбы. Четырнадцатое февраля тысяча девятьсот восьмидесятого года. Если сложить по отдельности цифры, обозначающие день, месяц и год, получится именно такая комбинация. Я уже занесла руку над кодовым замком, но обернулась и все-таки спросила: - Мама, что происходит? - Ничего особенного, - она небрежно сдула упавший на лицо локон. – Я просто помогаю своей дочери взломать сейф ее отца. Да уж, спасибо, капитан очевидность. Я недоверчиво хмыкнула. - Где-то недели три назад, когда я была в городе, на меня вышел Виктор Анатольевич… Ты знаешь его, верно? – Она дождалась моего неуверенного кивка и продолжила, заняв кресло отца. – Он просил оказать посильную помощь в деле Калинина. При всем своем желании помочь я бы не смогла ничего сделать: твой отец узнал об этой встрече и с тех пор тщательно за мной следил. А я подозревала, что рано или поздно прокурор возьмется за тебя. Все знают, что ты не в ладах с отцом и дружишь с ребятами из хоккейной команды, в которой играет его сын. Это было вопросом времени. - А отец тоже подозревал? - Возможно, - уклончиво ответила мама. – Но он думает, ты не только ненавидишь, но и боишься его, и ни за что на это не пойдешь. - А ты, значит, не была в этом так уверена? - Я знаю тебя лучше, чем он. Даже если ты сама об этом даже не догадываешься. Я помолчала, размышляя. Никогда не видела маму такой, и теперь не могла понять, нравится мне это или нет. Так и не решив, спросила: - Так что, будем сейф взламывать или как? - Будем, - ответила мама. – Давай. Я набрала нужную комбинацию цифр и потянула на себя тяжелую дверцу. Она поддалась. Отворилась с натужным скрипом, открывая мне свое черное нутро. - Если ты знала, то почему не сказала мне об этом раньше, когда мы сидели на кухне? - Мне нужно было убедиться, что это осознанное решение. Что ты в нем уверена. - О, еще как. Луч фонарика выхватил из темноты содержимое сейфа. Чего в нем только не было: блокноты, пара барсеток, письменные принадлежности… И папки, ровными рядами выстроившиеся на полках. Синие, все. Любимого цвета несостоявшегося морского волка. Я еле слышно застонала. Чтобы изучить каждую, понадобиться много, очень много времени, гораздо больше, чем сегодняшняя ночь. - Я помогу, - успокоила мама. – Твой отец любит систему, а значит, она у него есть. И мы стали искать. Одну за другой доставали папки и смотрели их содержимое, затем ставили обратно, стараясь соблюдать прежний порядок. Мы потратили впустую два часа, но ничего не обнаружили. Я начинала паниковать. Все было зря, отец не хранил нужные документы дома. Вытаскивая очередную папку, я что-то задела, и на мою ногу упала кая-то вещь, ощутимо щелкнув по пальцам. - Ай! - Что такое, Софи? – отвлеклась мама от изучения очередного пакета бумаг. Я пожала плечами, наклонилась и подняла небольшой, но тяжелый ключ. Повертела его в руках, показала маме. - Не знаешь, от чего это может быть? Мама обошла стол, приблизилась ко мне и взяла в руки ключик. - Знаю, - усмехнулась она. – Пойдем, поможешь. Она поманила меня за собой к столу и стала убирать все, что на нем стояло: еще не просмотренные папки, карандашницу, планшет с записями… Я помогала ей переставлять это все на подоконник, на другие доступные поверхности, пока стол полностью не освободился. После этого мама просто взяла и… приподняла одну сторону столешницы, которая раньше казалась мне монолитной. А внутри обнаружилась ниша, похожая на небольшую, со всех сторон закрытую шкатулку. Я просто стояла и молча смотрела, как мама наклоняется и осматривает ее со всех сторон, ища отверстие для ключа. Наконец, находит сбоку, вставляет ключ и осторожно поворачивает. Крышка открывается вверх, а под ней – неглубокий ящичек, заполненный бумагами, из-под которых скромно выглядывает уголочек тоненькой синей папки. - Ух ты, - выдохнула я. – Мам, откуда ты знала, что тут – такое? Вот честно, без ее помощи я бы и не догадалась о тайнике. Это ж надо такое придумать. У отца с головой временами, правда, не все в порядке. - Я хозяйка этого дома, помнишь? – улыбнулась она. – И знаю здесь каждый сантиметр. – Только не думала, что он до сих пор пользуется этим, - она кивнула на ящик-шкатулку. – Давай-ка посмотрим, что у нас тут. Она достала папку, открыла ее, полистала, пробежалась глазами по содержимому и удовлетворенно хмыкнула. - Ну вот, то, что нужно. Я с облегчением выдохнула. В папке действительно оказались нужные документы. Здесь же, в кабинете, я сделала копии, после чего мы с мамой вернули все на место, и ключик положить обратно в сейф не забыли. А потом мама взяла и протерла все, чего мы касались, неизвестно откуда взявшейся салфеткой. Увидев мои округлившиеся глаза, она пожала плечами и сказала: - Что? Когда живешь бок о бок с таким человеком, как твой отец, многому приходится учиться. Покинув кабинет, мы вернулись в мою комнату. Я аккуратно устроила документы на дно сумки, которую собиралась взять с собой. - Когда ты покажешь их Кисляку? – спросила мама, наблюдая за мной с кровати. - Не знаю. Не сейчас. – Прежде чем пойти на такой шаг, мне хотелось кое в чем разобраться. – Я хочу это хорошенько изучить. Как думаешь, что сделает отец, когда узнает? - Будет в ярости, полагаю, - совершенно спокойно ответила мама. – Но он заигрался. Пора с этим заканчивать. Я была с ней полностью согласна, хотя тревога за нее не давала мне спокойно уйти. Уже когда мы выходили за ворота дома, где в назначенный час меня должен был дожидаться Антипов, я спросила: - Мам, а ты не думала уйти от него? - Нет, - она покачала головой. – Зачем? Он мой законный муж, с которым мы дали друг другу клятву быть вместе до конца, что бы ни случилось. Тебе не стоит переживать за меня, Софи, - правильно расценила она мой вопрос. – Твой отец не монстр, каким хочет казаться. Поверь, уж я-то знаю. Уходила я в расстроенных чувствах. Вроде бы нужно было радоваться, что добыла то, зачем пришла, но я не могла. Шла по дороге и тащила за собой сумку. А за поворотом меня ждал Антипов. Чемодан был тяжелый, благо, что на колесиках. Я везла его за ручку, и он весело подпрыгивал на кочках. Асфальт здесь хороший, ровный, а до тротуаров у администрации дело все никак не дойдет, вот и появляются тут и там трещины, да сильные корни старых деревьев норовят прорваться сквозь покрытие. В общем, шла я себе спокойно, уверенная, что Антипов не подведет, и возьмет дело, ну, то есть, чемодан, в свои сильные руки, да и свернула на другую улицу. А там уже остановилась, как вкопанная, не зная, как реагировать на открывшуюся глазам картину. Антипов-то в наличии был. Только шел он в комплекте с автомобилем. Очень уж знакомым автомобилем, за рулем которого сидел очень знакомый водитель. - Наконец-то! – вздохнул Антипов, сначала сгребая меня в охапку, а уж потом берясь за чемодан и загружая его в открывшийся багажник. – Ты долго, я уж подумал, что-то случилось. Из машины вышел Кисляк, подошел к нам, глядя на меня с жадным любопытством. - Спелись, да? – с укором спросила я Антипова, кивая в сторону Андрея. - Он единственный, у кого есть машина, - пожал плечами Антон. – И он, правда, хочет помочь. - Тебе удалось достать документы? – вместо приветствия спросил Андрей. Угу, помочь он хочет, как же. Главное, что у меня есть то, что ему нужно. - Удалось сделать копии, – ответила я. - Дай посмотреть, - он приблизился и протянул ко мне руку. - Не дам, - помотала я головой, отступая. – Не сейчас. Сначала мне нужно кое-что проверить. На лице Андрея промелькнуло раздражение, смешанное с разочарованием. - Ты можешь их потерять. Или… их могут у тебя забрать. Это не шутки, София. Нужно действовать немедленно. Отдай копии. - Кислый, потише, - вмешался Антипов, одной рукой задвигая меня себе за спину. – Если она сказала, что отдаст позже, значит, так и будет. Не дави на нее. - Ладно, - сквозь зубы согласился Андрей, отступая. – Дай знать, когда будешь готова. А я в ответ только зевнула, едва успев прикрыть рот ладошкой. Все-таки, сказывались трудный день и бессонная ночь. А сейчас опять в академию, потом на работу, две смены подряд – я помнила… Пока мы ехали, я на секунду прикрыла глаза, а открыв их, обнаружила себя привалившейся к Антону, который обнимал меня обеими руками, чтобы мне было удобно беззастенчиво дрыхнуть у него на плече. Машина стояла на больничной парковке. Уже рассвело. - Сколько времени?! – подскочив, выпалила я. - Полвосьмого утра, - сообщил разомлевший Антипов. Видимо, он тоже успел подремать, пока мы ехали сюда. Полвосьмого. Да у меня через час семинар! Я пулей вылетела из машины, слыша вслед что-то о том, чтобы я не торопилась, и автомобиль меня дождется, забрала чемодан и помчалась в отделение. Там быстро засунула сумку под кровать, переоделась, закинула в рюкзак учебники и ринулась обратно, но по дороге была остановлена дежурившей в ночь Таей, которая тоже как раз собиралась уходить. - Волков вернулся, - вместо приветствия сообщила она мне. Я так и застыла на месте, будто кто-то только что применил на мне «петрификус». - Ага, - довольная произведенным эффектом, улыбнулась Таечка. – Вчера вечером пришел, представь, весь такой расфуфыренный, везде прошел, свой кривой нос засунул, проверял, значит, как тут без него дела идут. Тебя вызывал. - А ты? - А что я? Ты мне не докладываешь, где тебя черти носят. Ушла, говорю. Он расстроился вроде как… В подсобку твою потом ушел. Не знаю, что уж он там делал. Расстроился, ага, что сразу меня выгнать не получилось. А в каморке-то он что делал? В вещах моих копался? Я нахмурилась. - А сейчас он где? - Так спит, - пожала плечами Таечка. - Там? – покосилась я в сторону ординаторской. - Там, - подтвердила она. – Ночью сложная операция была, он ассистировал. Ясно. Ладно, не будем будить лихо, пока оно тихо. Хоть позанимаюсь сегодня спокойно, насколько позволяет ситуация, а потом… разберемся. Чему быть, того не миновать. Примерно с такими мыслями я вышла на улицу, где меня уже заждались Антипов и Кисляк. Звучит, конечно, странно, но я уже успела привыкнуть к странностям. До медакадемии доехали молча. Андрей изредка поглядывал на нас в зеркало заднего вида, Антон не выпускал меня из рук, ясно давая понять, что я под его защитой, и в обиду он меня не даст, а я пригрелась и опять чуть не задремала, думая, что мне теперь со всем этим делать. Уже на ступеньках академии, когда Андрей остался в машине, Антипов спросил, серьезно глядя мне в глаза, так что меня от его взгляда мурашки пробирали: - Пахомыч, я что-то беспокоюсь за тебя. В твоих руках теперь доказательства, и я думаю, что это может быть опасно для тебя. Может быть, ты все-таки передумаешь, и переедешь ко мне? - Чтобы подвергнуть опасности еще и тебя? – нахмурилась я. – Нет, Антон, это только моя игра, я останусь в больнице. По крайней мере, пока, - уточнила я, еще сама не зная, как надолго я там останусь, учитывая последние события. И, пока Антипов не успел открыть рот, чтобы возразить, быстро сказала: - Мне еще нужно хоть что-то выяснить о любовнице моего отца. Возможно, ты как-нибудь сможешь в этом помочь? В глазах Антона промелькнуло недоумение, он с минуту размышлял, потом качнул головой и усмехнулся. - Пахомова, с тобой никогда не бывает скучно, ты знаешь об этом? И просто – тоже не бывает. Чем смогу – помогу. - Спасибо, Антипов. – Я не удержалась, приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку, на что парень залился краской и настороженно покосился по сторонам. А я уже бежала вверх по ступенькам, опаздывая на первую пару.