Гайджин

День Ано не задался с самого утра, хотя по всем статьям обещал быть удачным. Именно сегодня девушка планировала получить-таки настоящую работу в настоящей фирме, она готовилась к этому дню без малого месяц. Строгий костюм с вечера был выстиран и поглажен, сумка - напичкана предметами на все случаи жизни, а голова - наполнена тоннами нужной и бесполезной информации. Она сделала все, чтобы подготовиться и иметь преимущество на собеседовании, но: - В резюме вы не указали университет. Где вы учились? - Видите ли... - А что со знанием иностранных языков? - Я могла бы... - Вы уверены, что не перепутали фирмы, девушка? Ее выставили вон, заставив до этого залиться краской. А ведь она действительно готовилась. Готовилась, как никогда прежде. Это было так обидно и несправедливо, что Ано чуть не расплакалась прямо у кабинета, и лишь удивленные лица конкурсантов, которым еще предстояло показать себя, удерживали ее от истерики. Мурасакибара добралась до дома полностью опустошенная. Рекрутеры вытянули из нее душу заковыристыми вопросами, а своими комментариями добили то, что от нее осталось. Голова опустела, в ней не было ни единой мысли, и девушка просто шла в дом, не представляя, чем теперь заниматься и что говорить родителям. Что говорить? Пф, она бездарь. Глупая, лишенная таланта девчонка. Родители во многом себе отказывали, чтобы она, как и ее братья, получила самое лучшее образование и с комфортом устроилась в жизни. Отец надорвал спину на второй работе, а мать пренебрегала лекарствами. И все лишь для того, чтобы дети ни в чем не нуждались, чтобы они смогли высоко взлететь. Но Ано, казалось, изначально родилась без крыльев, ибо единственная в семье не могла влиться в ритм жизни. Иногда она себя спрашивала, почему все неприятности так и липнут к ней. Даже в ситуации, где шанс неудачи будет равен одному проценту, этот процент непременно даст о себе знать, если в деле замешана Ано. Постоянные провалы и отказы с каждым разом все глубже ко дну опускали самооценку девушки, заставляя ее чаще задумываться о смысле собственной жизни. Вернее, об его отсутствии. Бесполезная, никому не нужная, она жалела себя в окружении своих собак и думала, каким будет мир без нее. Будет ли скучать мама? Расстроится ли Тацуя? Ей нравилось думать, что кому-то все же будет плохо без нее, но то лишь ее мечты. Ано тихо отворила входную дверь и, стараясь не шуметь, скользнула в прихожую. В доме витала неуловимая тяжесть пара. Значит, мама уже вернулась с работы и что-то готовила. В пользу этой теории говорили и странные звуки, доносящиеся с кухни. Сначала Мурасакибара не придала им значения и планировала незаметно пробраться в свою комнату, но знакомое попискивание заставило все же взглянуть попутно, чем занимается родительница. Всякое неудавшаяся работница ожидала увидеть, но то, что происходило на самом деле повергло бы в шок любого. Мать семейства сидела на полу посреди кухни и что было силы лупила полотенцем скулящего щенка, который, попискивая, перебирал лапками в попытках спрятаться под тумбу. И без того разочаровавшаяся в жизни Ано уже и не пыталась узнать в чем дело, почему мать опять сорвалась и как у нее рука поднялась на не научившееся толком даже ходить существо. Уже все равно, после стольких лет... безразличны ее мотивы. Только в душе что-то похолодело. Хозяйка малыша не могла поверить, что вот эта женщина перед ней, действительно мать. Ее мама. - Как ты можешь быть такой?! - вскрикнула Ано, укрывая щенка собой. Он так и не смог забраться под тумбу, и девушка успела схватить бедняжку и закутать в новенький пиджак. - Ты... - пыталась отдышаться женщина. Ее лицо покраснело от гнева, но на дочь она не замахивалась. - Ты притащила сюда эту дворнягу... Ты.... Это ты... - У тебя опять приступ! - нахмурившись, констатировала хозяйка зверинца и метнулась к полкам с успокоительным. Щенок в ее руках мелко дрожал и поскуливал, напоминая о полученных травмах, и девушка старалась убаюкать его как ребенка. Она многое хотела высказать матери, эмоции бурлили через край, но как до непробиваемой скалы донести мысль, сестра Ацуши не знала. - Выбрось его... Убери его! - приказала женщина. Что же, она имела право требовать. Она в этом доме хозяйка. И в этот самый момент к Ано пришло осознание: даже если вдруг ей захочется рассказать матери о своих чувствах, даже если она подберет слова, чтобы выразить в них всю себя... ее не поймут. Не поймут, потому что не захотят слышать. А раз в этом доме Ано, что пустое место, какой смысл тут оставаться? Даже сейчас ее встречают криками и упреками, вместо доброго слова и поддержки. Интересно, сколько лет прошло с момента, когда от кого-нибудь из домочадцев исходила фраза «с возвращением»? Такие простые и такие добрые слова. Странно, раньше девушка не представляла жизни вне дома, ей некуда пойти. Но теперь, после всего, она уже не могла терпеть измывательства над собой. Ссоры накапливались, скандалы накапливались, и терпению пришел конец. Мурасакибара ушла в комнату, когда удостоверилась, что родительница выпила лекарство. Она не располагала большим количеством вещей, семья все-таки немаленькая, и собрать их труда не составило. В походный рюкзак как раз уместилось все необходимое. Больше задерживаться в родительском доме Ано не планировала. Мать задремала в зале и не могла остановить дочку, когда та направлялась к выходу. - Прощай, мама, - шепнула беглянка. Она думала, что сможет произнести эти слова спокойно, но от смысла сказанного глаза наполнились слезами. - Пока... Но уж лучше на улице, чем здесь. Она тихо прикрыла за собой дверь и, забрав из вольера радостную Септиму, вместе с ней и щенком покинула ненавистный дом.

***

Тацуя уже третьи сутки ночевал в съемной квартире Ацуши, где друг его лечил своим присутствием от депрессии. Поначалу, потеряв работу, Химуро даже не понял, что произошло, настолько увольнение оказалось внезапным. Но с уходом Юкино, парень совсем себя потерял, почти решившись на то, чего в жизни не делал – пойти в бар и напиться до потери памяти. Но вместо этого почему-то отправился к Ацуши, где и задержался на неопределенный срок. Они смотрели фильмы, играли в видеоигры и заедали последние события тортиками, ибо спиртное экс-центровой не жаловал. В общем, делали все то, чего Ацуши так не хватало, и что Химуро было так необходимо. - У меня еще пирожные были, - невзначай упомянул Мурасакибара, без интереса щелкая каналы на телевизоре. – Вот отъешься, станешь толстым, и перестанут на тебя слетаться всякие Юкино. Тацуя, уже собиравшийся отправить в рот очередную конфету, с опаской вернул ее в вазочку. - Умеешь ты демотивировать, - с некоторым сожалением ответил программист. – Да и дело не в Юкино. Вернее, не столько в ней, сколько в причине ее ухода. Не то, чтобы Химуро любил ее до потери пульса. Он испытывал к ней нежные чувства, как и ко всем своим предыдущим партнершам, и, разумеется был огорчен разрывом, но куда больше его беспокоил тот факт, что в жизни он оказался не таким, каким его считают окружающие. Не оправдывать чьих бы то ни было ожиданий и падать в глазах других всегда так горько и больно, что баскетболист уже всерьез задумывался поработать над своим характером, стать тверже и безразличней, чтобы изначально не задирать планку в отношениях. Однако он так же понимал, что не сможет от всей души следовать искусственному поведению, это будет уже не он. И оттого он страдал, не существовало в этом мире человека, за исключением Ацуши, который бы знал его настоящего. - Угу, не в ней, - сам себе буркнул Мурасакибара, буравя взглядом телевизор из-за отсутствия интересных передач. – И смски строчишь не ей? - Я общаюсь с Жози, – как будто оправдывался Тацуя. – Я же не упрекаю тебя, что ты весь вечер пялишься в экран… Она, кстати, передает привет. Мурасакибара никак не отреагировал на слова, и лишь по дрогнувшему пульту в руках можно было догадаться, что ему не все равно. Центровой и сам бы не смог сказать, что почувствовал, узнав, что темнокожая девчонка вспоминает его в своем разговоре с Тацуей, но он определенно не был против. - И еще, - продолжал Химуро, вглядываясь в мелкий шрифт сообщения. – Просит прощения, если тебе было скучно. - Чего? – от удивления Ацуши даже соизволил оторваться от телевизора, выказывая этим то ли заинтересованность, то ли возмущение. – Чего она там написала? - Тебе зачитать? - Ну, давай. - Цитирую: «Пожалуйста, извинись перед ним, что я заняла столько его времени. По лицу было видно, что он с большим энтузиазмом занялся бы чем-то другим, и было как-то неловко поначалу. Но это было потрясающе! Я не забуду тот день до конца жизни!» - перевел смысл Химуро и решил от себя добавить. – Ты бы хоть иногда улыбался, Ацуши. Людям кажется, что ты скучаешь с ними. - Хмф, - проворчал Мурасакибара, про себя вспоминая ханами. Нет, ему вовсе не было скучно. Это был один из самых интересных дней за последнее время, и любой, кто достаточно хорошо знал чудотворца, подтвердил бы данный факт. Однако у девчонки сложилось свое мнение. Что же, по крайней мере, ей тоже было весело, если верить сообщению, и оттого у Ацуши настроение скакнуло резко вверх. Он не так часто гулял с девушками, чтобы иметь большой опыт в их развлечении. Хотя, если подумать, развлекать Жозефину он даже не пытался, а просто делал, что хотел. Эдер сама за ним увязалась. – Мне тоже было весело. - Ну еще бы, раз ты даже позвонить не потрудился! – нахмурился Тацуя, но сразу же охладил свой пыл. – А ты… - Напиши ей об этом, - не дал договорить другу задумавшийся кондитер. – Что она меня не отвлекала. И мне не было скучно. - Я и так написал, - удивился брюнет просьбе. Такие порывы Ацуши были не свойственны. - Хорошо, - кивнул баскетболист, усиленно делая вид, что его не интересует ничего в этом мире, кроме телешоу, но буравящий взгляд Химуро не давал отвлечься. – Чего тебе, Муро-чин? - Я сейчас услышал от тебя нечто крайне необычное, и теперь не знаю, что и думать. Не припомню ни одного раза, чтобы ты пытался оправдаться за свое безразличие. - Ой, замолчи, - закатил глаза парень, предчувствуя дальнейшее развитие разговора. - Просто, если мнение некоторых все же важно для тебя, попробуй проявить чуточку участия, поинтересуйся жизнью, прояви поддержку. Это обычная вежливость, она ни к чему не обязывает. - Угу… Вежливость, - Мурасакибара закрыл лицо подушкой, показывая, как ему «нравится» тема разговора. - Из-за твоей вежливости у тебя теперь куча проблем. - Ты снова о Юкино? Мы же говорим о Жози, а она совсем не японка. Она адекватно воспринимает такое поведение. Подушка медленно сползла с лица Ацуши на пол, и тот бесцельно уставился в потолок, пока Тацуя продолжал свой монолог: - Нет ничего зазорного, чтобы проявлять в отношениях хороший тон. Да и бояться тебе нечего, вы с Жози все равно не сойдетесь. - Это еще почему? – уцепился Мурасакибара за слово, чтобы хоть как-то уйти от нравоучений. - Хотя бы потому, что между вами языковой барьер. Это раз. А во-вторых, вы элементарно не подходите друг другу. - Кто сказал? - Я сказал. Как человек, знающий вас обоих, могу утверждать, вы настолько разные, насколько это возможно. Ты домосед, Ацуши. А она – зажигалка. Вы и месяца вместе не проживете. - Муро-чин, а ты случаем не ревнуешь? Тацуя от неожиданности подавился конфетой, которую-таки решился проглотить. - М-м, - сделал в уме выводы любитель сладкого, решив добить следующим вопросом. – И кого? Ее или меня? - Ты издеваешься? – прохрипела жертва карамели, кое-как откашлявшись. - Не ревнуешь? - Нет, конечно. Делайте, что хотите. Мое дело – предупредить. - Ну и не ревнуй. Не собираюсь я на твою территорию лезть. - На мою территорию? Это ты о Жози? Не говори глупостей, она учиться приехала. Ей не до отношений. - Наивный, глупый Муро-чин, - прошептал себе под нос Ацуши, уходя на кухню выключить кипящий чайник. А Химуро, так и не расслышав последнюю фразу друга, вновь вернул свое внимание телефону. Тацуя Химуро: «Ты точно не злишься, что я не смог прийти на ханами?» Жозефина Эдер: «Тацуя, мы же это обсудили. Я все понимаю, жизнь непредсказуема. Тем более с Ацуши не соскучишься, я серьезно». Тацуя Химуро: «Немногие люди согласились бы с тобой. Ацуши не очень общителен». Жозефина Эдер: «Так мы и не общались! И это было потрясающе! Я еще никогда не попадала в такие переделки». Тацуя Химуро: «Разве это переделка?» Жозефина Эдер: «По сравнению с твоей жизнью - нет. И что ты планируешь теперь делать?» Тацуя Химуро: «Как будто у меня есть выбор. Приведу себя в порядок, наймусь на полставки и буду искать нормальную работу». Жозефина Эдер: «Почему ты не хочешь разрабатывать свой проект?» Тацуя Химуро: «Это долго, сложно и рискованно. Я уже не говорю о том, что на очень продолжительный срок мне придется забыть о зарплате». Жозефина Эдер: «Но это же твоя мечта». Тацуя Химуро: «Я не собираюсь умирать голодной смертью ради мечты». Жозефина Эдер: «Какой ты неромантичный». Тацуя Химуро : «Зато живой. И вообще, тебе бы о себе беспокоиться, а не о моих проблемах». Жозефина Эдер: «Я вполне довольна жизнью и всем сопутствующим». Тацуя Химуро: «Особенно знанием японского...» Жозефина Эдер: «Не будем о плохом». Тацуя Химуро: «Настолько сложно дается язык?» Жозефина Эдер: «Я не люблю выражаться, но... Нет, пожалуй, в этот раз тоже не буду. Тацуя, у меня уже голова пухнет, а я так ничего толком и не запомнила. И, главное, у меня же есть опыт изучения иностранных языков, но японский это что-то с чем-то. У меня депрессия». Тацуя Химуро: «Если не будешь верить в себя, то ничего и не добьешься». Жозефина Эдер: «Самовнушение не работает, я пыталась». Тацуя Химуро: «Попробуй больше разговаривать с персоналом гостиницы. С практикой выработается любой навык». Жозефина Эдер: «Мне отец квартиру снял, так что теперь не выйдет. Я одна во всех отношениях. Думаю себе репетитора нанять. И прислугу. Я вообще без понятия как тут что и из чего готовить». Тацуя Химуро: «Ты не задумывалась, что вселенная против твоего пребывания в этой стране?» Жозефина Эдер: «Эти мысли все чаще стали посещать мою голову. Но кем я буду, если сдамся так легко?» На кухне Ацуши со всей присущей ему медлительностью не торопился нести заваренный чай в гостиную. Он безучастно смотрел, как маленькие чаинки размеренно опадают на дно чашки, и думал, что их движения похожи на его жизнь. Плавные, легкие и однотипные. И ему это всегда нравилось. Он был эгоистичен по натуре и потому построил свою жизнь вокруг вещей, которые приносили удовольствие. Вокруг похожих и повторяющихся раз за разом моментов. Однако Мурасакибара не мог выбросить из головы свою прогулку с незнакомкой. Сначала он яро противился ей, но уже после понял, что навязавшаяся девушка тоже возымела положительный отклик в его душе. То было не удовлетворение, как от вкусных снеков, не умиротворение, как в обществе Тацуи, и уж точно не спокойствие, когда остаешься наедине с собой. Чувство нового и неизвестного - вот, что он ощутил. Человек, замкнувший в себе круг исключительных предпочтений, словно закрылся в коконе и не ведал другого мира, пока мир сам настойчиво не начал ломиться через парадный вход, доказывая, что он прекрасен во всех своих аспектах. «Угораздило же меня...» - подумал Ацуши, пытаясь прогнать из мыслей навязчивые недавние воспоминания, но окончательно освободил голову парня дверной звонок. Мурасакибара в гости никого не ждал и потому, удивленно выглянув из кухни, воззрился на Химуро. Но и Тацуя пребывал в не меньшем изумлении, чем хозяин квартиры. Тяжело вздохнув, Ацуши поплелся узнавать, кому в ночь дома не сидится. У него в голове не было ни единой догадки, кто вдруг решил заглянуть на огонек. Единственным, кто мог заявиться к парню в любое время суток, являлся Тацуя, который и так оккупировал гостиную. И потому какого же было удивление бывшего баскетболиста, когда на пороге он обнаружил Ано со своим зверинцем. - Ацуши, - подняла девушка уставшие глаза на брата. - Пустишь пожить?