Время лечит?

Кайл Крейн сидел на крыше убежища, пустым взглядом смотря в черноту ночи перед собой. На душе тяжким грузом, что тянул в пучину воспоминаний и горечи, лежала ненависть к самому себе. Не смог помочь. Не спас людей, что были дороги. Один за одним гибли те, кого он должен был оберегать и защищать. Гибли из-за него и ради него.       Заслуживал ли оперативник подобной самоотверженности? Он с уверенностью мог сказать, что не заслуживал. Кровь на его руках не отмоется никогда, если даже он и попробует разодрать их до мяса, остервенело оттирая ладони о камни и горячий песок, что омывался водами мёртвого озера под Позорным мостом. Его кровь смешается с кровью Джейд, Рахима и доктора Зере. Кайл Крейн не мог этого допустить. Его кровь чёрная, словно смола. Она пропитана ядом и предательством, враньём и верой в ложные идеалы, что пророчили смерть миллионам, наплевав на совесть и мораль.       Кодекс чести у всех свой. Границы его размыты, грани стёрты ловкой рукой судьбы, которая мановением палочки рока удаляет нить жизни тех, кто обязан был пережить все те ужасы, что свалились на них. Кайл Крейн помнил улыбку Рахима, когда парнишка с весёлым криком сорвался вниз с крана, заставив мужчину до смерти перепугаться. Я ведь стебусь над тобой! Крейн на кране, разве это не весело? Задорный смех и шутки, которые эхом проносятся в воспоминаниях ими и останутся, острым лезвием горечи полоснув по сердцу. Жизнь кипела в младшем Альдемире, заражая своей энергией всех вокруг. Она угасла с последним и прощальным обещанием, которое не сдержал. Бога ради беги…Таймеры на бомбах…их надолго не хватит. Я в порядке, просто сделай это, Крейн, прошу тебя! Я справлюсь, буду ждать тебя здесь.       И оперативник бежал, словно от этого зависела жизнь всего мира. Бежал, не обращая внимание на новые укусы и рычание зомби, что пытались оборвать его жизнь. Он с восторгом кричал, задрав голову к небу, когда проклятое здание рушилось, забрав с собой жизнь того, в ком горел неиссякаемый огонь теплоты и дружеского участия. Рахим не соврал. Он ждал в том пустом вагоне, не помня себя, перестав быть тем, кто чувствовал мир вокруг, стараясь прожить целую жизнь за один день.       Огонёк погас, когда шейные позвонки хрустнули в руках оперативника и скупая струйка крови стекла по уголку губ парнишки. Крейн рвал и метал, до истерии разбивая руки в кровь о двери вагона. Он рвал горло, оглашая криками отчаяния пустое депо, проклиная себя и парня, что шагнул навстречу смерти.       Крейн не знал тогда ещё, что смерть не собрала свою жатву. Она шла рядом с ним с того момента, как ноги его коснулись раскалённого солнцем асфальта, и парашют распрощался с небом, запутавшись в проводах. И снова его спасали, тащили в безопасное место, жертвуя своей жизнью. А потом костлявая отняла ту, которую он любил больше, чем друга. Её буквально вырвали у него из сжатых рук, усмехнувшись в лицо. «Я всю жизнь боролась, не отступая ни перед чем.»       Джейд была солдатом, что упрямо шагал навстречу смерти, наплевав на себя. Она заботилась о других, не требуя ничего взамен. Заботилась о брате, в смерти которого обвинила того, кто перестал для неё существовать. Ненависть ураганной волной нахлынула на неё, смывая привязанность и чувства, переросшие в нечто большее, чем просто дружба.       Оперативник не винил её за это. Он принял всё, как должное. А потом она умерла, спасая его жизнь, надеясь на то, что он сможет спасти хотя бы город, который окончательно опустел для него.       Человек получает в итоге то, что заслужил. Его грехи не смыть ничем. Ему нет прощения и не осталось тех, кто мог бы вернуть покой его заблудшей душе. Каждый раз, засыпая и закрывая глаза, Кайл Крейн видит размытые образы тех, кого потерял. Он тянет к ним руку, делает шаг, бежит, срываясь с места, надеясь догнать сизую дымку, что растворится, стоит ему лишь прикоснуться к ней. Он не видит, не слышит их голосов, которые необходимы ему, словно доза морфина, чтобы перестать чувствовать боль, одиночество и угрызения совести.       Мужчина хотел снова увидеть улыбку Джейд, которую она дарила лишь ему, в те моменты, когда оставались одни, наплевав на апокалипсис вокруг. Хотел увидеть озорной блеск в глазах Рахима и очередной подкол, который бы тёплой волной спокойствия прошёлся по телу, подарив прощение.       Но оперативник ничего не видел. Он бросил взгляд на Башню и сердце сжалось, тоской отдаваясь где-то там - под рёбрами. Башня опустела для него. Из неё исчезла атмосфера спокойствия и исчезла жизнь, которую поддерживали те, кто погиб.       Жёлтая луна выплыла из-за туч, осветив чёрный небосвод. Крейн вскинул голову вверх, когда ощутил на плече лёгкое прикосновение. Спал ли он или бредил наяву? Глаза, наполненные карим теплом, с улыбкой посмотрели на него, и губ коснулся невесомый поцелуй, подхваченный порывом ветра. Подбадривающий удар кулаком в плечо и звонкий смех Рахима, который стоял совсем рядом, сливаясь с тенями и лунным светом. Крейн боялся пошевелиться, не желая, чтобы мираж исчез, вернув в сердце пустоту, ставшую уже привычной. «Не вини себя. Ты страдал достаточно долго, и ты должен отпустить себя и нас. Всё будет в порядке, вот увидишь.» Рука Джейд коснулась его щеки и Крейн накрыл её ладонью, ухватив лишь очередной порыв ветра. Брат и сестра шагнули в тень, исчезая, растворяясь в ночи. Оперативник шагнул к ним и замер, когда те отрицательно покачали в ответ.       Крейн непонимающе встряхнул головой, прогоняя морок. Он стоял на заборе убежища и отпрянул назад в миг, когда из тьмы выскочил прыгун, готовый разорвать его на куски. Мужчина упал на спину и облегченно выдохнул, когда осознал, от чего только что спасся.       Недели спустя, стоя у могил Рахима и Джейд, оперативник не смог с точностью сказать, что произошло той ночью. Его снова спасли? Отвели опасность и защитили, приведя в чувства?       Брат и сестра даже после смерти смогли вновь помочь, как делали всегда? Крейн не мог ответить на этот вопрос. Но он был благодарен и отчаянно надеялся на то, что это и было — прощение.