Сумасшедшие мысли
7 февраля 2016 г. в 15:08
Примечания:
Принцесса Катрина - это вымышленный персонаж, созданный для того, чтобы свои слова Виктор сказал в нужном месте, где соберется много народу. Данная ситуация, в которую поставлен гг, подходит как нельзя лучше.
Дети – побочный эффект родителей, они рождаются, вырастают и улетают из семейного гнезда. А человек, что выбрал тебя когда-то – вот кто должен волновать тебя более всего, ведь только он проживет с тобой рядом всю жизнь. Люди глупо верят в то, что они всегда смогут найти себе вторую половинку в любой возраст. Поэтому большинство остаются одни не по той причине, что смерть пришла к ним в дом, а лишь по глупости.
Смерть в дом Франкенштейнов пришла слишком рано, забрав мать, но связи между сыновьями и отцом остались прочными. Старший сын – Виктор – главный монумент этого рассказа, к сожалению, отдалился от семьи, подарив себя полностью цепким лапам науки. Но, когда его почта уже была переполнена письмами с пометкой А. Франкенштейн и Э. Лавенца, он нашел свободный месяц из своей работы и приехал в гости в родной дом.
На пороге его встретила одна из нянюшек, которая с самого детства оберегала Виктора. Ее лицо уже изрядно постарело, морщины, выражавшие раньше яркие улыбки, выступили с силой, что было похоже на печеное яблоко. Глаза все те же – живые, радостные, цвета изумруда. Старые руки нянюшки нежно обняли и прижали к себе истощенное тело Виктора, который почувствовал теплоту родного дома и уют. Он вздохнул полной грудью и унюхал запах еды, стирального порошка и старости. Нянюшка ввела своего приемника в холл и у Виктора перехватило дух.
Тот сверкающий детским взглядом холл почернел и поскучнел во взрослых глазах. Теперь им не кажется, что все это было огромным миром, полным загадок и тайн, неких препятствий в форме огромных дверей за которыми стояла мама и хватала ребенка, как будто она большой медведь. Теперь все это было обычной картинкой, благодаря которой нужно как-то прожить. После долгих лет из нового здесь появилось только огромное обгоревшее пятно на стене, которое свидетельствовало о пожаре в доме. В голове Виктора пролетели ужасные мысли, но все прошло, как дверь в гостиную отворилась и оттуда, с раскинутыми в стороны руками появилась Элизабет.
Она ничем не изменилась, все такая же светлая и добрая. Ее нежное лицо выражало полный восторг, совмещенный с легкой усталостью. Желтые кудри, выросшие до пояса, покойно лежали на спине. Она была в легком красном платье в белый цветок, плечи оголены, что давало шанс Виктору насладиться ее красивой обнаженной шеей и ключицами, которые подымались то вверх, то вниз, указывая на учащенное дыхание дамы. Талия была закрыта коричневым кожаным корсетом, которое стягивало живот, и Виктору показалось, что он может обнять Элизабет одной рукой. Перчатки до кистей, как это следовало носить европейскому обществу, были сняты, и длинные грациозные руки сверкали под светом и притягивали взгляд. Ноги дамы одеты в белые лакированные туфли на каблуке, делая визуально выше своего настоящего роста.
Виктор сделал шаг, второй на встречу своей судьбе, и уже через одно мгновение оказался в крепких объятиях. Элизабет цепко схватила его пальцами за сюртук и прижалась щекой к его груди. Он услышал ее частое сердцебиение и заволновался. Виктор отвык от такого внимания к нему, к тому, что все это время его ждали и верили, что он вернется домой. Она подняла свою голову к его лицу и остановилась на глазах, полном непонимания. Прошла секунда, как он утонул в ее глазах, и на его губах почувствовалось что-то нежное и теплое – то были губы Элизабет. Они оба не ожидали этого поцелуя, оба отпрыгнули друг от друга, как только поняли, что произошло, и засмеялись. Все прошли в просторную гостиную, напоминавшую некую секцию отдыха в музеях.
Элизабет села в большое кожаное кресло, закинув плавно ногу на ногу, и томно приложила руку тыльной стороной к кончику губ. Виктор же аккуратно присел на диван напротив нее и устроил на лице что-то в виде улыбки, хотя больше это было похоже на неудачную шутку, над которой приходится смеяться. Первым нарушила тишину Элизабет:
- Милый Виктор, тебя так давно не было в нашем доме. Я уже думала, что ты забыл нас, - она закрыла глаза рукой и устало вздохнула.
- Ни разу не было, чтобы я засыпал, и не вспоминал о моем доме.
- Мы не получили от тебя ни одного ответа на письма.
- В какой-то момент я сбился с их счета и перестал ждать новых.
- Если бы в наш дом пришел ранним утром веселый почтальон, трясущий письмо с пометкой В. Франкенштейн, я, клянусь Богом, спала бы спокойно и понимала, что у тебя все хорошо и ты жив. А так я места себе не находила, отец запретил мне ехать к тебе, ведь на мне остались наши младшие братья, как я могла оставить их… Могла ли я…
Элизабет тихо заплакала. Виктора передернуло, ведь последний раз он видел ее такой слабой только, когда умирала Каролина на глазах семейства. Он захотел подойти к ней, успокоить, но в гостиную вошел отец и Элизабет украдкой вытерла слезы и улыбнулась.
Альфонс Франкенштейн выглядел все также статно. На вид он постарел всего немного, только исхудал. Его черты лица более помрачнели, или Виктору так показалось, ведь последний раз он видел отца, когда тот был в самом своем расцвете сил. А теперь неизвестно, что могло произойти с его делом и бизнесом. Одет он был по последнему вкусу моды – темно-серые отутюженные панталоны, сорочка, жилет в черную клетку, а поверх него шерстяной черный фрак с высоким воротником. На голове отца красовалась только уже сильно блестевшая лысина, знак того, что жизнь у него нелегка.
Альфонс подошел к сыну, не выражая никаких эмоций, и протянул ему иссохшую руку, которая еле заметно тряслась. Виктор поднялся с места, взглянул сначала в глаза отцу – они были пустыми с нотками паники – протянул свою и не успел опомниться, как разом оказался в крепких отцовских объятиях.
- Я сильно скучал за тебя, Виктор, - с дрожью в голосе произнес Альфонс.
- Отец…
***
Виктора утром разбудили не мысли об учебе или каких-то других делах, а нежное поглаживание его щеки чьей-то рукой. Та была любимая нянюшка. Она сидела на краю кровати преемника и улыбалась ему. Парень быстро открыл глаза, поморгал и улыбнулся ей в ответ. В нос бросился запах душистых пирожков и полевых цветов, как оказалось, нянюшка поставила их в вазу рядом с кроватью Виктора. - Милый Генри, наш маленький ученый, пора просыпаться. Отец ждет тебя в столовой, он просил, чтобы ты поторопился. - Нянюшка, я уже не маленький, мне 24 года. - Ну, конечно, - она тихо засмеялась. – Просто я не заметила, как ты быстро вырос… - на ее глаза навернулись слезы и она отвернулась. Виктор вздохнул и вылез из кровати. После того как одежда была надета, туалет использован, мужской одеколон сделал свое дело, волосы прибраны в порядок, молодой аристократ спустился в назначенный пункт и занял соответствующее место. За столом сидело все семейство: во главе стола Альфонс Франкенштейн, слева от него старший сын – Виктор, справа от него Элизабет, а далее младшие братья – Уильям и Эрнест. Прислуга и нянюшки стояли у стен, только иногда официанты приносили еду ко столу, которую требовал хозяин. Все держались грациозно. Элизабет сидела как по струнке: ровная спина, приподнятый подбородок и расправленные плечи. Альфонс визуально выглядел выше остальных. Мальчики старались придерживаться правил, но иногда Виктор замечал, что Эрнест сгибает спину, пока не видит этого отец. Сам же Виктор отвык от этих норм за столом, поэтому спиной облокотился на стул и положил руки с кистями на стол. Нервное молчание прервал глава семейства. - Виктор, ты помнишь о чем мы вчера разговаривали с тобой? - О науке, отец. - Нет. Кое о чем важном. - Отец, что может быть важнее науки? – Виктор издал смешок, за что поплатился грозным взглядом отца. - Сегодня дочь самого короля – принцесса Катрина – устраивает прием в своем доме. Мы обязательно должны там быть. - Но я не люблю светские вечеринки. - Я слышал от тебя это вчера. Но, во-первых, нас пригласили. Во-вторых… - Во-первых, пригласили тебя. Как я догадываюсь, если бы я не приехал, ты бы отправился без меня. Разве не так? Элизабет нервно покосилась на Альфонса, который слегка побагровел. Виктор предпочел не обращать на это никакого внимания. Факт того, что он только что перебил отца, его ни сколько не смущал, он спокойно продолжил трапезу. Альфонс сжал вилку в руке так, что небольшой хруст был четко слышен во всей столовой. Некоторые из нянюшек даже закрыли рот рукой. Виктор в полном непонимании оглядел всех и остановил свое довольное лицо на отце, улыбка спала с лица парня, и он опустил глаза. - Извини, отец. Я просто не выспался. - Тебе стоит поучиться манерам, сын мой. Ингольштадт испортил тебя. Мы идем на прием и точка. - Как скажешь. Виктор коротко кивнул, Альфонс поблагодарил всех и вышел из столовой готовится к вечеру.***
«Карета готова!» услышал с улицы Виктор. Он смотрел на себя в зеркало: приглаженные волосы, хорошо подстриженная борода и усы, яркие подчеркнутые глаза. Одет в острые лакированные начищенные до блеска ботинки, коричневые классические штаны с кожаным ремнем с серебристой заплаткой, белую накрахмаленную рубашку с высоким воротом, цвет чуть светлее штанов жилет в большую клетку, поверх бардовый фрак, на шее завязан фиолетовый платок. Поверх всего одеяния черный сюртук до колен. Последний штрих – цилиндр на голову. Виктор поднимает глаза и на лице появляется сумасшедшая улыбка. Отец с сыном садятся в экипаж, и он трогается. На протяжении всей поездки оба молчали. Виктор смотрел на красоты своего города. На самом деле, в детстве он выглядел намного интереснее. Теперь же просачивается серость и мерзкая атмосфера. Виктор закатывает глаза и погружается в думу. Карета остановилась у красивого трехэтажного поместья, увешенного зеленым плющом, который, в прочем, устрашал этот дом. Из огромных витражных окон показывались девушки, которые смеялись над рассказанными им только что шутками, прислуга, одетая в строгий наряд с подносом на руке, мебель, декор интерьера и буйные растения. Сад этого поместья был прекрасным, но ему явно не хватало дизайна и концепции. Много редких и ярких цветов, который сразу же бросаются в глаза. Виктор подметил и то, то посреди сада стоит буддлея – буддлея в Женеве? Нет абсолютной симметрии, растения разбросаны кто-куда. Тропинки были из черного мрамора, который перед приходом гостей отполировали до блеска. Сад закрыт в темноте ночи, и освещена была лишь главная тропа к дому. Не дойдя до ворот, Виктор уже слышал музыку, исходящую из поместья. Фракенштейны подошли к двери, перед которыми стояли лакеи. Их попросили сказать имена и, когда убедились, что те приглашены, открыли им дверь и пожелали хорошего времяпровождения. Виктора сразу ослепило буйство света. Он прикрыл рукой глаза и осмотрелся. Огромный зал с высоким потолком, с колоннами по краям, которые держат возвышения на втором этаже. В центре же находится большая лестница, ведущая на этот самый второй этаж. Пол выложен в узор лакированным деревом. Колонны обвиты атласными блестящими лентами. Дамы в красивых пышных платьях кружат по залу вместе с кавалерами. На лицах каждой пустая бессмысленная улыбка и глупое выражение лица. Пары просто двигаются по кругу в такт музыке? Зал был освещен множеством ламп, на потолке висела одна огромная люстра из большого количества кристаллов, свисающих низко к полу. Прислуга забрала у пришедших верхнюю одежду, но это не отвлекло Виктора насмехаться над людьми. Ему было смешно от того, как они имитируют довольство. Альфонс посмотрел на сына и напрягся, было понятно почему: статный мужчина стоит по среди холла, не двигается, и смотрит на окружающих со странной улыбкой. Он подхватил сына под руку и потащил к одной кучке людей, которые столпились в углу зала. Альфонса тепло приветствовали, кивали, улыбались, а на Виктора мужчины кидали странный взгляд в отличие от девушек, которые скромно поднимали на него глаза и игриво улыбались. Одну из таких девушек он приметил: это была красивая особа. Ее кудри цвета темного шоколада свисали пышным водопадом, голубые глаза были подчеркнуты легким макияжем, пухленькие маленькие губы приоткрыты. Скулы были так остры, что можно было пораниться, притронувшись к ним. На ней было надето красивое зеленое платье с открытыми плечами. Руки закрыты в идентичный цвет платья перчатки до локтя, на одной руке свисал белый веер. Она часто помахивала им, значит, ей было скучно в кругу этого общества. Виктор заметил это сразу и, пройдя между людьми, которые вели беседу (Альфонс в этот момент хотел дернуть Виктора за локоть, но его воспитание не позволило ему этого сделать), подошел к ней и пригласил ее на танец. Он никогда не делал этого раньше, но ему нужно было как-то уйти от чужих ему людей. Девушка мигом приняла приглашение и они прошли к центру зала. Виктор неуклюже положил руку ей на талию (девушка издала при этом смешок), взял ее за руку и приподнял подбородок. Дама грациозно положила свою руку ему на плечо. Они быстро встроились в такт вальсу и уже через несколько секунд кружили по залу, как самые лучшие профессионалы. Они уже сами не заметили, что делают это по инерции и дама решила нарушить тишину. - Как Вам весь этот спектакль? - Вы тоже находите этот вечер смешным? - Лорелея. Мое имя Лорелея, - после маленькой паузы сказала она. - Как зовут Вас? - Виктор. Виктор Франкенштейн. Приятно познакомиться с единомышленником, - в голосе чувствовалось облегчение. - Вы же сын Альфонса Фракенштейна? Вы знаете, что Королевская семья и половина Швейцарии считали Вас умершим? – она недоверчиво взглянула ему в глаза, первый раз с того момента, как он позвал ее на вальс. - Умершим? – он сдвинул брови. – Что Вы имеете в виду? - То и имею в виду, что люди уже готовы были поставить Вам надгробие при жизни. Вы не отвечали на письма отца. Почему? Он помедлил с ответом. Та скромная девушка, что несколько минут назад стояла в тени той группы людей, теперь представилась ему в свете любопытной Варвары. Она ждала и не торопила его с ответом, только чуть сильнее сжала его руку. - У Вас участилось дыхание, пульс выше нормы, зрачки расширены. Почему? – выкрутился с ответом Виктор. Она ослабила хватку и опустила покорно глаза. На самом деле с ней происходило все то, что сказал Виктор. Скорее всего, она поняла свою ошибку. В ее голове зарождался вопрос, который требовал ответа. - Вы отлично танцуете, мистер Франкенштейн, - произнесла она. - Вы отлично переводите тему, Лорелея, - подметил он. Она засмеялась. Виктор не понял, почему ей вдруг стало смешно. - Можно задать Вам вопрос? - Попробуйте. Если я найду его скучным, то ответа не ждите. - Что постигло Вас вернуться в Женеву? – она подняла на него свои глаза. - Дом. - Вы лжете. - Что Вы сказали? – он опять сдвинул брови. - Ложь. То, что Вы сказали – ложь. Виктор, Ваш пульс выше нормы, - она издала тихий победоносный смешок. - Но… Я не лгу, - слегка растерянно уверил он ее. - Скажите правду. Это останется нашим маленьким секретом. Он смотрел на эти голубые глаза и в его голове что-то переворачивалось. В груди зарождалось горячее чувство, руки начинали потеть. Пульс действительно был выше нормы. Он часто лгал в своей жизни и ничего не чувствовал при этом, а здесь перед какой-то чужой ему девушкой боится. Боится, что она может видеть его насквозь. Он потихоньку утопал в этих глазах и ноги переставали чувствовать пол под собой. Он даже не заметил, как музыка остановилась, как Лорелея отпустила его и встала рядом. Люди столпились у главной лестницы, а Виктор продолжал смотреть на эту странную для него девушку. Она выглядела сейчас очень красиво: грациозная осанка, модельный профиль, своими острыми скулами улыбалась, ее руки хлопали вместе со всеми. Виктор опустил глаза и медленно поднял их на лестницу, теперь стало ясно, почему все хлопают – по ней идет принцесса Катрина. До этого момента он не слышал ни одного звука, а теперь в его уши ударил громкий шум хлопков и приветствующих возгласов. Но в голове еще пульсировала эта фраза: «То, что Вы сказали – ложь». Ему было непонятно одно – как она поняла, что он лжет. Ах, прокол! «Виктор, Ваш пульс выше нормы» - вот что выдало его. Она поразила его же оружием. Принцесса Катрина была небывалой красоты. Рыжие большие кудри до пояса, на голове красовалась диадема, как светлячок, состоящая из миллионов бриллиантов. На ней было надето «золотое» платье, подол которого она держала хрупкими ручками. Ее лицо выражало некое удовольствие, глаза не поднимались. Она шла медленно и грациозно. Гости расступались перед ней, кланяясь. Она миновала лестницу и подняла глаза, они были цвета осени – светло-карие. Катрина пригласила всех в другой зал, напоминавший столовую. В центре ее стоял длинный стол со стульями, накрытый множеством еды. В зале стояли еще столы, за которыми расселись те, кто не влез в Королевский. Принцесса Катрина села в середине стола, Франкенштейнам удалось сесть к ней как можно ближе – сразу же справа. Виктор сидел ближе всего к принцессе, и, подняв глаза, он увидел напротив себя Лорелею. Она подняла бокал, подмигнула Виктору и сделала глоток. Его сразу бросило в жар, и он отвел взгляд. Тишину за столом решил нарушить Альфонс. - Ваше Высочество, - он встал и низко поклонился, - для нас честь быть здесь. Мы Вам множество раз благодарны за приглашение. Она очень добро и мило улыбнулась. Ее детское лицо стало еще моложе, ведь девочке было всего 16 лет, и это был ее первый прием. - Я очень рада, мистер Франкенштейн, что Вам все нравится, - у нее был невыносимо чистый и теплый голос, что казалось, что в ней не может быть никакого изъяна. – Это для меня большая честь, что Вы все решили посетить меня, - она обратила взгляд ко всем. – Это первый мой прием, и я надеюсь, что Вы останетесь довольны и будете приходить всегда. Мне важно ваше мнение. Гости закивали ей и заулыбались. Все они глядели на нее, как на королеву всего мира, и пытались произвести на нее свое впечатление. Принцесса повернула голову направо и детским взглядом внимательно посмотрела на Виктора. Тот был не такой как все: в отличии от других, он сгорбился и склонился низко над тарелкой не для того, чтобы поесть, а чтобы скрыться от Лорелеи. Катрина аккуратно положила свою хрупкую маленькую ручку на плечо Виктора, и тот выпрямился и посмотрел на нее. Он и не думал извиняться перед принцессой, просто уставился на нее. Она сложила руки на животе и, не отрывая глаз от гостя, тихо спросила его: - А как зовут Вас, господин? - Виктор. – Он прочистил горло и повторил еще раз, ибо первый получился очень грубым и хриплым. – Виктор Франкенштейн. Глаза принцессы коротко расширились, и приоткрылся рот. - Тот самый Виктор? Старший сын мистера Франкенштейна? – она медленно перевела взгляд на Альфонса, которой кивнул ей. – Но разве Вы не мертвы? – она прикрыла рот рукой. - Мертвы? – Он взглянул на Лорелею, которая улыбнулась ему. Ее брови поползли наверх, что означало правдивость слов. – Почему все меня считают мертвым? – он посмотрел на гостей, потом на отца. - Ваша семья не получала от Вас ни одного письма, - ответил свежий собой мужчина с длинными волосами до подбородка и голубыми глазами. Он сидел недалеко от Лорелеи. Виктор слегка задержал на нем внимание, мужчина решил, что тот догадался и улыбнулся ему. Но Виктор перевел взгляд на принцессу. - Извините, но я не понимаю Вас. Я ничего не понимаю. Он взялся за вилку и принялся разделывать мясо, лежавшее на его тарелке. Гости уставились на него одного. Пауза затянулась. Принцесса понимала, что нужно продолжить разговор. - А чем Вы занимаетесь, Виктор? - Я врач и ученый, - ответил тот с набитым ртом. - Врач и ученый? И что сейчас слышно в сфере науки? - Я на пороге величайшего открытия, - с полной гордостью в голосе, ответил Виктор. Он оставил еду, понимая, что разговор обретает серьезный вид. - Какого, если не секрет? - На самом деле, все это очень сложно. Не думаю, что Вы поймете. - Я постараюсь, мистер Франкенштейн, - ее голос слегка посуровел. - Я мечтаю о мире, где надежда вытеснит страх. Где калеку можно вновь поставить на ноги. Что если мы сможем дать всем живым существам шанс, которого они достойны? - О каком шансе Вы говорите? - Бессмертие. - Бессмертие, мистер Франкенштейн? – этот вопрос задала Лорелея. Она продолжала держать в руках бокал шампанского и внимательно смотреть на Виктора. - Ну, бессмертие. Это когда человека не настигнет смерть. - Это все понимают, - подала голос принцесса. – То есть, Вы хотите подарить людям бессмертие? - Скорее нет, чем да. - В смысле? Виктор наполнил полную грудь воздуха. Сейчас он скажет то, что станет для него смыслом на ближайшие пять лет. Его голова запылала, ладони вспотели, прямо как с Лорелеей, когда он врал. Но сейчас он не врет, почему это все происходит снова? Гости и принцесса покорно ждали ответа. Виктор закрыл глаза, собрался с мыслями и выдохнул. - Я на пути создания человеческого существа. Человеческого существа собственными руками. В зале наступила немая тишина. Уши гостей напряглись, желая услышать хоть один звук. Все они перестали двигаться, внимая словам, сказанным только что. Переглядываясь друг с другом, старались понять, что произошло. Принцесса сидела с полуоткрытым ртом, Лорелея показала крайнее удивление и поставила стакан на стол, мужчина с длинными волосами ужаснулся, Альфонс старался не показывать свои эмоции. Виктор мечтал о том, чтобы кто-нибудь нарушил тишину и заговорил, но его мольбы не были услышаны. Он извинился перед гостями и вышел из столовой. Лакей подал ему его фрак, он одним махом накинул его на себя и вышел на чистый воздух. Его обдало свежестью, жар внутри груди испарился, голова стала снова думать. В этом доме, среди этих чужих ему людей, он считал себя в заточении. Они давили на него своим присутствием, он ломался под ними. Раз он начал говорить о своей мечте, то сейчас только и делал, что думал о ней. Человеческое существо своими руками. Для обычного человека это считается чем-то фантастическим! Но только не для ума Виктора. В его голове это всего лишь вкладывание правил и закономерностей в склеенное тело. Он уже видел то, как оно оживает и благодарит своего создателя. Он видит то, как люди преклоняются перед ним. Он видит себя абсолютным гением. Его хватают за плечо и поворачивают. Он видит перед собой чье-то лицо, но все его внимание зациклено на мыслях. Человек начинает его трясти, дергать из стороны в сторону. Он хватает его за голову и что-то кричит. Сзади подходит девушка, глаза Виктора останавливаются на ней – это Лорелея. Он начинает гореть, отходит от человека и сжимает сильно глаза. «Все хорошо, мистер Франкенштейн». «Это останется нашим маленьким секретом…» - Что Вы хотите?! Он падает на колени и начинает дико стонать. Из его груди выходит громкий возглас, рот наполняется чем-то горячим и металлическим. Красная жидкость выходит и прожигает мрамор. Он поднимает глаза и видит перед собой Лорелею, которая гладит его щеку своей мягкой ладонью. «Все хорошо, мистер Франкенштейн». «То, что Вы сказали – ложь». Мокрое тело, теплая постель. Он просыпается в своей комнате у себя дома. «Сон. Всего лишь сон…» - сказал он сам себе.