Порождение Луны

      На безоблачном небе кое-где видны рваные, словно овечья шерсть, крохотные облака. Белоствольные берёзы красуются перед ними своими сочными зелеными сережками, покачиваясь при каждом дуновении восточного ветра. Травы, которые только вчера питались живительной влагой ливня, опустившегося прозрачным маревом на вересковое поле, сейчас отдыхают в бархате теней кокетливых берёзок, изредка приветливо кивая пухлому лютику или распушившейся кашице.       Бурый кот в один мощный рывок вскакивает на огромный валун, медленно подходя к краю и без эмоций глядя на горизонт. Волны с тихим уханьем набегают на камни острова, омывая их и едва ли доставая до лап Хранителя покоя.       — Мышиный луг, — коротко бросает Полярный, когда патруль, состоящий в большинстве своём из учеников, пыхтя и не успевая за мощным котом, подбегает к камням.       Белый ученик с крапинками под глазами выдыхает и, шатаясь, бредет обратно. Рыжая кошка, ткнув носом в серого с белой грудкой брата, медленно плетется за Белохвостым.       — Никогда не было интересно, что же там, за океаном, после острова Девяти камней? — раздается тягучий, словно мёд, голос Дикого.       — Утопленникам место в воде, — отрезает Полярный и, развернувшись, спрыгивает вниз, показывая, что не желает слушать корсара.       — И когда ты успел стать таким наглым? — обиженно фыркает кот, белая лапа показывается из воды, нащупывая камень.       Уже когда лунный отходит от валуна, искренне сожалея о том, что вообще решил подойти к воде, воин Снежного леса, как пробка, выскакивает и опускается на землю перед Полярным, улыбаясь во все острые зубы.       — Сдохни обратно, — мрачно рычит кот, скалясь. — Мы не собираемся участвовать в этом.       — Это война. Вы никуда не денетесь.

***

      — Я Тархун, — машет лапой рыжий котишка, тряхнув гривой, за которую зацепилась ветка. — Охота — замечательная вещь.       Враноушка, недавно рассматривавшая свой улов, состоящий из пяти упитанных летучих мышей, теперь вопросительно смотрит на него. Она раньше точно не видела этого рослого тёмно-рыжего кота с персиковыми лапами, разводами на спине и морде, поверх которых — ветвистые, в основной цвет, полосы.       Он облизывает лапу и приглаживает белоснежную шерсть на грудке. Сказать, что он вызывает у кошки тревожные чувства, — не сказать ничего. После её первого прихода в Снежный лес не прошло и недели, однако все запахи и картины серебра тех мест всё ещё живы в памяти.       — Привет, — кошка удивлённо хлопает глазами и смотрит по сторонам. Охотники, кажется, и не замечают появления нового кота. — Я не помню, чтобы ты вызывался с нами на охоту.       «…А также не помню твоё посвящение и хотя бы один патруль с тобой».       Кошка отодвигается от Тархуна, ожидая команды, по которой добытчики понесут свою дичь в общую кучу. Боковым зрением она замечает, как тот сел ближе. Подушечки лап начинает покалывать от волнения.       — Тархун! — раздается громкий крик откуда-то сбоку. Враноушка, не ожидавшая такого, вжимает голову в плечи от страха, а странный кот, улыбнувшись, переворачивается на спину. — Отстань от ученика, наглая рыжая морда!       — Не любит она рыжих, вот хоть убей, — весело хохочет тот, глядя на Враноушку снизу вверх. Ученица оборачивается и пятится от быстро сокращающей расстояние между своим местом охоты и ними двоими Заревой. — Почешешь пузико?       — Я твою дурную голову сейчас почешу! Зубами, мышеголовое создание! -рявкает добытчица, а потом недоуменно смотрит на сжавшуюся ученицу. — Ты чего?       — Не обращай внимания. Просто у нас котята, — всплескивает лапами Тархун, беззаботно почёсывая спинку о траву и уворачиваясь от удара кошки. — Она — золото.       Враноушка внимательно смотрит на кошку, ведь именно она должна была ей поведать о Снежных охотниках, однако Заревая слишком занята проклятиями длиннолапого, худощавого и косматого Тархуна. Рыжий резво вскакивает на тонкие лапы. Долговязый котишка с обтянутыми кожей костями и свисающими длиннющими патлами смотрится комично близ широкоплечей коренастой Заревой, чья короткая шерсть блестит на солнце.       — И эти две луны я был королевой вместо неё, — разводит лапами Тархун, а потом с весёлым детским хохотом уворачивается от занесённой когтистой лапы добытчицы.       Враноушка садится, круглыми глазами наблюдая за перепалкой взрослых котов. Ну… то есть как перепалкой… Тархун отшучивается и прыгает, как сайгак, вокруг ученицы, а Заревая, обводя мрачным взглядом собравшихся, старается ударить его по дурной голове. «Наверное, так и выглядят отношения взрослых влюблённых котов, которые жизни своей не представляют друг без друга», — решает Враноушка.       — Ты её напугала! — артистично охает Тархун, опираясь на кору дерева и вставая на задние лапы, почёсывая спину. — Эти блохи скоро меня убьют.       — Я её напугала?       — Да, посмотри! Она умерла! Потеряла сознание! — Враноушка прижимает уши и хочет открыть рот, но Тархун подскакивает к ней и взвывает. — Почему всегда умирают молодые?!       Кошка пристыженно опускает уши, когда остальные коты из патруля оборачиваются на них. Мшистокрылая, которая взяла в рот упитанную летучую мышь и хотела было оттащить её в лагерь, приветливо махнув хвостом, подскакивает к сборищу.       — Мои милые додо бычики, — бурчит она с набитым ртом и, хихикнув, отвешивает поклон.       — Ты теперь с нами, малявка, привыкай, — с ухмылкой бросает Тархун, глядя на смущённую ученицу. Та нехотя поднимается на лапы и улыбается. Выходит немного натяжно…       — Ого! Так ты и есть Враноушка? А почему твои уши — белые? — Мшистокрылая выплевывает дичь и, сощурившись, внимательно оглядывает новенькую, после чего, довольная результатом, пушит усы и кивает. — Мши одобряет.       Враноушка слегка торопеет, оглядывая котов, которые собрались подле неё.       — Когда мы посвятим её в нас? Ух! Уже не терпится поесть морозных кроликов! — говорит Мшистокрылая, переминаясь с лапы на лапу.       — Так сегодня вечером же. И подготовьте Туманный лес для встречи новичка! — отвечает громко рыжий, вскакивая на длиннющие лапы и, с довольной улыбкой подхватывая дичь, уходит в лагерь.       Враноушка открывает было пасть, чтобы спросить о случившемся, удивлённо похлопав глазами, но, когда на её плечо опускается хвост Заревой, закрывает ее.       — Сегодня, когда луна поднимется выше той горы, — она коротко кивает в нужную сторону. — Приходи в Таинственный лес. Одна.       Ученица садится, как-то странно посмотрев вслед уходящей добытчице, которая, подхватив дичь, равняется с Тархуном и бодает того так, что кот улетает в кусты.

***

      Кошка медленно ступает по настилу лесных трав, навострив ушки и озираясь по сторонам от каждого шороха. Луна взирает своим холодным оком с чёрного небесного полотна, серебря шерсть Враноушки. Запахи мокрой листвы окружают её, заставляя с головой окунуться в чудесный мир, где всё состоит лишь из тонкой пахучей материи. Ученица замечает движение на больших камнях. Три огромных валуна лежат на небольшой залитой лунным светом поляне, окруженные лесом. Сгущается туман.       — Далёкие звёзды, безмолвные, яркие сердца и души! — раздается громкий, раскатистый голос с того самого валуна.       Враноушка во все глаза глядит на кота, который, задрав морду к небу, взывает к предкам. «Они тут все чокнутые?..» — с тяжелым сердцем думает Враноушка, подходя и подсаживаясь ближе.       — Я прошу вас спуститься на ветви вековых древ, дабы мы начали собрание! — в коте, окутанном мраком, она узнает Тархуна.       Скептически посмотрев по сторонам, Враноушка вздыхает и опускает мордочку, глядя на свои лапы. Нет, она, конечно же, не ожидала, что племя выстроится в ряд и с громкими криками встретит её, однако происходящее всё больше и больше походит на дурную шутку. Шерсть на загривке шевелится, когда кошка думает, что это всё действительно может быть шуткой и старшие воины сейчас сидят в кустах и смеются над её нелепостью…       — Я взял на себя ответственность поприветствовать и торжественно ввести в наши ряды эту юную кошечку. И я, Тархун в этой жизни, обязуюсь подготовить малявку так, что у вас, дохлячки мои, нижняя челюсть отвалится.       — А он в своём репертуаре, — слышится сзади тихий смешок.       Враноушка прижимает уши, испуганно обернувшись через плечо. Белоснежный, как Дикий, кот приветливо машет обрубком хвоста. Она бы перепутала даже его с Диким, если бы не бледно-зелёные глаза и шрам на всю морду.       — Россыпь Звёзд, — тихо представляется кот и вновь смотрит на Тархуна.       Кошка открывает рот, а глаза её округляются. Позади Россыпи сидят ещё с дюжину белоснежных котов. Однако больше всего кошку пугает один, с пустыми глазницами. Враноушка отворачивается, но тут же натыкается на изучающий взгляд огненных глаз белого безухого низкого кота. Тот хмыкает себе под нос и отворачивается.       — П-почему его глаза… Красные? — в ужасе лепечет кошка.       — А? — не понимает Россыпь, а потом, посмотрев поверх её головы, улыбается. — У Водомерки-то? При пожаре погиб, — однако, почувствовав на себе всё тот же вопросительный взгляд, тихо шепчет: — У нас цвет глаз зависит от того, как мы умерли. Белый — естественная смерть, чёрный — был убит, зелёный — отравление, голубой — утопление, фиолетовый — болезнь, красный — пожар и, наконец, желтый — голод. Чем ярче глаза, тем свежее смерть.       -… о её крутости будут слагать легенды! — продолжает вещать Тархун. — А также я хочу вам всем напомнить вот что.       Враноушка смотрит на белых воинов. Они все внимательно слушают кота, словно его слова действительно что-то значат… Он кажется им пустомелей в большинстве случаев, однако коты действительно к нему прислушиваются.       — Додо бычик — это не тот, кем ты был рождён. Это тот, кем ты являешься и будешь являться. Впустив охоту в своё сердце, душу, уже назад ты не вернёшься. Неважно, в каком ты племени, как тебя зовут и какого ты пола. Ты — додо бычик, и твоё сердце отстукивает оду Охоте вместе с сотней других родных сердец! — раскатисто произносит он, гордо задрав нос. Коты снизу громко улюлюкают, подтверждая его слова. — Так давайте примем в свою семью ещё одного ребёнка и выбьем у матери-Охоты побольше еды!       Вновь раздаются крики и визги, а Враноушка краем глаза замечает движение. Она с интересом смотрит на кучку пёстрых лунных котов, в которых узнает Пижму, Мглистую, Заревую, Мшистокрылую, Мутную и Неповиновение. Она чувствует также запах своих соплеменников сбоку и сзади, но не хочет отводить взгляд от Тархуна.       — Тогда я, третий воин Снежного леса, даю ей новое имя. Уныние. Теперь, куда бы ты ни шла, какое бы имя тебе ни дали в племени, где бы ты ни была, даже если твоё сердце перестанет биться, — кот улыбается, а луна своими лучами попадает на шерсть Тархуна, окрашивая его морду в белый. По взгляду бледных голубых глаз и довольно острым очертаниям морды она с замиранием сердца узнает Дикого. — Ты всё равно одна из нас. Мы принадлежим тебе, ты принадлежишь нам, Уня.