***
Я очнулась в больнице. К телу подцеплены разные проводки, капельницы, присоски. На лице кислородная маска. Сбоку пикает аппарат, подтверждающий, что я еще жива своим громким пиканьем. Пытаюсь подняться. Но что-то идет не так. Я сажусь на больничной койке и вижу, что тело мое все еще лежит прикованным к кровати. Что за? Поднимаюсь и со стороны смотрю на себя. Голова перебинтована, на лице и теле гематомы, бледная. Слышу звук приближающихся шагов. Поворачиваю голову на звук и вижу… воспоминание из детства — высокий человек в черном балахоне, хотя человеком называть его ошибочно, ведь он — Смерть. Так он представился тогда. Я засмеялась. Похоже, это я так отхожу от наркоза. Но существо не спешило исчезать. — Ну, здравствуй, — улыбнулась я. — Здравствуй, Эми, — Смерть подошла ближе и, подняв свою костлявую руку, погладила меня по щеке. Прикосновение было столь явственно, что я поняла — это не сон. Это происходит на самом деле, как и тогда в детстве, когда я чуть не упала с обрыва. — Ты выросла, — его голос был таким, будто он улыбался, если это вообще возможно. — Марти, — забытая кличка, данная ему мной. — Ты помнишь? — опять улыбка. Конечно, я помню. Как я могла забыть. Не каждый день беседуешь со Смертью. — Я скучала, — искренне, я помню, как мне не хватало моего друга в черном балахоне. — Глупая, — усмехнулся давний знакомый. Еще бы. Кто еще будет скучать по скелету в мантии. Но он был для меня большим, чем просто случайный собеседник. Он стал мне другом. Мама ужасно испугалась, что ее дочь болтает с воображаемым другом-Смертью, даже к психологу меня водила. Но вскоре я выросла, и перестала в это верить, списав все на детскую фантазию. Но сейчас я знаю. Что это было на самом деле. — А…я разговаривала с тобой, ты слышал? — решалась задать давно желанный с детства вопрос. — Мне казалось, что ты рядом. Марти тихонько хихикнул. — Да, это было забавно, — он прошелся по комнате и сел в кресло у стены. — Маленькая девочка, разговаривала со Смертью, — он засмеялся. — Ты была такой счастливой. — Была, — вздохнула я. Была. Но детство закончилось. — А что сейчас? — спросил старый друг. — Сейчас…- вспоминаю последние пять лет своей жизни, — сейчас, все стало иначе. Я так старалась, Марти. Так старалась быть счастливой. Я так этого хотела. Окончила школу, университет, устроилась на работу, нашла парня. Я думала это должно принести счастье. Ведь должно? — на глаза навернулись слезы. — Но это лишь заставляло меня бежать, бежать, бежать. Я устала, Марти. Я так устала! И сейчас…- рыдания, которые я уже не в силах сдерживать заполнили все, — сейчас я потеряла все. Все… Марти поднялся с кресла и медленно подошел ко мне. Аккуратно прикоснувшись к моей щеки, он стер с нее слезы. — Ты помнишь, Эми? — голос друга успокаивал, помогая чувствовать себя лучше. — Помнишь, что я сказал тебе, когда ты пыталась поймать бабочку? Я задумалась, вспоминая наш разговор много лет назад. — Чем больше ты пытаешься поймать ее, тем больше она от тебя ускользает, — прошептала я, вспомнив. — Да, — рука Марти легла мне на плечо, — так же и счастье. Оно как та бабочка. Помнишь? Я погрузилась в воспоминания. — Просто займись тем, что тебе нравится. Не гонись за ним. Счастье — не материально, понимаешь? — Да, кажется да, — вдруг мне стало так легко. Так хорошо. Аппарат, подключенный к моему телу, странно запищал. — Ты заберешь меня? — в моем голове проскользнула толика надежды. Я не грущу. С ним так хорошо. Как в детстве. В палату начали забегать врачи, началась суета. — Нет, Эм, — Марти коснулся моей щеки, — время еще не пришло. И он исчез. Просто растворился в воздухе. Врачи подключили дефибриллятор. Разряд. Еще разряд. Чувствую, что начинаю исчезать. Что ж, похоже, мне предстоит снова вернуться в свое тело.Ну, здравствуй, старый друг!
15 мая 2020 г. в 15:42
«Пип-пип-пип»
Чертов будильник. Ненавижу его. Конечно, бедная железка не виновата, но от этого легче не становится. Это ненавистное «пип-пип» означает, что мне снова нужно покидать любимую мягкую теплую постельку и ехать три остановки в холодном и тесном метро. И это только для того, чтобы приехать на «любимую» работу, и слушать крики начальника-тирана. Замечательная перспектива. Ворча, встаю с кровати и направляюсь в ванную. Открываю кран. Опять отключили горячую воду. Видимо сегодня ждет меня лишь холодный душ. Закончив водные процедуры, кутаюсь в махровый халат и иду на кухню. Судя по тому, сколько сейчас времени, кофе сегодня попить не успею. Достаю из шкафа коробку хлопьев и пакет молока из холодильника. Позавтракав и одевшись, осознаю, что снова опаздываю. Быстро нацепив на себя пальто, беру сумку и выбегаю из дома. Сбегая по ступенькам, едва не расшибаю себе нос. Что ж ничего нового. Еле открыв тяжелую подъездную дверь, наконец, оказываюсь на улице, где встречает меня леденящий ветер. Поежившись, ускоряю шаг, чтобы успеть на нужную мне электричку. Оказавшись в метро, все-таки пропускаю заветный транспорт, и жду следующий. Черт! Начальник меня убьет! Как и ожидалось, на работу я опоздала и встретила гневный взгляд «любимого» начальника.
— Дженкинс, в мой кабинет! — от резкого громкого звука я подпрыгнула на месте. Ну вот, начальник вызывает. Чтоб его!
Повинуюсь, и смиренно иду вслед за мужчиной в сером костюме, именуемым моим начальником. Коллеги провожают сочувствующим взглядом, как каторжника, ведомого на смертную казнь. Захожу в кабинет вслед за Стивинсоном, тот дойдя до рабочего стола, кидает на него черную папку с документами и садится в кожаное кресло у стола. Подхожу ближе. Этот взгляд. Полный гнева и ненависти. Из всех работников фирмы, ко мне он придирается больше всего. И чем я заслужила его неприязнь?
— Садитесь, Дженкинс, — как гром, среди ясного неба.
Подхожу ближе и сажусь на стул, напротив злобного начальника.
— Итак, мисс Эмили Дженкинс, — голос мистера Стивенсона стал чуть мягче, — вы догадываетесь, для чего я вас вызвал?
По моей спине пробежали мурашки. Хоть голос его и смягчился, взгляд то остался прежним. Я легонько кивнула.
— Речь пойдет о вашем увольнении, — на лице начальника появилась злая ухмылка, когда мое лицо, вытянулось от удивления. Я ожидала криков, жестких выговоров и угроз. Но увольнение. Этого я не ожидала. Да, пусть я иногда и опаздывала на работу, но работником я была хорошим, все отчеты всегда сдавала во время, и старалась повышать рейтинги компании изо всех сил. Причем достаточно таки удачно.
— Что? — невольно я повысила голос.
— Думаю, у вас нет проблем со слухом, мисс Дженкинс, — злорадствовал начальник. Да это же Дьявол во плоти.
— Вы правы, мистер Стивенсон, проблем со слухом у меня нет, — мое терпение, мягко говоря, закончилось, и во мне закипала злость. — И со зрением тоже. За что вы меня так ненавидите? Что я вам сделала, черт возьми? Хотите уволить меня? Пожалуйста! Все лучше, чем работать с таким тираном, как вы! — Стивенсон на глазах терял самообладание. И тут я поняла, что сказанное было ошибкой. Он же меня убьет! Прям тут! В офисе! Но к моему глубочайшему удивлению, начальник взял себя в руки и заговорил спокойным голосом.
— Что ж, мисс Дженкинс, тогда, будьте любезны подписать документы, и уволиться по собственному желанию, — вслед сдержанной речи последовала натянутая улыбка. Что взбесило меня еще больше.
— Да, пожалуйста, — злость кипела во мне, мешая здраво мыслить. Я схватила ручку и с такой силой сжала ее, что она чуть не рассыпалась у меня в руках. Выдернув из рук начальника бумагу, я поставила подпись в правом нижнем углу, и швырнув ручку и документ начальнику, поспешила покинуть чертов кабинет. Едва за мной закрылась дверь, послышался звонок, на который мой шеф довольным голосом ответил. Козел. Я была так зла, что казалось, из ушей валил пар. На меня уставились пять пар глаз. Судя по тому, как громко я кричала, и моему виду сейчас, они догадались, что я покидаю их. Навсегда. Быстро собрав свои вещи, выметаюсь из чертового офиса, подальше. По пути набираю Адаму. Мне сейчас просто необходима его поддержка. Гудки. Где его черти носят? Придется ехать к нему через весь город. Надеюсь, он дома. В метро я умудрилась потерять любимый брелок, подаренный мамой. Чертов день! Преодолев четыре остановки, выбираюсь из метро и иду по Брайтон Бич, еще несколько кварталов и я окажусь у цели.
Адам — мой парень. Мы встречаемся уже лет пять. Он всегда меня поддерживает, с ним я чувствую себя нужной. У меня и нет никого кроме него. С тех пор как я переехала сюда из Чикаго, я так и не смогла найти здесь друзей. Он — все, что у меня есть в этой проклятой жизни. Ну, вот я и на месте, захожу в лифт, поднимаюсь на восьмой этаж. Достаю из сумки ключи. Он дал мне их, когда мы стали парой. Открываю дверь. Из спальни доносятся странные звуки. Стоны, вздохи. На ватных ногах подхожу к двери. Дергаю ручку. Дверь открывается. Как во сне, в ступоре смотрю на растерянное лицо моего, теперь уже определенно бывшего парня, и блондинистую шлюху рядом с ним. Ничего не говорю. Кидаю ему ключи. И ухожу. Это было ударом. Который буквально сбил меня с ног. Не разбирая дороги, иду в парк, опускаюсь на ближайшую скамью, и слезы, сдерживаемые с утра, вырываются наружу. Я потеряла все. Сердце разбивается на тысячи мелких кусков. В ушах звучат слова Адама: «я люблю тебя», «кроме тебя мне никто не нужен», «ты — моя единственная любовь», «давай всегда будем вместе», «ты — все, что мне нужно». Видимо не все. Мразь. Какая же он мразь. Ненавижу его. Лжец. Чертов лжец. Сердце словно обдало осколками. В мыслях всплывают образы: вот он стоит на одном колене и просит быть его девушкой, вот он обнимает меня, когда я готовлю завтрак, вот целует. А сейчас целует эту шлюху. Подонок. Встаю со скамьи, плохо разбирая дорогу из-за наплывающих слез. Впервые за многое время я не хочу жить. Я не вижу смысла. Мне больно. Не хочу ничего. К черту! Перехожу дорогу и… вдруг вспышка в глазах. Вспышка от фар приближающегося автомобиля.