За кулисами

      Время переваливало за полночь, и пусть улицы Капитолия давно опустели, но столица все ещё не спала. И дети, и взрослые с интересом наблюдали за действием на экранах своих голографических телевизоров, следили за оставшимися в живых трибутами, бедными, ни в чем не повинными детьми, сражающимися не за деньги или славу, но за свою жизнь. Прошло несколько дней с начала 74 Голодных Игр, большинство трибутов убито, и от этого следить за их выживанием для азартной Капитолийской публики стало ещё интереснее. Даже ночью жители столицы сидели в полумраке и смотрели, боясь пропустить очередной бой или даже смерть.       В тренировочном центре тоже не все спят: те менторы, стилисты и эскорты, у которых ещё живы трибуты и те, кто остервенел сердцем настолько, что с интересом следит, кто же убьет последнего и станет победителем.       Даже на двенадцатом этаже центра, в огромном пентхаусе, поглощенном темнотой, в центре гостиной, в свете телевизора, можно заметить хрупкий силуэт Эффи Тринкет, содрогающийся от рыданий. Прошло уже много часов, после того, как Китнисс покусали осы-убийцы, и теперь она лежит без сознания, а Пит истекает кровью на краю реки. Если присмотреться, то экран разделен на две части: на одной — лежащая ничком девушка, укутанная в повязки из листьев, а на другой, парень, изнемогающий от боли.       Эффи сидит в одной шелковой пижаме, поджав под себя ноги и через пелену слез следит за несменяющейся картинкой, про себя благодаря Руту, которая не бросила её крошку Китнисс умирать, тихим шепотом проговаривая «Ты сильная, ты сможешь, ты выкарабкаешься», прерываясь на тихие всхлипы. Она верила, что Китнисс и Пит спасутся, что они сильнее других.       За спиной показалась полоска яркого света от открывающейся двери и в гостиную, на удивление трезвой походкой, вошёл Хеймитч. Ментор тихонько закрыл дверь и подошёл к девушке. Сейчас, без напускной серьёзности и правильности, без тонны макияжа, высокой прически и немыслимых платьев она выглядела моложе, но не менее великолепно. Эбернети спокойно обошел маленький диван, на котором сидела Эффи, и не вольно засмотрелся на милое личико девушки, прямые рыжие волосы, чуть ниже плеч, усыпанные веснушками щеки, опухшие от рыдания глаза, обрамляемые длинными густыми ресницами и чуть полные губы. Протянув руку к пульту, он нажал на кнопку выключения. Экран моментально погас, сопровождаемый недовольным восклицанием Эффи.       — Тшшш, — зашипел мужчина, приложив палец к своим губам, — Не надо так ругаться, Эффи, — её имя прозвучало непривычно нежно и ласково, а бархатный тембр ментора успокаивал.       — Зачем ты выключил! Ты совсем ничего не чувствуешь?! — сквозь слёзы пролепетала девушка, голос предательски подводил, а ком в горле никак не удавалось сглотнуть.       — Я все понимаю, — ментор подсел ближе, не решаясь на большее, — Но тебе надо поспать. Утро вечера мудренее, — он выдавил из себя несмелую улыбку. Рука сама протянулась к её щеке и стерла слезинку.       — Я не могу, — жалобно прошептала Тринкет, стесняясь Хеймитча и коря себя за проявленную слабость, в глубине сердца осознавая, что он ей нужен, — Никогда не могла. Эти дети, они там, далеко и им ужасно. Мне страшно и, кажется, так же больно.       — С ними все будет хорошо, — Эбернети накрыл своими руками ручки девушки, нежно поглаживая мягкую кожу, — Обещаю, — он заглянул в её глаза, родные, привычные за столько лет глаза, — Завтра же поговорю со спонсорами. Они помогут, — ментор не знал, чем утешить горе Эффи, впервые жажда напиться уменьшилась, и на ее место пришло желание во чтобы то ни стало спасти «горе влюбленных», вызволить их с злосчастной арены.       — Спасибо, — одними губами прошептала девушка и крепко обняла ментора, а он с радостью прислушивался к размеренному дыханию успокаивающейся Эффи, и благодарил себя, что в этот вечер отказался от выпивки. Если б в комнате было светло, то к ужасу Тринкет можно было заметить розовый румянец, появившийся на ее щечках от столь близкого контакта с Хеймитчем.       Столько лет они вместе пробыли в этом номере, и каждый раз ментор напивался и ничего не помнил, не знал, что каждую ночь Эффи сидела и смотрела, забыв обо всем, глотая чудесные таблетки против сна, переживая за каждого своего «ребёнка», хотя самой было около двадцати пяти. Впервые за долгое время ментор почувствовал, что нужен кому-то, что ему тоже просто необходим кто-то. Поцеловав девушку в лоб, мужчина аккуратно взял её на руки и отнес в спальню уже засыпающую Эффи, пожелав ей спокойной ночи и пообещав себе больше не оставлять её одну.