До перышка...

       Птицы летели шесть часов. Уже давно стало темнеть, что заставило всех снова расправить крылья. Они преодолели последние пять километров Амазонии, и вот — уже были на пути к городу Манаус. По известной им реке — плыл катер набитый пассажирами. Люди возвращались из Амазонии. Семья ар решили заночевать на транспорте. Было уже восемь часов вечера и солнце стало переливаться алым цветом. Еще не все птицы умолкли, были слышны напевания клана красных ар. Наконец появился прохладный ветерок, который приятно дул по крыльям птиц. Вот они приземлились на верхушку катера. Глубоко вдохнув последние свежие запахи природы, они попрощались с Амазонией.        Голубчик мило обнимал свою единственную, успокаивая. Та улыбалась остаткам среди этих зарослей. На ее глазах были слезы, но она улыбалась и нежилась в объятиях любимого.        Карла давно нашла местечко, откуда можно наблюдать за всей красотой, а Тьяго и Биа уже засопели устав от ссоры. Рафаэль весело болтал с родителями малышей о прошлом. Они вспоминали веселое время, когда только познакомились. Голубчик улыбался, ему было приятно вспоминать свой первый полет, свою первую встречу с любовью, встречу с друзьями. А карнавал? Как можно было забыть про тот чудный карнавал? Множество ярких платформ и люди в костюмах танцуют вокруг них. О эта музыка! Ее можно было почувствовать только сердцем… На колонках прицепленных по бокам у катера-кафе заиграла мелодия. Карла сразу ее узнала.Она уже слушала ее сегодня, но послушать вновь была не против. Для всех же остальных она звучала впервые за день. Все заслушались, продолжая беседовать. (Telling The World)        Канарейка стояла в стороне от всех, она наслаждалась теми самыми прекрасными моментами. Она просто привыкла так, в клетке иначе и невозможно было. Слабый ветерок раздувал ее торчащие перышки из грудки, хохолок болтался на ветру. Птичка сложила крылья и закрыла глаза. Она вдохнула свежий воздух. Затем, прислушалась к музыке. Она была такая нежная и красивая. Каждое слово, каждая нотка в ней плавно переплетались. Канарейка сама едва не запела. Она была счастлива, потому что жила такими моментами. Прекрасные виды, прекрасная музыка. Все это сливалось воедино и создавало некое чудо.        «Некое чудо» тоже стояло в стороне и следило за канарейкой. Это был Нико. Желтая птичка, на фоне розового заката — все это прекрасно. Кенар почувствовал как сильно бьется его сердце. Он улыбнулся, казалось, то было маленькое, неизвестное чувство. Кейт наконец повернулась и увидела его. Она как обычно ощутила себя неуютно. Нико подступал к смущенной. Он приблизился и посмотрел прямо на красочное оперение ее щек. Катер уплывал все дальше от амазонки, но закат оставался такой же розовый между двоими сидящими перед ним. Канарейка застенчиво ответила улыбкой Нико. Посмотрев в глаза пернатой, он заметил светло-карие, сияющие, красивые отблески, переливающиеся как золото. И сияло это золото не как монеты, не как ожерелья и кольца, а скорее как солнце, как мишура или дождик, которыми украшали карнавалы, как блеск, слоями наложенный на костюмы. А как падает на такое мерцание свет заката? Это как тысяча тех самых светлячков, нет, даже больше. Для такой прелести, понадобилось бы миллион светлячков, сотни светодиодных лент и звезд! Конечно, Нико мог просто заметить, что ее взгляд, словно золотистая гирлянда, на тухлой, скучной, серой стене. Она ее раскрашивает — но пожалуй, это будет не самые красивые сравнения. Щеки Нико стали тоже гореть. Неужели… он влюбился? Бесполезно отвечать, не хотелось просто. Зачем о таком думать, когда можно насладится такой красотой?        — Правда красивый закат? — спросила у него Кейт, снова переводя взгляд на алое небо. Она вытащила из мечт юного певца, от чего ему пришлось подойти еще ближе.        — Да… — ответил Нико слегка подвинувшись к ней. — Очень красивый… — он чувствовал, как его сердце бешено колотится, вырываясь из груди. «Так вот, что чувствовал Голубчик тогда?» — подумал кенар все еще пытаясь разобраться в чем-либо. Хоть за что-то бы ухватиться. А ведь тогда он смеялся с попугая. Нет, вы не подумайте, Нико немало раз гулял с красивыми птичками, в том-то и дело, что гулял, особо не привязываясь. А тут… он просто не знал как обращаться с такой робкой птицей, с ней так не заговоришь, как с теми. Она просто не такая, не гуляет во всю, серьезная. Ему скорее было жалко ее, он уважал таких птиц, и уж точно не планировал никак обращаться с ней так же, как и с теми наивными воробьихами, которые вертелись вокруг него. Нет, в этой канарейке было что-то особенное, не такое. Нико впервые так сдружился с девчонкой, что для него было открытием. Оказывается, это не только красивые перышки и торчащий к верху хвостик, который вертится по сторонам во время танцев. Все было просто, в таких местах, где побывал кенар, не нужно было особо пытаться понять, по какой причине девчонки там находятся. Ведь на танцполе самое подходящее место для знакомств. Потанцевал, покружился один денек и разлетелись. Кейт была не такой. За это ее Нико и уважал, хоть ему и казалось, ее образ жизни не совсем правильный. «Надо ее немного раскрутить…» — снова поставил пометочку он, а вопрос так и остался не решенным.       Уже начинало холодать. Днем здесь жарко — вечером очень холодно. Холодно по крайней мере, для домашней канарейки. Нико заметил, что той становится прохладно. Она немного щурилась и пыжилась, подрагивая.        — Ты мерзнешь? — обеспокоенно спросил Нико. Птичка повернулась к нему.        — Не волнуйся, я в порядке. — стала успокаивать его канарейка, но снова задрожала и кашлянула. Не привычно ей было — так мерзнуть. Нико без слов улыбнулся и закатил глаза.        — Какая же ты упрямая… — засмеялся он и накрыл ее крылом. Птичка выдохнула расслабившись. Опять. Опять он накрыл ее крылом, снова так тепло стало, ладно, что будет — то будет. Кенар почувствовал, как сильно бьется ее сердце. Кажется, оно так же вырывалось. Вот такого Нико точно еще никогда не чувствовал. Учил, учил как мастер всех, а теперь сам сомневается в чем только можно.        — Нико… — тихий голосок, вывел из раздумий.        — Да? — внимательно слушал он, но птичка замолчала. По ее лицу, можно было понять, что она срочно хотела что-то сказать. Кенар приготовился выслушать подругу. Но она не совсем ясно пробурчала:        — Да нет, прости…        — Слушай, — Нико так и не понял, что произошло. Тогда, немного снимая крыло с подруги, он решил начать первым для поддержки, — я хотел извиниться за вчерашнее… Если я тебя чем-то обидел…        — Нет, все хорошо, — подняла она свои глаза цвета молочного шоколада прямо на возлюбленного. Она стеснительно улыбнулась, — Спасибо тебе… Без тебя, я бы пропала. — стала она утешать смущенного кенара, прижимаясь к нему всем телом.

***

       — Смотри, какие голубки. — ухмыльнулся Рафаэль, показывая Голубчику на канареек, — Знакомая картина? — он посмотрел на супругу голубого ары. Та лишь хихикнула.        — Нужно отдать ему должное, — тоже улыбнулся Голубчик.        — В этом ты прав, — кивнул Педро. Они с туканом взлетели и толкнули ветку с мотыльками белого цвета, от чего те пустились в танец вокруг пары.        — Вот так, — сказал долгоносый и приземлился с другом. Голубые ары все еще наблюдали за красотой природы.

***

       Нико и Кейт оглянулись вокруг. Белые маленькие «цветочки» летали вокруг них, танцуя какой-то волшебный танец. Все засыпало под нежными лучами солнца Амазонии…        — Вау… — стала оглядываться канарейка. Нико улыбнулся посмотрев на нее. Та тоже посмотрела на кавалера и у нее с уст сорвался небольшой смешок. У него на шее сидел мотылек, очень похожий на ту бабочку, что носят люди. Нико опустил глаза, обращая на него внимание и тоже засмеялся. Но мотылек, почувствовав легкие подъемы груди испугался и слетел, возвращаясь к своим собратьям. Кенар аккуратно и незаметно взял за крылья канарейку. Он посмотрел еще раз в ее глаза, которые были наполнены нежностью. Ее душа пела в унисон с сердцем, она чувствовала близкую теплоту, рядом с другом… А был ли это просто друг? Она все не могла смирится с правдой жизни, но сейчас, тут, казалось ее сказка сбывалась. Еще впервые увидев его, она поняла, что неравнодушна к Нико. Эти мысли немного наводили тревогу и смущение на Кейт, но в то же время, крылья, которые окутали ее сладко усыпляли. Вот, Кейт уже слышала, как он ей дышит в лицо, она прикрыла глаза… Оба решились воспользоваться таким моментом…но…        — Мам! Пап! Смотрите! — завопил Тьяго. Канарейки опомнились и посмотрели вперед, — Вон на горизонте Манаус! — обрадовался сын. Все засмеялись наблюдая за картиной, как Тьяго прыгает от счастья, и только Нико и Кейт переглянулись и мило улыбнулись — посмотрев вперед. Нико взял за крыло подружку и подошел к попугаям — высматривая из далека город…