Он всегда возвращается в Тень

      Ее смех. Был похож на смех самой Андрасте. Слышал ли древний эльф когда-либо что-то божественнее, чем это. Чем ее улыбка? Пожалуй, нет.       После того, как он ее покинул, древнейший из эльфов больше не слышал этот смех. Просто не смог бы выдержать ее присутствия в Тени. Она была там частым гостем, гуляла, словно находилась у себя в клане, в Вольной Марке.       Как-то по неосторожности он наткнулся на нее, но в своем образе, в образе Ужасного Волка. Лавеллан успела поймать его печальный взгляд, прежде чем он скрылся в собственных воспоминаниях, закрываясь от нее. Эльфийка лишь упрямо тряхнула своими золотистыми волосами. Ей нравилась Тень. Здесь она была прежней, все было при ней, даже та несчастная рука, что была безвозвратно утеряна из-за Метки. Нет, она никогда не винила Соласа в этом. Просто она оказалась в ненужном месте и в не подходящее время, хотя и Кассандра каждый раз уверяла ее в обратном. Без нее они бы все погибли, все бы прогнулись под гнетом Корифея. Но Эллана почему-то была уверена, что Солас бы что-нибудь придумал, что-нибудь такое, чтобы помогло защитить этот мир.       Он хотел бы никогда не возвращаться в Тень из страха, что она найдет его. И нашла.       Он стоял у водопада, по привычке скрепив руки в замок за спиной. Звук бурлящей воды успокаивал его, приводил мысли в порядок и напоминал об его предназначении. — Солас… — еле слышный шепот, а сердце могучего бога делает кульбит внутри.       Он поворачивается к ней. Невыносимо прекрасна, даже сейчас, когда в ее глазах спряталась боль и тоска, она была по-прежнему великолепна. В его Тени они выглядят так же, как при последней встречи, перед элювианом. — Здравствуй, Инквизитор, — эльф выдавливает из себя жалкую улыбку.       Он жалок. Жалок в своей любви, жалок в том, что может сотворить что угодно, но только не уничтожить их любовь, которая так зверски разрывала его изнутри. — Зачем ты это говоришь? — с легкой обидой в голосе бормочет эльфийка, медленно приближаясь к нему. — Ты же знаешь, что я расформировала Инквизицию.       Она уже находилась в опасной близости, когда из его груди вырвался предупреждающий рык. Остановилась. Не может даже шелохнуться. Напугал ее. — Зачем ты меня ищешь? — Солас, еще не все потеряно. То, что ты сейчас собираешь армию и попытаешься уничтожить мир… Про это уже все знают, — ее голос звучит холодно, как закаленная сталь. — Я не хочу тебя потерять в этой гуще событий. Все может быть намного проще. — Я должен вернуть прежний мир, где Эльфы были главной расой, где мы были бессмертны и не было рабства! — Вслушайся хотя бы на секунду в свои слова! — эльфийка уже кричит, размахивая руками.       Позади Соласа появляется тень огромного Волка с красными глазами. Он злобно огрызается, готовясь напасть в любой момент. Она перешла черту и знала это. Только это способно пробудить в нем того, кто когда-то полюбил ее. — Ты еще пока этого не понимаешь. Но когда-нибудь ты поймешь меня и эти жертвы будут не зря. — Я не хочу разговаривать с Фен‘Харелом. Верни мне Соласа, немедленно! — из ее глаз готовы лететь молнии, как она сейчас зла и до невозможности красива в этих эмоциях. — Da'len, когда ты уже поймешь, что все, что сейчас есть это Фен’Харел? Ir tel'him! — бог усмехается и устремляется в сторону от эльфийки. — Я не перестану бороться за тебя, Великий Волк. Я слишком люблю этот мир, а ты любишь меня, чтобы все вот так просто уничтожить, тебе понадобится уничтожить все эмоции. Сможешь ли ты их выключить? — ее голос звучит глухо, она пытается удержать слезы внутри, зная, что он вот-вот уже проснется и больше может не увидеть его. — А ты слишком самоуверенна, vhenan, — последнее слово вырывается по привычке, но вызывает кучу эмоций у девушки.       Солас ужасается самому себе. Ведь он поклялся, что никогда такого не скажет. Он клялся, что уничтожит этот мир, чтобы возродить свой собственный. Но кому он в этом клялся? Митал… Может быть его клятвы больше ничего не значат, раз он с такой легкостью нарушил одну из них? Может быть он и не должен всех убивать?       Эллана больше не отвечает ему, но видя тот прежний горький и печальный взгляд на исчезающем Волке, она понимает, что еще не все потеряно. И побороться стоит, хотя бы потому, что в Тени она по-прежнему жива… — Ma emma lath, Solas, — произносит улыбнувшись Лавеллан, прежде чем раствориться в Тени.