Мой папа - панк

По правде говоря, в отличие от старшего брата, который всегда был поразительно жизнерадостным и улыбался почти постоянно, на лице Джейка улыбку можно было увидеть не часто. Зато уж если она появлялась, то была по-настоящему искренней и счастливой. Одна из самых дорогих мне улыбок на всем свете. Остановившись возле музея, мы все втроем восторженно выдохнули. - Вот это да! - добавил Джои. Здание украшала большая и очень изящная скульптура гитары! Она была невероятно красивой, и при этом выполнена удивительно точно, до самой малейшей детали. Художнику явно пришлось выполнять очень тонкую работу: была проработана каждая струна, колки, а изгиб деки был на удивление плавным. Вывеска с названием заведения висела чуть ниже. - Идём скорее! - с энтузиазмом воскликнул Джейк, первым выскакивая из машины. Ему явно не терпелось попасть внутрь. Уже у самого входа стены были украшены силуэтами музыкантов и самых разнообразных инструментов, но самое интересное началось, когда мы вышли к экспозиции. Здесь вокруг висели фотографии музыкантов самых разных жанров и эпох, и даже их автографы. - Ух ты! Пап, смотри! - Джои ткнул в одну из фотографий. - "Рамонз"! Я улыбнулся ему в ответ. - Да тут все! - весело добавил Джейк, шагая дальше. - И «Нирвана», и «Металлика», и «Битлз»... Виктор Цой? - прочитав это имя, сын удивленно посмотрел на меня. - Кто такой Виктор Цой? Я подошел к нему и посмотрел на фотографию молодого музыканта восточной внешности. Виктор широко улыбался с фотографии, одной рукой ероша свою лохматую шевелюру, а второй сжимая гриф гитары. - Я слышал о нём… - протянул я задумчиво. - Лидер какой-то группы из Советского Союза. - Группа называлась "Кино", - произнес Джозеф. - А Виктор погиб еще до развала Советского Союза. Мы с Джейком удивленно посмотрели на него. - А ты откуда знаешь? - спросил я. - Тут всё написано, гении! - рассмеялся Джои, указав на текст под фотографией. Мы рассмеялись. Потом ещё немного подходили по залу, рассматривая фотографии с разных концертов и фестивалей, читая и обсуждая биографии музыкантов. Иногда я мог вспомнить и рассказать мальчишкам о чём-то, чего здесь написано не было - мой учитель, у которого я занимался гитарой, почему-то считал, что жизненные пути и достижения других известных музыкантов должны быть обязательной частью моего образования. В следующем зале у самого входа нас ждал сюрприз. - Ух ты! - восхищенно протянул Джейк. - Смотрите... Это же. .. - Гитара Джона Леннона! - закончили мы с Джои. Дальше мы втроём буквально одновременно прилипли к стеклу витрины, рассматривая столь обрадовавший нас экспонат. Здесь было много знаменитых гитар и других инструментов, владельцам которых они были уже не нужны (по разным причинам). Дальше был зал с разнообразными моделями гитар (здесь мы зависали очень долго, и мне пришлось активно делиться с сыновьями своими познаниями). Дальше были клавишные, контрабасы, скрипки и другие струнные, потом духовые и ударные (бубны тут тоже имелись). Здесь были даже лютня и арфы! В отдельном зале даже затесался небольшой старый орган. Мальчишкам было безумно интересно абсолютно всё: они бегали от витрины к витрине, рассматривал каждую детальку инструментов, трогали всё, что можно было трогать, засыпали меня вопросами. А в зале истории, наполненном изображениям и реконструкциями музыкальных инструментов самых разных эпох, от самых примитивных глиняных свистулек до современных электрических акустических установок, они вообще слушали меня, развесив уши и только кивали, завороженно глядя вокруг. На это счастливой ноте мы и закончили нашу экскурсию. - Ну как, вы довольны? – спросил я сыновей, когда мы выходили к машине. - Ещё бы! – радостно воскликнул Джейк, чуть ли не пританцовывая на месте от радости. – Вот было бы здорово, если бы такие дни были почаще! - Что, душа требует продолжения банкета? - я улыбнулся. Поверь, малыш, теперь-то их будет достаточно. Во всяком случае, я постараюсь. - Может, погуляем немного по побережью? – Джозеф посмотрел на меня с надеждой. – Скоро закат… Давайте! Мы переглянулись. Судя по всему, возвращаться домой никому из нас пока не хотелось. - Папа, пожалуйста! – подхватил Джейк. Оба сверили меня такими умоляющими взглядами, что терпеть это было просто невозможно. - Давайте, запрыгивайте, - я с ухмылкой кивнул в сторону машины. - Ура! – с громкими криками эта парочка бросилась к автомобилю, пожалуй, с излишним энтузиазмом хлопая дверями. Но всё-таки как же здорово, что они именно такие! Через полчаса мы уже шагали по мягкому жёлтому песку, ещё сохранившему тепло согревающего его целый день солнца. Светило как раз склонилось к самому горизонту, лазурные океанские волны мягко скатывались на берег с тихим шуршанием. Мальчишки сбросили обувь, закатали штаны и с радостным улюлюканьем бросились бегать по линии прибоя. Я немного понаблюдал за ними, а потом махнул на всё рукой и тоже присоединился к сыновьям. - Эй, пап, смотри, что я нашёл! – Джои сунул руку в воду, будто потянувшись за какой-то ракушкой. Я по наивности своей подошёл к нему и тоже наклонился, тут же получив в лицо залп солёной воды. - Ах ты, маленький хулиган! – воскликнул я. - Ну держись теперь! Сынишка с хохотом бросился убегать, поднимая вокруг столбы брызг. Так мы какое-то время ещё дурачились, бегали друг за другом, брызгались, фыркали и смеялись. Летящие во все стороны капли воды невероятно красиво, прямо-таки завораживающее сверкали в лучах ярко-рыжего заходящего солнца. И, честно говоря, мне было плевать, даже если нас кто-то увидит. Нам просто было очень весело и прикольно вот так непринуждённо проводить время втроём. Успокоившись, мы уселись на берегу и любовались на закат. Просто сидели рядом и молчали, не отрывая взглядов от полыхающего алым горизонта. Только когда солнце совсем скрылось, мы отправились домой. Эдриенн, конечно, слегка пожурила нас за промокшую и просоленную одежду, но вполне добродушно. На кухне нас дожидался вкуснейший ужин, венцом которого стал нами всеми любимый яблочный пирог. А потом мы все вместе разместились в гостиной. Я взял акустическую гитару, начал играть и петь, и всё семейство постепенно присоединилось. Как же здорово это было, как удивительно гармонично сливались в воздухе четыре наших голоса! В тот момент мы особенно хорошо чувствовали взаимную любовь, поддержку, и привязанность друг к другу. От этого было тепло и уютно, и мне было очень хорошо в компании троих моих любимых человечков. Потом все изъявили желание послушать моё пение. Делать нечего – я исполнил для них пару мелодичных песен. И пока я играл, Эд заслушалась и замечталась, а Джейк заснул. Мне пришлось на руках отнести его в спальню. Прежде чем выйти, немного полюбовался на сынишку, погладил его по пушистой голове и чмокнул в макушку. - Я люблю тебя, малыш. Спасибо, что вы такие у меня есть, - прошептал я, не надеясь, честно говоря, что меня услышат. - Я тоже люблю тебя, пап, - неожиданно пробормотал Джейк, улыбаясь сквозь сон. – Спасибо тебе. Величайшее счастье на свете – быть нужным тому, кто нужен тебе.