Пессимист и Оптимист

      Было обычное утро. За окном пели птицы, светило солнце, цветы благоухали приятными ароматами. В городе стояла тишина и покой. В выходной день на улицах мало машин и людей. Ведь некому спешить на работу или учебу, а так рано и встречаться никто не хочет. Слишком спокойно и умиротворенно для улиц города. Тишине и спокойствию не было суждено долго продержаться.       Рядом, с одной из пустынных дорого стояло кафе. Размеров оно было не больших, но и не маленьких. Посетителей тоже немного. Оно с виду было бежевого цвета с большой кружкой капучино на верху вывески, сама же надпись на вывеске была темно-коричневого цвета. Гласила она следующее: «Кафе Черного и Белого оттенка». Да, некоторые люди, проживавшие в этом городе, были согласны со странным названием этого заведения, но оно, не смотря на всю свою странность, не отличало хорошего обслуживания в нем.       Все внутри было как шахматная доска, с некоторыми оттенка бежевого цвета разной колоритности. Где-то светлее, где-то темнее, но оно не меняло своей красоты в довольно необычной раскраске внутреннего помещения всего заведения.       За одним из столиков сидели две девушки. Похоже, у них намечался довольно не веселый разговор, поскольку они выглядели совершенно противоположно, соответственно и характеры у них были разные. Под цвет одежды можно сказать.       Первая девушка была одета во все светлое. Ни одного мрачного оттенка не проявлялось в ее одежде. Головного убора не было, курточка была синего цвета, футболка под ней белая. Юбка темно-фиолетового цвета в клеточку, лосины розового, а туфли прям сияли своим желтым оттенком.       Одежда второй состояла только из черного и белого. В каком-то смысле она даже сливалась со всем орнаментом внутри. На ней был одет капюшон белого цвета, как и вся джинсовка. Футболка черная, штаны тоже. И только кроссовки сочетали в себе все эти цвета.       Они сидели и попивали кофе. Стояла напрягающая тишины, пока Оптимистка не начала шуршать, ища что-то в карманах куртки. Спустя долгие шуршания, она вытащила оттуда две конфеты. Фантик первой был мягко голубого цвета, как у неба в без облачный день, вторая темно-серого, как пасмурных туч в самую жуткую непогоду. Голубую она оставила себя, а другую дала подруге, которая, похоже, не с большей радостью ее съела. — Как дела у тебя? — неожиданно радостно воскликнула Алиса, что даже ее подруга подпрыгнула. — Как обычно, скучно, ничего нового в этом постоянном, испорченном, вечно не меняющемся мире не происходило. — угрюмо пробубнила Мэри, смотря в свою кружку и что-то точно разглядывая в этом капучино. — Эй! Что так не весело отвечаем, а? На улице светло, птички поют, солнце сверкает! А ты ходишь — как мрачная туча по среди бело-дня. — Хожу, как обычно. Не люблю выделяться, это ты у нас такой задорный огонек, любящий все и вся, не я. — Ну же, хоть улыбнись, дорогуша моя! Смотри, люди начали появляться, их все больше и больше! — Ничего хорошего в людях нет. Они разрушают нашу жизнь, жизнь планеты и природы, своей матери. Им даже не стыдно. Да как так можно, вообще, жить, ничего не замечая, некоторые вообще радуются очередной смерти… — договорить ей не дала Алиса, поскольку слова Мэри наводили на нее тоску. — Люди не такие! Они веселые и задорные, особенно дети. Может, они еще ничего не понимают, но рассуждают в верном направлении, просто они этого не замечают! — Все равно когда вырастут, утеряют эту способность. Все ее теряют со временем, даже самые одаренные. Люди слишком многое о себе возомнили, даже обычные маленькие дети. — Не говори так! Давай, я тебе покажу, а? Тут не далеко есть площадка, на ней все дети играют. Веселые и яркие. Пошли-пошли! — Не хочу, я лучше посижу в очередном заброшенном людьми доме, там приятнее и этих разрушителей нет.       Вот и ушли Алиса с Мэри на ту площадку, любоваться следующем поколении людей. Возможно, через многие года или столетия, но люди поймут ценность того, что уничтожают. Всегда, сначала надо потерять, а потом осознание приходит само, на сколько оно было тебе дорого.       Ну, как они ушли, скорее всего, это Алиса потянула нашего угрюмою подругу силой, чтобы та не ушла в другое, более свободное, место. «Сначала потеряй, потом пойми…»