Мамаша

Крапива, ворсянка, с цикутой пахучей, Волчцы, белена и репейник колючий — Тянулись, дышали, как будто сквозь сон, Их ядом был воздух кругом напоён.

Орочимару долго стоял на месте, прислушиваясь и стараясь выцепить хоть что-то из тишины. Ничего слышно не было. Луна нависла над небосводом, в темноте были видны лишь смутные очертания стволов деревьев и массивного нагромождения деревенских домов вдалеке. Шиноби нащупал выступ в скале, дважды повернул рычаг. Дверь открылась бесшумно и саннин исчез в абсолютной черноте прохода. Не прошло и минуты, как ветви в кроне дерева покачнулись – смутный силуэт другого, не менее рискового шиноби, метнулся в сторону Конохи. Като спешил к главе. Наконец-то слежка, которую они вели много бесплодных месяцев, оправдала себя. Им удалось обнаружить тайник Орочимару, упорство Фугаку-сама оказалось вознаграждено, и теперь Като осталось только рассказать главе всё, что он увидел. Шиноби даже оставил метку на стволе древа, чтобы быть точно уверенным, что он не ошибся с местом. Волнительный восторг переполнял верного слугу главы. Учиха вернут свое. *** Александра проснулась поздно, по меньшей мере полчаса спустя после наступления рассвета. Некоторое время она просто лежала на футоне, блуждая взглядом по потолку. По всему ее телу пульсировала усталость, делая его тяжелым. Она будто бы и не спала, а просто лежала всю ночь с закрытыми глазами, освободив голову от постоянно жужжащих в ней мыслей. Но вот женщина проснулась, и её голова вновь загудела от осуществлённых и, пока еще, далеких планов. Прошли полные сутки и целых шесть часов с того момента, как она отдала приказ. Александра села на футоне и прижала пальцы к глазам. Мучительное ожидание и неизвестность изводили её, а необходимость полагаться на постороннего человека сводила с ума. Александра знала, что была бы куда спокойнее, если бы сделала всё сама. Самой было бы быстрее. Она заставила себя встать. Застелить футон и переодеться, расчесать волосы и выйти в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок и должно подготовиться к новому дню. Наблюдение за Шихо не выявило никаких подозрительных действий с её стороны. Это значило, что она могла догадываться о слежке, или что ее предупредили. Сашка открыла кран. Сильная струя воды ударила о раковину. Или же Шихо – Сунако говорит искренне, и у нее действительно нет скрытых мотивов? Женщина подумала о себе: о том, на что пошла, чтобы остаться вместе с детьми, и о том, сколько еще готова сделать. И тут же вспомнила о Хазуки, которая ровно по тем же причинам пошла на обман. - Хаа… На завтрак – рисовая каша, тамагояки и сливовый компот. Ласточкина помешивает кашу в кастрюльке одной рукой, то и дело бросая взгляд на настенные часы. Сорок семь минут девятого. Скоро проснется Саске, сегодня Итачи возвращается с миссии. Одиннадцатой. Первые две он входил в состав сопровождения. Третья прошла в городе кошек. Четвертая, пятая и шестая были поиском. На седьмой ловили вора. На восьмой и девятой выполняли мелкие поручения в гражданской деревне. Десятой было обхаживание дочери аристократа. Одиннадцатая. Пора бы привыкнуть. «Саске вставай. Пора причинять добро и наносить справедливость» «Я встал. Я причиняю» «Саске, ты спишь» «Я причиняю. Медленно…» Саске лениво возит ложкой в тарелке, пока Ласточкина изучает списки назначений. Четыре задания В-ранга, шесть заданий ранга-С, одно высокоранговое. Процент от выполнения миссии пойдет в клановую казну. Казной распоряжается глава. Фугаку. Сашка положила документы на стол, между высокой кружкой и блюдцем с рисом, и запустила пятерню в волосы сына. Саске втянул голову в плечи, водя ложкой в каше активнее. Каши в тарелке меньше не становилось. «Саске. Орочимару» «Да ем я» Фугаку. Фугаку. Фугаку Учиха. Сплошной ком противоречий, а не человек. Ласточкина перестала понимать ход его мыслей. Если он хотел развода, начало которому положил в одночасье, то почему так затянул? Почему он стоит в стороне, когда она буквально уводит клан у него из-под носа? На что еще ей придется пойти, чтобы спровоцировать его к действиям? Сколько еще она должна сделать, чтобы Фугаку пришел к ней – сломленный и признавший поражение? И, что самое главное: как далеко зайдет сама Александра, прежде чем кто-то сможет остановить её? Если вообще сможет. У неё заканчиваются причины сдерживать себя. И что потом? Клан ей даром не нужен. Бороться за главенство в клане, в нынешнем его состоянии, - всё равно что вступать в борьбу за миску, в которую нищие собирают подаяния. Она не собиралась бороться за власть. Власть Ласточкину не интересовала. По крайней мере, не такая. Не здесь, в этой заднице мира, под тяжелым каблуком каге и дайме. Хлопнула дверь. - Вызывает, значит, меня старик Хокаге и говорит, мол, что хочет отправить на сопровождение второй дочери какого-то местного аристократишки до Суны. Меня, и, мать его, Яманака! Говорившего звали Мэса. Только сегодня мужчину выписали из больницы после того, как родной брат из него чуть все кишки не вытащил. Разумеется, Мэса никому ничего не рассказал. Гостиная взорвалась смехом. Сегодня поместье было заполнено людьми так, как еще ни разу до этого. Александра открыла двери главного дома и впустила сюда тех, кого хотела приблизить к себе. Пять шиноби, чьи способности Ласточкина отметила, и кого хотела видеть на своей стороне. Первыми были Аяками и Текка, в них Александра давно перестала сомневаться. О том, что Текка бегает к Фугаку и гаденько передает ему всё, что она говорит и делает, Сузуму доложил давно. Ласточкина была довольна – Фугаку должен знать, что стул под ним хорошо так зашатался, а Текка достаточно удобен, да и не так туп, как она решила в первый раз. По крайней мере, ему хватило мозгов для того, чтобы попытаться усидеть на двух стульях. - Мда-а, не хотел бы я оказаться на твоем месте. Эти их способности, - Текка дернул плечами. – Кто вообще захочет оставаться рядом с мужиком, который в любой момент тебе в башку залезть может? - Я видел, как однажды Иноичи захватил сознание шиноби из Кири. Только представь! Несемся мы на них, оружия до зубов, а тут врывается этот белобрый и – всё, глазом моргнуть не успели. Туманник дернулся, глаза как остекленели, а через секунду он начинает своих рубить. Даже у меня мурашки побежали. Мэса и Текка сидели рядом за столом, увлекшись разговором. Аяками сидел напротив, тихо, вместе с ним был и Якуми – младший родственник Яширо; его привел сам Сузуму, представив как человека невероятно амбициозного и жестокого. Фугаку не одобрял эту сторону молодого полицейского, а вот Александре такой бешеный пес вполне мог сгодится. Пятое место за столом принадлежало Инаби, которого Александра отобрала лично, после того как отбила грязную атаку. Инаби напал на нее, требуя немедленной вендетты за роспуск полиции, в которую так и не прошел из-за возраста, а также – за то, что под корень срубила его мечту. Взамен женщина предложила ему мечту новую, более прозаичную, чем защита местного населения. И Инаби не устоял. - Мало им было! Саске стукнул кулачком по столу, напыжившись как огромный воробей. И гостиная снова взорвалась смехом. Ласточкина мельком взглянула на младшего сына – он был совершенно доволен, и впитывал в себя, как губка всё, о чем говорили мужчины за столом. И это была вторая причина, по которой она решила наполнить дом людьми из клана. Сознание мальчика нужно формировать с детства, и если в квартале уже не будет детей его возраста, то он всегда может тянуться к тем, кто больше его и сильнее. - Наш Саске-сан растет настоящим Учиха. Вот увидите, он ещё покажет всем, чего мы стоим! «В отличие от его старшего брата»… Окончание фразы зависло в воздухе, но никто не решился произнести её вслух. Итачи оказался белой вороной. Александра видела это, видела, насколько он непохож на остальных, и на нее саму. Он был слишком тихим, слишком нежным. Как фарфоровая куколка – такой невероятно красивый и такой хрупкий. Как Итачи вообще мог родиться в этой семье? - Я и тебя одолею, - хмыкнул мальчик, потянувшись за рисовой лепешкой на столе. – Я всех одолею. - Ахахах! Нет, ну вы посмотрите на него! Буду с нетерпением этого ждать, Саске-сан! Александра дернула уголком губ. Она не сидела за общим столом, удобно устроившись в нише у дальней стены, изучая клановый гроссбух. Денег катастрофически не хватало, Коноха забирала себе львиную долю и еще немного в качестве мер «по восстановлению деревни». Сашка отбарабанила пальцами по высушенным старицам. Она была уверена, что Фугаку пошел на позорную сделку, чтобы навсегда закрыть вопрос с виной Учиха. Но это так же значило, что он косвенно признавал их ответственность. Она цыкнула. Чувство вины? Дверь в гостиную приоткрылась, Сашка подняла взгляд и увидела, что Сузуму присоединился к ним. Увидели и остальные, немедленно приветствуя «правую руку Доно» нестройным хором голосов. - Микото-доно. – Шиноби коротко кивнул на приветствие и незамедлительно прошел к нише. От Сузуму несло дорогой и пылью. Ласточкина закрыла гроссбух и молча указала парню на дверь, ведущую в заднюю часть особняка. Туда же направилась и она. — Это оно? Мутно-розовая жидкость переливалась на свету. Ласточкина удовлетворенно кивнула. Ради этого средства им пришлось пойти на опасную авантюру – никто не мог покинуть деревню просто так, но Сузуму знал старые тропки анбу. А теперь он вернулся и принес с собой то, что должно было навсегда избавить Александру от одной из многочисленных причин её головной боли. - Пришлось потрудиться, чтобы достать его. В малых дозах – лекарство, прибавь еще немного, и он станет наркотиком, но, если смешать с корнем веха, становится смертельно ядовитым. Противоядия нет. И вряд ли когда-нибудь появится. Сузуму проговорил это на одном дыхании и выглядел при этом крайне довольным, если не сказать – надменным. Ласточкина вскинула бровь. - На счет противоядия уверен? - Это рецепт Кагуя, а они очень неохотно делятся своими наработками. - Родственнички, - Александра хмыкнула, припомнив, как в прошлом году обнаружила в мусорной корзине послание от клана Кагуя. Два листа высокопарной чуши и смутных перспектив возвращения былой славы Эпохи государств. Помнится, Фугаку предложением не проникся. Сузуму легко встряхнул флакон и бледно-розовая жидкость расплескалась внутри. - Открой, - приказала Александра. Глубоко вдохнула и, убедившись, что жидкость не имеет запаха, задумчиво прикусила кончик языка. Сузуму тут же угадал ее мысли: - Сладковатый. Если добавить его в чай или кофе, и даже воду – разницы не заметишь. - Отлично. Женщина забрала флакон, покатала его в ладони. Наконец-то сильные морозы спали, воздух наполнился влажностью. Скоро придет сезон молний, характерный только для страны Огня, и декабрьское небо разукрасится сотнями вспышек. Она сжала флакон. Никто ничего не заметит. - Две недели, верно? – переспросила Александра, обернувшись к шиноби. – За две недели он выжжет их дотла? - Сгорят, как свечи, доно, - ухмыльнулся Сузуму, он явно был доволен собой. – Это лекарство. Сильное лекарство. И оно же – яд, оно убивает даже тех, кого лечит. - И кто же будет его давать? - Об этом не беспокойтесь. У меня есть пара детишек, которые смерть как хотят послужить на будущее клана. - Они надежны? - Это риторический вопрос? Александра отвернулась. Не было никаких причин подозревать Сузуму в саботаже. И все же, ей было неспокойно. Они начнут сегодня же, к новому году всё будет кончено. - Вы беспокоитесь. Терпение – не ваша добродетель, - Сузуму заговорил, Ласточкина слышала насмешку в его голосе. – Есть способ сделать это быстрее. Грязно, но эффективно. - Запрещаю. Никакого шума, - резко и быстро отозвалась женщина, нахмурившись. Она слишком хорошо помнила предупреждение Хирузена и не собиралась нарушать шаткий баланс, который Хокаге стерег, как цепной пес. Александра поторопилась сменить тему. - Что Шихо? - Всё в порядке. Установили наблюдение. За все дни она ни с кем не контактировала. Не получала никаких писем, практически не выходила из дома. - Значит, чиста? - Ей очень нужна помощь. Она не будет рисковать. - Хорошо. Иди к Шихо. Скажи, что я приняла решение. Скажи, что я хочу, чтобы она нашла для меня кое-что. Договор между Учиха и Сенжу. Копия его хранится в архивах Каге, копия – у старейшин. Я хочу видеть, что там написано. Женщина шагнула к шиноби, раскрыла его ладонь и вложила в нее пузырек. Сузуму поднял на Александру внимательный взгляд, в котором легко угадывался вопрос. Немного погодя, он всё же задал его: - Это проверка или необходимость? - И то, и то в равной степени, - с напускной беззаботностью отозвалась Александра, но очень скоро настроение ее переменилось, она почувствовала приступ раздражения. – Твои мозги стали работать хуже, чем раньше. Мне придется разъяснять тебе твои задачи? - Прости. Я немедленно передам твои слова Сунако, - миролюбиво отозвался парень, пока прятал флакон во внутренний карман жилета. – Но что мне делать, если она откажется? - Она не откажется. *** Санби – Трёххвостый из Киригакуре. - Джоунин, джоунин я тебя съем. А джоунин достает катану и – хрясь эфесом Кьюби по рыжей морде. Кьюби – в обморок, а джонин дальше побежал. Всё. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец. Спать. Сашка наклонилась над кроватью, бегло клюнула Саске в щеку, попутно укутывая сына плотнее в одеяло. Мальчик сонно причмокнул губами, его рука мирно прижимала к себе синего динозаврика. Но только Ласточкина сделала шаг от кровати, как самый юный Учиха широко открыл глаза. - Ещё сказку! Женщина остановилась и, пользуясь тем, что стоит к кровати спиной, закатила глаза. Около часа гроза и гордость российской армии пыталась заставить сына уснуть, но мелкое чудовище все никак не желало отправляться в мир сладких грез. И нервы Александры потихоньку начинали сдавать. - Так, - обернулась она, нахмурившись. – Хорошие мальчики уже давно сопят в подушку. - Я хороший, - насупился Саске. – Расскажи сказку? Последнюю! - У нас было уже две «последних» сказки. - Хочу про трех саннинов и Санби*! – нижняя губа мальчика задрожала, он затараторил, без капли сна во взгляде. – Налево пойдешь - коня потеряешь, направо пойдешь - жизнь потеряешь, прямо пойдешь - жив будешь, да себя позабудешь. Расскажи еще раз! - Хорошо, но тогда сказку про шиноби, который смог, ты не услышишь, - ухмыльнулась Ласточкина, решив пойти на хитрость. Глаза Саске заблестели: - Шиноби, который смог? - Да, это… - Микото-доно! Мать и сын одновременно повернули головы на крик за окном. Окрик повторился еще несколько раз. Саске вытянул шею, крепко прижав игрушку к груди, его тревожный взгляд заметался от распахнутой в коридор двери к лицу матери. - Оставайся здесь, - попросила, хотя это было похоже на приказ, Ласточкина и выскочила из детской. Она увидела, как по коридору к ней мчится Текка. Он был бледнее обычного; из приоткрытого рта вместе с дыханием вырывался хрип. - Доно! Там. Люди! Пожар! – ошеломлённо прокричал он, тормозя на пятках и хватаясь пальцами за дверной косяк. – Дом. Старейшины в доме. Он хватал губами воздух и было ясно, что сейчас мысль бежит впереди обычно бойкого языка Текки. Но Александра поняла, что хотел сказать шиноби. По крайней мере, ей показалось, что она поняла; и нехорошее предчувствие сдавило ей грудь. А женщина привыкла верить своим инстинктам. - Где Сузуму? – спросила она, надеясь, что голос не осип. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт! Она не ожидала, что дело примет такой оборот. Старейшины должны были уйти тихо и совершенно незаметно, один за другим, или всё вместе, но по причинам, которые бы и медики не отличили от естественных. Смерть во сне – это было прекрасно. Но они уж точно не должны были умереть в пожарище, о котором будут говорить еще не один месяц. - Не знаю, доно. Я сразу побежал к вам. Там очень много людей. Очень. Все пытаются помочь, но Сузуму среди них я не видел, - встревоженно рассказал Текка, заглядывая Александре в глаза. И она поняла – не врет. Ласточкина замешкалась: Сузуму был нужен ей сейчас, но она не хотела подставлять его под удар, если он действительно оказался замешен в происшествии. А если нет? - «Если нет, то мы в дерьме», - раздраженно подумала она, в очередной раз убедившись в правдивости старой поговорки. Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо – сделай это сам. В любом случае, Александра должна немедленно отправиться на пожар, а это значило, что ей придется оставить детей одних. В этот раз она действительно должна оставить мальчиков на собственном попечении, потому что другого выбора нет. Сашка нервничала – она всегда нервничала, когда кто-то или что-то не оставляло ей выбора. Да и к тому же, зная о своей репутации в клане, могла ли она быть на сто процентов уверена в том, что никто не захочет придушить её мальчиков только для того, чтобы избавиться от её ублюдков? Но, опять же, выбора у неё не было. Сашка обернулась, жестом приказав Текке ждать, и вошла в комнату Итачи. Старший сын встретил мать полностью одетый, словно и не собирался ложиться спать. - Я иду с тобой, - решительно заявил мальчик и подошел к Александре. – Я всё слышал. Я помогу. - Нет. Ты поможешь мне, если останешься здесь и присмотришь за братом. - Но я не хочу, - внезапно, даже слишком, взбунтовался сын, уставившись на Ласточкину упрямо. – Ты увидишь, я могу быть полезен там. Я могу помочь тебе и отцу. Сашка цыкнула. У нее не было времени убеждать Итачи в том, что в суете его могут просто затоптать; что Саске нужна защита и присмотр. Что конкретно сейчас у нее нет никого, кому бы она могла довериться так же, как сейчас доверяет сыну. - Послушай меня. Ты нужен мне здесь. Присматривай за братом и ни в коем случае не выходи из поместья. Запрись. Никому не открывай двери. - Но, мама!.. – В голосе Итачи была мольба. - Делай, что я говорю! – рыкнула она, и во взгляде, которым женщина одарила сына не было ни грамма материнского тепла. Под этим взглядом мальчик будто бы уменьшился, сморщился, растеряв весь былой запал и упрямство. Разбитый вид сына отозвался болью в груди Александры. Она вдруг захотела обнять его и сделать что-то, что искупило бы её холодность, но Текка ждал за дверью, а над кварталом полыхало зарево пожара. - Будь послушным мальчиком, Итачи. Делай, что тебе говорят. Когда она оказалась на месте пожара, дом уже горел, как свеча. Всюду сновали люди – соклановцы без памяти бросились к объятому пламенем зданию. В этой суматохе ей удалось выцепить несколько знакомых лиц. Вдруг, в стороне, из глубины пылающего дома раздался нечеловеческий вопль. Кто-то рядом с Александрой вздрогнул и прижал пальцы ко рту. Не было никакой возможности подступиться к дому, и даже навыки шиноби не помогали людям проникнуть за завесу огня, так как он уже охватил деревянные стены, обвил каждую отдельную доску и в одну минуту сделал из темной, дымящейся массы алеющий ярко-прозрачный костер. - Это не нормальный огонь, - голос раздался совсем рядом. Ласточкина полуобернулась и увидела Като. Он стоял с лицом бледным и словно бы каменным. – Я видел нечто похожее раньше. Кто-то поджег дом, Микото-сан. - А что Коноха? - Анбу были здесь. Сказали, что оцепят квартал и пришлют помощь. - Что-то они не торопятся, - ядовито хмыкнула Ласточкина, потому что отлично знала: помощи не будет. - Где Фугаку? Шиноби молча указал женщине на небольшой пятачок у самого дома, где собрались около десяти бывших полицейских и сам глава клана. Сашка без раздумий бросилась к ним. - Окружите дом барьером. Яширо, направляй поток вокруг. Огонь не должен…. В этот момент неизвестный закричал вновь. И вот уже сама Александра вздрогнула от неожиданности, потому как ей показалось, что этот полный отчаяния вопль прозвучал прямо у нее в голове. А потом все увидели, как внутри здания метался и бегал старик, как он рвал на себе тяжелые одежды, царапал ногтями грудь и плечи; как он вдруг останавливался и вскидывал голову вверх, будто вздыхал. Видно было, как брызгали на него искры, словно обливали, как занимались его волосы, как остервенело он пытался потушить их. - Это же Эдогава-сама! – разглядели в толпе. Действительно. Это был он. Сердце Александры сжалось – она не могла оставаться равнодушной к мучительной смерти. Но время шло на секунды, а огонь не собирался стихать. Женщина подняла взгляд на Фугаку, желая угадать, о чем он мог думать сейчас. Серое лицо главы Учиха не выражало никаких эмоций, казалось, он был совершенно выбит из ситуации. А потом среди черных и серых пятен замаячили белые, кто-то снова крикнул. - Хьюга! Какого черта?! Их было не меньше двадцати – больше не сосчитать. Они рассекли ряды мужчин и женщин, как большая рыба рассекает косяк мальков. Впереди них шел Хизаши. Всё дальнейшее происходило, как в замедленной сьёмке, но так быстро и сумбурно, что почти не оставило отпечатка в памяти Александры. А ведь она никогда не жаловалась на память. Сначала был взгляд, который она поймала на себе: обжигающий, подобно языкам пламени, что охватили дом старейшин, и высокомерный – это Фугаку. А потом почувствовала, как сильно он сжал её пальцы в своих, будто захотел переломать все сразу. Впилась в его ладонь ногтями, приводя в чувство. Последнее, что совершенно четко запомнила Александра – как её муж решительно исчезает за дымной завесой, как языки огня пожирают его спину и ноги, как Фугаку в последний раз обернулся, чтобы посмотреть на неё. - Яширо, я иду к вам! - Микото-сан, барьер!.. Женщина вонзила пальцы в снег, пальцы ее ошпарило холодом, направляя чакру и вливая его в общий поток… Благодаря помощи из клана Хьюга, с пожаром удалось управиться гораздо быстрее. На заре, такой алой и горячей, как пролитая кровь, Сашка утирала лицо от налипшей копоти и чувствовала, что готова умереть. Настолько она измоталась физически и эмоционально. Хьюга и Учиха разгребали пепелище и ругались, на чем свет стоит, но делали это настолько вяло и без интереса, что и дураку было понятно: их ругань не более чем дань старым привычкам. Гораздо важнее было тело, которое стояло поодаль от Ласточкиной и всем своим видом излучало праведное негодование. Женщина слабо усмехнулась, искоса поглядывая на то, как Фугаку отдает распоряжения. «Шельма. И огонь ему нипочем», - думала Сашка, чувствуя еще смутное чувство облегчения от того, что муженек еще жив. Без него стало бы невыносимо скучно. - Неплохо справилась, - Хизаши подошел со спины, в его руках был жестяной кувшин. Глаза женщины алчно заблестели. - Скажи мне, что там вода и я разрыдаюсь от счастья, - вяло пошутила она, надеясь, что шутку поймут. Хьюга протянул ей кувшин, и она с радостью сделала несколько больших глотков. Горло словно заледенело, но было уже все равно. Наконец, утолив жажду, Сашка вытерла губы и отдала кувшин мужчине. Немного помолчав, потому что ситуация была максимально неловкой, она всё-таки спросила: - Как так получилось, что ты, словно ронин без сверкающих доспехов, примчался нам на помощь? Лицо Хизаши стало непроницаемым. - Увидел зарево и решил, что помощь вам не помещает. - И анбу так просто пропустили тебя? - Никто не мешал помогать вам, - монотонно произнес Хизаши, словно прописную истину. На что Александра только фыркнула: - Что-то желающих не наблюдалось. Ну да ладно…Значит, ты ушел в самоволку? – быстро сменив гнев на милость, ухмыльнулась женщина, но Хьюга юмора не понял. - В само..? Я пришел к главе и разъяснил ему, как опасно распространение пожара. В общих чертах. - И он так просто дал тебе людей? - Не просто, - качнул головой Хизаши и по его напрягшимся плечам, Александра поняла, что не стоит развивать эту тему. И всё же, она не могла не спросить. - Увидеть пожар, прийти к Хиаши, уговорить его – это дело не пяти минут. Ты, что, на крыше сидел? - Нет, я… - Хьюга стрельнул взглядом по сторонам и перешел на полушепот. – Мне нужно было встретиться с тобой. - Что-то случилось? - Не совсем. Просто хотел поговорить. Ласточкина убрала руки за спину. Сделала это специально, чтобы не возникло секундного порыва прикоснуться к любовнику на глазах представителей двух кланов, да еще и собственного, пока еще, мужа. Неприятная ситуация. Александра ловила на себе любопытные и смущенные взгляды. - Мы встретимся. Позже, - заверила она Хьюгу. – Сам понимаешь, момент не располагает к… всему. Да еще и, - она выразительно стрельнула глазами в сторону мужа. – Не хотелось бы накалять. Хизаши кивнул. Он и сам прекрасно понимал, в какое щекотливое положение поставил любовницу. Такой наглости шиноби и сам от себя не ожидал. Но, что сделано – то сделано, и обратно уже не воротишь. - Микото! – голос Фугаку раздался как удар колокола. Ласточкина раздраженно дернула плечом, что не укрылось от внимательного взгляда Хизаши, и произнесла. - Я пришлю тебе весточку. А теперь иди. - Когда? – упирался мужчина, вызывая лишь очередной приступ тупого раздражения. - Послезавтра. Обещаю. А теперь иди. Хизаши тяжело выдохнул, словно огромный бык и молча прошел мимо Александры. Его поведение вполне могло бы сойти за оскорбленное, если бы не мимолетное касание пальцев, которое длилось всего пару секунд, стоило им поравняться. Ласточкина хмыкнула беззлобно и поспешила к Фугаку. Он ждал её возле четырех мертвых тел. На обгоревшие трупы было больно смотреть. Асаи, Эдогава, Аяхито и Сёхэй – вот и весь совет старейшин Учиха, лежат себе, больше никого не трогают. И Александра смотрела на них, думая только о том, что ей чертовски жаль их, жаль по-человечески, потому что ушли из жизни одним из худших способов, который можно представить. А еще она думала о том, что точно не будет скучать ни по кому из этих четырех. - Что думаешь? – первым тишину нарушил Фугаку. Он стоял, запустив руки в карманы штанов, и только сейчас Сашка заметила, что муженек выскочил на улицу в обуви, очень напоминающей тапочки. - Что нам понадобилось четыре трупа, чтобы наконец встретиться лично, - хмыкнула она, всё еще поглядывая на его почти босые ноги. – Ты не чувствуешь иронию во всем этом? Кто же теперь засвидетельствует наш развод? - Ты можешь хоть к чему-то отнестись серьезно? – рыкнул мужчина, а Сашка только развела руками. - Притворяться я не собираюсь: скучать по этой компании не буду, - просто и без обиняков отозвалась она и тут же спросила: - Кто будет искать причину возгорания? Это был важный вопрос, ответ на который она хотела узнать как можно скорее. Сузуму так и не объявился. Она послала за ним Аяками, как человека, которому может еще доверять, но тот вернулся ни с чем. Сузуму не было дома, никто не видел его в квартале. Это была большая проблема, которая буквально выедала Александре мозг. Всё говорило о том, что этот мелкий слизняк слишком увлекся игрой в революцию. Но это не мог быть он! Не с его живым и въедливым умом. Взгляд Александры снова упал на изувеченные огнем тела. Она обошла их по кругу, пытаясь найти хоть что-то, что успокоило бы её внутреннюю тревогу. Малейший намек. В голове эхом отзывались слова Като: это был необычный огонь. Она не выносила Като, его лицемерное отношение к жизни казалось женщине проявлением внутренней слабости, а его раболепство перед Фугаку вызывало только отвращение. И всё же, она не могла проигнорировать его слова. Точнее – могла, да еще как, только бы потом съела бы саму себя за то, что сделала это. - Что ты делаешь? – спросил Фугаку, которому, по всей видимости, надоели пляски жены вокруг трупов. Он шагнул к женщине и буквально оттянул ту за локоть от тел. Сашка возмущенно хмыкнула. - Тише, мужчина. Мы не в таких отношениях, чтобы вы меня как девочку таскали, - она стряхнула с локтя его пальцы, без вызова, почти шутя. Показывать зубы сейчас было не в её интересах – в такой нервной обстановке могут и попытаться выбить. К тому же, по каменному выражению лица Фугаку, Ласточкина быстро смекнула, что к бытовому хамству он был сейчас не расположен. Взгляд женщины скользнул по лицу Эдогавы, небрежно, потому что Фугаку нервно дышал в затылок и отвлекал, мазнул вниз, к шее. И Сашка обмерла. В паре сантиметров от уха, выглядывая из-под лоскутов лопнувшей кожи, была тонкая, но глубокая борозда. Ласточкина бы и не заметила её, если бы не Фугаку с его попытками отогнать жену от места преступление. - Фугаку, ты… - взбудоражено начала она, чуть ли не пальцем тыкая в свою находку. Муж перебил её грубо, смотря так, как и на врагов иной раз не смотрят. - Где ты была вечером? - Сына нашего спать укладывала, - хмыкнула Сашка и только потом вскинула брови. – Ты подозреваешь меня? Ты видел?.. – Она снова указала пальцем на тело Эдогавы. Осознание пришло к ней моментально, просочилось через поры, как нечто совершенно естественное. Наметанный глаз уловил резкую перемену в мимике главы, каждая клеточка её тела почувствовала изменение в общей атмосфере. Ласточкина не могла выразить этого словами, что она только что осознала: Фугаку прекрасно обо всем знает, и чёрта-с два он позволит ей закончить свою мысль. - Я этого не делала, - стальным тоном отрезала она, смотря на мужа в упор. Она будто бы обросла шипами, вытянулась, окаменела спина. - Я ни разу не сказал, что ты. – Фугаку хмыкнул и сделал шаг к Сашке, оттесняя жену от четырёх тел. – Я всего лишь спросил тебя, где ты была, Микото. - И я ответила тебе. Ты удовлетворен? - На данный момент. Александра не ответила. Она уже отвернулась от мужа, направляясь вверх по главной улице. Фугаку мог только наблюдать за тем, как быстро удаляется от него узкая спина жены; как легко возникают рядом с ней Аяками и Текка, словно два верных пса. Как присоединяются остальные. Учиха бросил последний взгляд на обожжённые тела и, отдав последние распоряжения, направился в противоположную сторону. У него еще осталось много незаконченных дел. - Обыщи дома старейшин. Мне нужно знать, какого черта они здесь делали. Забери все, что сочтешь нужным. Что не сможешь забрать - уничтожь, - приказала Ласточкина, бросив обжигающий взгляд на Аяками. – Текка, приведи ко мне Шихо, после чего дуй на пепелище. Следи за тем, кто туда приходит и в чём они копаются, что хотят унести. - Слушаюсь, доно, - незамедлительно ответил Аяками, после чего свернул с дороги в узкий проулок, где и исчез. - А вы? – спросил Текка, обеспокоенно заглядывая в глаза женщины. Сашка сжала челюсть. - Не твоего ума дело. Делай, что тебе говорят. *** Ласточкина почти бежала по улице к дому Сузуму. Её сердце колотилось так сильно, будто решило пробить грудную клетку и добраться до парня быстрее своей хозяйки. О недавней усталости не напоминало ничего: новость об убийстве старейшин буквально выбила ее из состояния покоя. И теперь она хотела только добраться до Сузуму раньше, чем это сделает Фугаку или анбу. Дверь в квартирку была заперта. Ласточкина стучалась, дверь открыли с шестого или четвертого стука. Сузуму выглядел помято. Будто действительно только что проснулся. У порога была лужица растаявшего снега. Сашка втолкнула парня в квартиру, захлопнула за собой дверь. - Микото-доно?! – он почти вскрикнул, настолько неожиданным оказался выпад. Ласточкина схватила парня за грудки и буквально впечатала в стену. - Где ты был прошлой ночью? – рявкнула она в лицо шиноби. – Немедленно отвечай мне, Сузуму. Где ты был? - Спал, - ни секунды не замешкавшись, ответил парень и тело расслабилось. – Что происходит? - Старейшины мертвы. Убиты. Весь клан на ушах стоит, - голос женщины звенел сталью. - Все, Сузуму, кроме тебя. - О. Вот как, - он улыбнулся, растянул губы широко, отчего лицо бывшего анбу превратилось в сплошную гримасу. – И что же? Думаете, это был я? - А это был ты? – вкрадчиво переспросила Александра, вливая поток чакры в наручи. - Какая теперь разница? Для нас всё сложилось наилучшим образом. Отблеск закаленной стали Ёто на мгновение отразился в черных глазах Сузуму, прежде чем Ласточкина вонзила меч в стену. Аккурат под мочкой уха шиноби. Сузуму бегло сглотнул, стер с лица напускную веселость. - На вашем месте, я бы не стал этого делать, доно. Вдруг я закричу? - Вдруг мне нравится, когда кричат? Какое-то время они изучали пределы выдержки друг друга. Никто не отвел взгляда, не встрепенулся, не дрогнула рука. А потом Сузуму, словно в насмешку над Ласточкиной, очень медленно приоткрыл свои губы. Лезвие скользнуло моментально - и кровь выступила из тончайшего пореза. - Это было больно. Кажется, мы всё обговорили в тот раз. Зачем бы мне так рисковать и устраивать пожар? Или… О! - его глаза стали большие, как две здоровенные монеты. – Вы не верите мне? После всего того, что мы с вами сделали? Я глубоко обижен. - Кончай зубы мне заговаривать. Или мне начать тебя разделывать, чтобы ты заговорил? - Можете попробовать. В конце концов, чтобы я не сказал вам, толка не будет. Александра не ответила, только очень-очень медленно надавила лезвием на кожу, снова пуская кровь. Но в этот раз Сузуму не дрогнул. - Где ты был ночью? Текка приходил к тебе и ему не открыли. - Так вот кто вокруг дома круги нарезал. Мне не хотелось вставать с футона. На улице так холодно, а под одеялом так тепло… Ну вот, вы опять мне не верите, - ухмыльнулся парень, держась так, будто его совсем не беспокоит возможность умереть прямо на этом самом месте. – Вопрос не в том, что я вам скажу, а в том, насколько вы доверяете мне. Доверие. Вера. Краеугольный камень всего. Как поэтично, не находите? Такой поворот! Прямо сейчас вы стоите перед выбором, который определяет всё. Лидер должен решить, верит ли он своему слуге. Вера. Она ценнее, чем любовь. Она сильнее, чем ненависть. Вера и преданность – вот истинные ценности Учиха! Он практически закричал это в лицо Александре, скалясь во весь рот. Глаза Сузуму лихорадочно заблестели, алый в них промелькнул и погас. - Ты болен, Учиха, - с нескрываемым отвращением процедила Ласточкина; какое-то время она молчала, пристально смотря в две огромные черные дыры на дне глаз Сузуму, клинок в ее руке таял, возвращаясь в печать призыва. - Это значит? – парень ошарашено приоткрыл рот. – Вы верите мне? - Это значит, что живым ты мне полезнее, - она хмыкнула и отступила, расфокусированным взглядом осматривая комнату. – Где ты был этой ночью? Кто сможет это подтвердить? - Я не был до конца уверен в вас, но теперь, - парень широко улыбнулся, всё еще оставаясь на своей волне, он прижал ладонь к порезу на шее, святясь, как прожектор. – Я не покидал деревню. Мне казалось странным, что глава перестал обращать внимание на клан. Он был явно увлечен чем-то другим, поэтому я… - Учиха Сузуму! Открывай дверь! Открывай или нам придется применить силу! В дверь забарабанили с такой силой, что несчастная грозилась вот-вот слететь с петель. Если бы не автоматическая защелка, то незваным гостям даже ломиться не пришлось. - «Анбу» - сразу поняла Александра, успев только бросить взгляд на дверь. Люди Хокаге не стали дожидаться ответа – снесли дверь одним сильным ударом потока чакры. В комнатушку тут же ввалились четверо. Широкоплечий, в маске обезьяны, обратился к женщине так, словно ожидал её увидеть. - Будет неразумно оказывать сопротивление, Микото-сан. Отойдите от преступника и позвольте нам делать свою работу. - Учиха Сузуму, ты задержан за поджог дома на территории квартала Учиха, попытку разжигания ненависти внутри деревни и саботажа союза кланов, - надменно произнес тот, что был в маске змеи. - Доказательства, - спросила Александра таким тоном, будто ей каждый день обвинения предъявляют. Правую руку она выкинула в сторону, словно некую преграду между анбу и её человеком. - Поверьте, Микото-сан, - заговорил тот, что был ниже всех, и его голос показался Ласточкиной очень знакомым, он был в маске собаки, - Хокаге бы никогда не пошел на это без веских доказательств. Они есть. Ласточкина нахмурилась. Выбор был между глупостью и ещё большей глупостью. Либо она потребует предъявить ей доказательства прямо здесь и сейчас, зная, что никто этого не сделает; либо – попытаться отбить Сузуму у анбу, и навсегда потерять не только дом, но и детей, ради которых и пустилась во все тяжкие. Сузуму обогнул женщину, выставив вперед руки. Анбу в маске застегнул на его запястьях наручники, подтолкнул в спину к выходу. Только в дверном проёме парень остановился, полуобернувшись к женщине. Голос его был привычно-насмешлив, во взгляде ни намека на беспокойство. - Третий раунд, доно. Играем* *** - Куда его отправили? - Я предупреждал тебя, Микото. Дело вышло из-под контроля и нам пришлось вмешаться. - Хокаге-сама, я требую официального расследования. Уже через четверть часа Александра стояла в кабинете Хокаге. Сарутоби ждал её прихода, подозревал, что именно жена, а не сам глава, придет требовать от него справедливости. К сожалению, справедливость не всегда бывает на стороне тех, кто ее так жаждет. - Только глава клана может запросить официальное расследования. Тут я ничем не могу тебе помочь. Александру просто разрывало от ярости. Такой она не помнила себя очень и очень давно. Ловушка захлопнулась со всех сторон, и давила на ее, давила, давила. Она чувствовала, что задыхается от того, что хочет сделать столько вещей. И не может! - Запрос, значит, - процедила она, смотря на Хокаге в упор. – Будет запрос от главы. А потом… Она хотела сказать, что потом будет ждать официального извинения от деревни, но вовремя сообразила, что за такое ей не просто дадут увидеться с Сузуму. В соседнюю камеру упрячут. И повод найдут быстрее, чем она успеет дойти от резиденции до особняка. - А потом поговорим. *** Она ворвалась в особняк, как буря, как ураган. Пронеслась через все коридоры и смежные комнаты, направляясь в детские. Стрелка часов едва перевалила за семь утра и дети, скорее всего, ещё спали, но Александра отчаянно желала увидеть их. Она боялась. Боялась, что тот, кто устроил пожар, мог сделать это для отвлечения внимания; боялась, что Итачи окажется не настолько умен, как все считают, и сделает какую-нибудь глупость; боялась всего того, что могло бы случиться и не могло. И этот страх, которого Александра прежде не знала, душил её. Но вот, она подошла к двери детской. Остановилась, сжав пальцы в кулак, глубоко вдохнула, чтобы унять внутреннюю дрожь. Тихонько приоткрыла дверь. Итачи сидел на подоконнике, пока Саске избивал ножками одеяло во сне. Она выдохнула. Улыбнулась. Всё хорошо. - Ты чего не спишь, куколка моя? – шепнула она, заглядывая в комнату. Мальчик встрепенулся, как птенец на жердочке, и Сашка вдруг вспомнила о недавнем табу: никаких куколок в этом доме. - Всё кончено? – только и спросил он, мягко спрыгнув с подоконника. Влажные прядки прилипли ко лбу Итачи, щеки налились розовым. Он недавно купался. - Да, Хьюга помогли. Женщина шагнула к мальчику и буквально сгребла его к себе под бок. Склонилась и ласково прижалась губами к влажным волосам на макушке. От Итачи пахло мылом и скрипящей чистотой. - Мам, хватит. Саске разбудишь, - шепнул мальчик и уперся ручками матери в живот, немного посопротивлявшись, сдался, пробубнил насуплено. – А папа? - А папа побежал решать дела. Он у нас занятой воробей, - хмыкнула она беззлобно в ответ, и перед глазами тут же нарисовался образ Фугаку. Злость снова закопошилась в ней, как мерзкие червяки. Сашка сконцентрировалась на том, что важно сейчас – на детях. - Ты хорошо себя вёл? – она улыбнулась, присев перед Итачи на колени. Их глаза оказались на одном уровне, но мальчик избегал взгляда матери. – Итачи? Всё нормально? - Да, - немедля кивнул он и бросил на Сашку взгляд исподлобья. – Саске уснул почти сразу же. Я запер все двери. Никто не приходил. - А ты что делал? – чуть помедлив медленно спросила женщина. – Купался? Итачи застыл, уставившись на мать немигающим взглядом. Сашка обхватила его хрупкие плечики, ласково пригладила их пальцами, успокаивая. - Итачи, зачем ты купался утром? – всё так же ласково спросила она, уже зная ответ. И, зная его, закипала внутри в сто крат сильнее, чем от всего произошедшего ночью. – Итачи? - Я… - Давай. Скажи мне. Я не буду тебя ругать. - Я просто хотел помочь. Сашка поднялась на ноги. Она разрывалась между желанием оттаскать сына за ухо и устроить долгую, нудную лекцию о том, почему нужно слушаться маму. Неуправляемый ребенок! Ей нужно убраться из детской до того, как она скажет или сделает что-то, о чем потом будут жалеть все. Она дрожала от переполняющего её гнева и разочарования. Её сын не гений – он банальный малолетний остолоп! Она покачала головой и вышла из комнаты. Итачи рванул следом. Он схватил её за ткань хаори и потянул на себя. Это повергло Александру в полнейшее недоумение. Мальчик затараторил как в последний раз, в его огромных черных глазах отражалась только Александра. - Я просто хотел, чтобы ты… Я хотел помочь. Я могу стать сильным шиноби, самым сильным шиноби! Я не попаду в неприятности. Я не буду доставлять неприятности. Я буду хорошим, мама. Я… - Ты бросил брата, - напомнила сыну Александра, желая донести простую истину. - И подверг себя опасности. Ты ослушался меня, Итачи. - Папа бы одобрил! – он вскинул подбородок и поджал губы, в глазах мальчика была влага. – Ты сказала, что не будешь ругать. Папа. Папа. Папа. У Фугаку чувство самосохранения отбило еще в подростковом возрасте, и сына тому же учит. Поощряет каждую его выходку. Сашка чувствовала себя загнанной в угол: как ей защищать этих детей, если отец постоянно толкает их на кривую дорожку? - Я не ругаю, - искоса взглянув на младшего сына, холодно произнесла женщина. – Я разочарована. - Ты просто не любишь меня, - сглотнув слезы, выдавил мальчишка свой последний аргумент. И весь напускной гений сошел с него, превращая в самого обыкновенного ребенка. – Ты никого, кроме себя не любишь. «Блять» Итачи скрылся в своей комнате. Ласточкина привалилась спиной к стене и прижала ладони к лицу.