***
— Нет. Это невозможно, и не проси. — Но почему? Если ты имеешь свободный проход в Мьёбокузан, то почему бы не взять меня одним таким ма-аленьким зайцем? — Послушай, во-первых, туда не так-то просто попасть, а во-вторых — нельзя таскать кого ни попадя на священную гору. Ну, а в-третьих, мне-то это зачем? Тонкий аромат сигарет с мятной отдушкой витал в номере отеля, куда Сашка привела Джирайю для определенного разговора. Этот запах просачивался во все, до чего прикасался, и женщина уже подумывала о том, стоит ли ей пытаться отстирать свои вещи или проще будет их просто выкинуть за ненадобностью? Джирайя не выпускал трубки изо рта на протяжении всего разговора, даже когда Сашка озвучила свою просьбу, мужчина лишь безучастно выпустил клубы белого дыма изо рта. Тогда Ласточкина достала из сумки Доконджо Нинден и бросила книгу прямо на ноги Джирайи. — Потому что я верю в то, что там написано, — с чувством сказала она, сложив руки на груди, и немного приврала: — И потому что я хочу помочь своему клану. — Веришь, значит, — Джирайя вмиг переменился в лице, словно постарев на десять лет. — Даже я уже не верю в то, что там написано. К тому же, книжонка отвратительно продалась. А на счет помощи клану, — он весело усмехнулся и подмигнул Александре, — желаю удачи. — Ну охренеть, — сорвалось языка женщины. Она всплеснула руками, шокировано наблюдая за тем, как Джирайя опускает ноги с кровати, поднимается и идёт к двери, однозначно дав понять, что разговор на этом закончен. Ей ничего не оставалось, кроме того, что провожать мощную спину взглядом, не в силах повлиять на решение саннина. Беспомощность, с которой столкнулась Сашка, разбередила в её душе настоящую бурю. — А ну, стоять! — рявкнула она не своим голосом. — Мы ещё не закончили! — Да-да, я тебя услышал. Клан, всё плохо, нужно к жабам… — по мере того, как Джирайя уходил всё дальше к двери, голос его становился всё тише и тише. Он что-то ещё лепетал, пародируя тоненький голосок Микото, а затем громко хлопнул дверью, оставив Сашку беситься в одиночестве. — Аррргхх! Один из основных принципов охоты на зверя — ты должен гнать его до тех пор, пока не убьешь или пока он не изловчится уйти от погони. Александра Ласточкина не любила охоту, конечно, если дело не касалось пропитания и выживания, однако не раз прибегала к её методам в жизни. Она уже расставила капканы и подготовила маршруты по которым будет гнать своего огромного зверя, а площадкой для этой затейливой игры станет весь Сузумебачи. Джирайя зря решил, что, отказав ей однажды, он обезопасил себя навсегда. Сашка не была бы собой, если бы не умела добиваться своего любыми методами и способами. Ей было не лень пройтись по всем баням и развесить на каждой двери по огромному листу с объявлением об извращенце, его имени и подробном описании. Ей было не лень обойти каждый проклятый игорный дом, чтобы, в приятном разговоре с администрацией, невзначай проболтаться о шулере с навыками шиноби, который зарабатывает себе на жизнь тем, что дурит игроков. Она даже навестила пару публичных домов, где устраивала громкие сцены ревности с битьём посуды, угрозами порезать себе вены и нажаловаться «дядюшке дайме» на то, что её любимый муж снова пропадает в объятиях куртизанок. «Ох и ах, — скидывалась она в притворных обмороках, драматично хватаясь за живот. — Надеюсь, он не сожжет ваш домик так же, как и два предыдущих!» Конечно, на всю операцию у Ласточкиной ушло несколько долгих изнурительных дней, но оно того стоило. Однозначно. А, судя по тому, что Джирайя всё равно мелькал то тут, то там, деваться ему некуда. «Задание? — прикидывала Сашка про себя, угощаясь вкуснейшим кремовым десертом и запивая его чаем. — Возможно. Даже, вероятнее всего. Ох, как же сложно будет Джирайе теперь, когда его каждая собака в лицо знает. Бедный Сато но Кьёки…» — Вам понравился десерт, Госпожа? — услужливая девочка официантка, та самая, что подсказала Сашке путь в Амасу, широко улыбнулась и подлила ещё чаю в чашку. — Надеюсь, вы успели насладиться путешествием. Говорят, в Амасе завелся настоящий маньяк, — она понизила голос до взволнованного шепота. — Он пробирается по ночам в бани и ворует использованные полотенца, представляете? А потом он… их… прямо на глазах у купающихся посетительниц! — Ка-а-акой кошмар, — искренне удивилась Сашка, просто поражаясь как быстро история о подглядывающем мужике обросла мерзкими подробностями. — Давай ещё! Колокольчик в кафе весело звенькнул, оповещая о новом посетителе. Официантка встрепенулась, обращая внимание на гостя и тут же охнула, прикрывшись подносом как щитом. Джирайя ввалился в кафе, взмыленный и красный, как рак, который только что сбежал из кастрюли. Видимо, последняя пара дней далась ему особенно тяжело: вид саннина совсем потерял свой прежний пижонский лоск, непослушные вихры, которые раньше просто были в небольшом беспорядке и придавали мужчине особый шарм, теперь топорщились во все стороны жестким ёршиком, под глазами залегли глубокие тени. — Г-госпожа, э-это… — Всё в порядке, прячься, — поиграла бровками Ласточкина. — Спасай своё бельё! Девчонку как языком слизнули. Сашка деловито откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу, она взяла в руки чашечку и блюдце, делая вид, что безмятежно пьёт чай, а не заставляет свой мозг работать на износ, придумывая очередную гадкую, но не слишком опасную шалость. Джирайя обшарил взглядом помещение, а когда их с Ласточкиной взгляды встретились, мужчина чуть ли не подпрыгнул на месте. К столику женщины он подлетел быстрее пули. — Ты! — он выставил вперед указательный палец, словно только что поймал Сашку на криминале. — Т-ты! — Я, — согласилась она и с видом победителя отпила из чашечки. — Я, я. — Т-ты-ы-ы! — он плюхнулся на стул напротив и чуть ли не грудью на него упал, зашипев на Сашку не хуже гадюк Орочимару. — Ты хоть понимаешь, что наделала?! Меня теперь здесь все знают! Все! — Ужас, — покивала Сашка и отставила чай в сторону, после чего облокотилась на стол и подперла щеку кулачком. — Я так тебе сочувствую, Джирайя. Прям, — она макнула указательный палец в сладкий крем и тут же с удовольствием облизнула, — очень. — Женщины, — глухо выдохнул он. — Нет предела вашему коварству. Но теперь, — глаза Джирайи загорелись нездоровым азартом, — я готов тебе помочь! Разумеется, после ответной услуги. Сашка вскинула брови, лицо её будто посветлело, она добродушно улыбнулась и быстро отозвалась. — Нет. — Чего? — Нет. Саннин вмиг растерял всю напускную придурковатость. Он выпрямился на стуле, быстро оглянулся по сторонам, после чего нагнулся над столом, спросив Ласточкину в лоб. — Ты издеваешься надо мной? — Да. Сашка поиграла бровями, любуясь растерянным видом мужчины. Она столько сил потратила ради этого момента и теперь была просто обязана вовсю насладиться результатом своих трудов. К тому же, её маленький внутренний мститель всё ещё размахивал мечом-зубочисткой, вожделея океанов крови и слез. Ну, или чтобы Джирайя ещё немного её поумолял. — Разве мы не поменялись местами? — развела руками Сашка. — Какой резон мне помогать тебе? К тому же, ты не единственный, кто знает путь на Мьёбокузан. Да и человек ты так себе. Так легко бросить девушку в беде, даже не поинтересовавшись, а вдруг от этого зависит моя жизнь? — Ты ведь несерьезно, — протянул Джирайя, пытаясь разглядеть в глазах Сашки намек на веселье. — Послушай, это важно… — Да-да, я тебя услышала, — Сашка поднялась из-за стола, аккуратно положила под блюдце несколько сложенных купюр. — Всё плохо, Коноха, нужно дела делать… Она всё говорила и говорила, в точности повторяя тон и манеру поведения Джирайи в ту роковую для него ночь. Прозвенели колокольчики, мягко закрылась за женщиной дверь. Сашка вышла на улицу и пошла прочь, достаточно медленно, чтобы Джирайя смог нагнать её, но не слишком, чтобы он не решил, что она специально даёт ему фору. Через тринадцать шагов, Сашка ощутила на себе пристальный взгляд, ещё через шесть Джирайя схватил её за локоть. Мужчина схватил Сашку посреди оживленной улицы, но мало кто обратил на это внимание. Лишь пара людей отметили импульсивный жест неодобрительными взглядами, ещё несколько поспешили как можно быстрее уйти, чтобы не стать свидетелями чего-то непристойного. — Подожди, — задушено произнес он, рассерженно уставившись на Сашку. — Я был неправ, что не выслушал тебя. — Сашка вскинула бровь и дернула рукой, пытаясь освободиться. — Да постой же ты! Я был так же неправ, что не отнесся к твоей просьбе с должным вниманием. Обычно я так себя не веду. Правда. Но теперь, из-за твоих действий, мне нужна твоя помощь. — Ладно, — качнула она головой. — Но где гарантии, что, когда я помогу, ты не кинешь меня? — Я даю тебе своё слово. — Воодушевился Джирайя, отпуская руку девушки. — Слово шиноби. — Знаешь, куда можешь себе запихнуть себе это слово? — поморщилась Ласточкина, сложив руки на груди. — Ты пишешь очередную книгу? Гони сюда все черновики. — Чего?! Да они бесценны! — Вот именно! Или ты отдаешь мне черновики или сделки не будет. Саннин колебался. Сашка видела это по мрачной тени, которая упала на его широкое лицо; по тому, как напряглись его плечи и сжалась челюсть. Конечно, она слышала, что творческие люди дорожат плодами своих трудов, но чтобы настолько… Это поразило её, но и поставило перед важным вопросом: Джирайя — шиноби, а не играет ли он с ней? — Договорились, — он протянул ей руку и Ласточкина крепко пожала её. — По рукам.***
В полдень, как и договаривались, Александра пришла в квартирку Джирайи, что была расположена всего в двух кварталах от игорного дома, в котором она встретила мужчину в первый раз. Было ли такое расположение случайным или Джирайя специально выбрал эту квартиру, Александра пока не знала. Но чутье подсказывало ей, что всё-то у этого мужчины не просто так. — Забирай, — с трагизмом примадонны выдохнул Джирайя, передавая в руки Ласточкиной толстую папку с листами, тетрадями и записками, торчащими со всех щелей. — Всё забирай! Но поклянись мне, что не потеряешь ни листочка! — Зависит от того, насколько хорошим мальчиком ты окажешься, — скабрезно оскалилась Ласточкина, когда папка оказалась в её руках. Дразнить Джирайю было даже забавно. Чаще всего он вел себя как большой ребенок и лишь изредка примерял на себя роль ответственного мужчины. Но зато каким он был в эти редкие моменты! Нужно было лишь задеть нужный триггер, чтобы переключить саннина из одного состояния в другое. Как, например, сейчас. — А теперь к делу. Несколько месяцев назад я прибыл сюда, чтобы пресечь деятельность шиноби-отступников, которые сбились в подпольную организацию. Всю их деятельность контролирует Нагиса Якусё, третий советник и поставщик невест ко дворцу дайме Страны Мёда. Джирайя ходил по комнатушке, активно жестикулируя и постоянно оборачиваясь на Сашку, будто рассказывал одну из своих многочисленных историй. И, надо сказать, получалось у него это прекрасно — Сашку затянуло, она не могла оторвать взгляд от мужчины и жадно ловила каждое его хлесткое слово. А может дело было в том, что его короткий ликбез так напоминал ей о временах в армии, когда командир расписывал им детали очередного задания. — Всё осложняется тем, что дайме близок с семьей Нагиса и не поверит в его виновность без веских доказательств. И вот тут ты мне поможешь. Джирайя ударил по ладоням, будто отряхивая их, и посмотрел на Ласточкину. Женщина сидела в кресле, на её лице отражалась активная работа мысли. — А как, прошу прощения, я тебе в этом помогу? И откуда ты знаешь, что именно сутенер дайме — главная заноза в заднице? И самое главное: какой резон Конохе лезть в разборки страны, которая к нам никаким боком не развернулась? Торжественное выражение буквально стекло с лица Джирайи. — У Страны Меда нет своих шиноби, поэтому привлекли нас, — строго сказал он, Сашка кивнула. — Поставщик невест — высокая должность, за которую и убить могут, между прочим. Нагиса получил её только благодаря дружбе с дайме. А как я понял… это очень долгая история, чем, ты думаешь, я занимался здесь всё это время? — Кутежом и развратом? — предположила женщина, Джирайя состроил оскорбленное лицо. Хотя, она же была права. Не полностью, конечно, но в основном… — Мы отвлеклись от темы, — быстро проговорил шиноби. — Я знаю, что сегодня ночью Нагиса получит письмо от своего подручного в организации. И что в эту же ночь он напишет ответ. Мы должны перехватить это письмо и сделать его точную копию. — Копия отправится в организацию, а оригинал — на стол дайме. От такого доказательства он не отвертится, — уловила мысль Сашка. — Гениально! Она хлопнула в ладоши, уже предвкушая детали операции. Ласточкиной хотелось как можно быстрее приступить к выполнению плана. Снова прочувствовать этот сладкий вкус победы, когда ты рапортуешь о захвате цели и ставишь ещё одну галочку в списке своих побед. — Так, а как ты планируешь скопировать текст письма? Невинный вопрос повис в воздухе, где-то за окном прокричала одинокая птица. Джирайя был непоколебим. Джирайя познал все тайны мироздания, он выучил шестерых учеников, а, значит, и с Учихой как-нибудь справится. Мужчина сидел на столе в позе лотоса, покуривая трубку, и внимательнейшим образом наблюдал за попытками Микото активировать шаринган. — Разве ты не делала этого раньше? — призадумавшись, спросил он. Женщина громко фыркнула и отмахнулась от шиноби как злобной кусающей мухи. — Спонтанно. Вообще-то, среди Учиха, шаринган — исключительно мужская примочка. Такой вот половой диморфизм. — Половой… чего? — отнял ото рта трубку Джирайя, с интересом посмотрев на женщину. — Ну, диморфизм, — развела она руками, словно это всё объясняло. — Чем краснее глазки у мальчика, тем больше у него шансов склеить себе девочку. Вот у моего… Сашка оборвала себя на полуслове. Она так заболталась, что чуть не приплела к разговору пасынка. Она столько раз давала себе слово, что не будет вспоминать о детях. И снова его нарушила. Эта привязанность, как паразит, пробралась в её мозг, и точит его изнутри, закопавшись между извилин. Даже когда Сашка не хотела вспоминать о них, появлялась какая-нибудь незначительная деталь, которая враз возвращала женщину к тем дням, когда её окружали эти невыносимые дети. — Вспомнила что-то плохое? — обеспокоенно спросил Джирайя, отложив трубку в сторону. — Я не настаиваю, но, если хочешь, можешь поделиться со мной. Я неплохой слушатель. — Да ерунда. Так, вспомнилось, — она резко обернулась к мужчине, растянув губы в широкой улыбке. Джирайя вздрогнул. — Не знаю, что тебе там вспомнилось, но это сработало, — кивнул он и шустро подсунул Ласточкиной свои черновики к новой книге. — А теперь, тренировка! — Есть. Александра — кремень. Александра приподняла ткань Вселенной и заглянула этой стерве под юбку. Она знает, что больше этому миру нечего ей предложить и нечем удивить. Потому что большей пошлости и разврата, чем в черновиках Джирайи, она не увидит нигде. — Слушай, а такая поза вообще физически возможна? — Ласточкина скривилась, тлеющее пламя шарингана в её глазах погасло. Мужчина хмыкнул и строго ткнул мундштуком в плечо женщины, она шикнула, вновь активируя додзюцу. Они занимались последние пять часов, за которые Сашка поняла принцип работы этой техники и даже научилась сносно её применять. Конечно, ей требовалось больше практики, но тот результат, который она выдавала сейчас, уже казался Сашке невероятным. — Вечереет. Ты уверена, что успеешь? — Джирайя обернулся к окну, мазнул взглядом по розовеющим крышам домов, обласканных лучами закатного солнца. — Уверена. В кого-то же Итачи должен быть таким гениальным, — упрямо выдала она, сгорбившись над кучей бумаги. Александра была так поглощена своим занятием, что совсем забыла, о чем не должна говорить. — У тебя есть сын? Хотя, о чём это я, конечно у тебя должны быть дети, ты же жена главы, — Джирайя стукнул себя по лбу, будто сказал что-то совершенно глупое. — Кстати, получается уже намного лучше. Почти точная копия. Так, сколько ему лет? Сашка замолчала. Её рука зависла в воздухе, над идеально выверенной копией небольшого отрывка из книги Джирайи. Мужчина нахмурился, до него начало смутно доходить, что он затронул тему, о которой не стоило бы говорить. Или стоило, но мягче? В любом случае, всё разрешилось само собой, когда Ласточкина заговорила. — Пять, — коротко выдохнула она. — А младшему почти два. — Ты скучаешь по ним? — Я так злилась на них, когда мы были вместе, а сейчас мне кажется, что я предаю их. Это вообще нормально, так думать? Сашка обернулась к Джирайе, её нижняя губа дрожала, а во взгляде плескалась затаённая горечь. Шиноби не знал, как правильно утешать женщин. Если быть честным, Джирайя вообще мало что знал о женщинах, кроме того, что некоторых из них достаточно легко затащить в постель. Но он попытался, спустился к ней на пол и неуклюже погладил по голове. — Знаешь, до ночи ещё много времени. Может, прервемся ненадолго? Дадим твоим глазам отдохнуть, расскажешь мне про детей? Ласточкина крепко зажмурилась, хлюпнула покрасневшим носом. — Угу…***
У Сашки было всего несколько минут, чтобы проникнуть в покои Нагисы и подделать его письмо, пока Джирайя отвлекает охрану. В теории план был прост как две стертые копейки. А на практике женщине предстояло проникнуть в центральную часть резиденции, каким-то образом не ошибиться с выбором окна и сделать совершенную копию письма, которую сам хозяин не отличит. — Ну? — она подмигнула Джирайе, поправив письменный набор на ремне. — Погнали? — Я постараюсь выиграть тебе как можно больше времени. Он хлопнул Ласточкину по плечу, и они разошлись в противоположные друг другу стороны. Для Сашки эта ситуация была не в новинку: что-что, а проникать на вражескую территорию она умела и даже любила. Это требовало определенной изобретательности, творческого подхода и даже — таланта, если брать совсем уж высокие материи. А теперь у Ласточкиной есть сила шарингана, которая давала ей такой бонус в стелсе, что и представить страшно. И ей не терпелось его испытать. Сначала она проскользнула мимо первого поста охраны, с точностью до секунды определяя, когда те отвернутся или зазеваются, обсуждая последние новости. Дальнейший путь женщины лежал вдоль здания, мимо помещения для слуг и восточные хоромы, как высокопарно называла их старая знать. Она скрывалась в мрачных тенях и чутко прислушивалась к шорохам и тикам, которые доносились из окон поместья. В них ещё горел свет, многие домашние занимались последними приготовлениями ко сну, многочисленные дочери, жены и любовницы обсуждали планы на следующий день и мужчин, которые им приглянулись. Сашка начала напрягаться: время шло, а обещанной поддержки от Джирайи всё не было. Оставаться на земле стало слишком опасно. Она достигла галереи, но здесь было слишком много людей, чтобы оставаться незамеченной. От очередного патруля Сашка спаслась в высоких зарослях цветов, нырнув в переплетение веток и листвы, как зеленую воду. А потом в небе раздался оглушительный хлопок, будто кто-то ударил в гигантские ладони. Сашка прижалась к земле, по привычке накрыв голову руками. Звук повторился, а потом снова и снова. Люди посыпались из поместья, как лемминги во время миграции. Вот оно! Ласточкина подобралась и буквально вылетела из кустов, заставляя тело работать на пределе своих возможностей. Она не думала — просто действовала, отдавшись на милость рефлексам собственного тела. И оно не подвело: сначала Ласточкина взмыла на крышу поместья и ноги сами понесли её к спальному дворцу, а сила шарингана отлично справлялась с оцениванием обстановки вокруг. Твою мать. В своем старом теле она могла убить половину жизни на то, чтобы развить его, отточить навыки до невыразимых пределов, но и тогда бы она уступала тому, что умеет Микото. Жгучее чувство зависти к настоящей Микото прошило Сашку с головы до пят. Ну почему, какой-то деревенской домохозяйке достается всё, а таким как Ласточкина — воинам по натуре — нужно преодолевать столько трудностей, чтобы получать необходимый минимум?! Хлопки стихли. После ритмичных раскатов в небе такая тишь казалась почти оглушающей. Ласточкина содрогнулась, неужели её время кончилось? Но тут, вдалеке, разразились восторженные крики толпы, а в небе Сузумебачи расцвели десятки огненных цветов. Сашка нырнула в разинутую пасть окна спального дворца. Остальное было делом техники. — Твое письмо, — Сашка протянула Джирайе скрученный лист. Мужчина наспех раскрыл его, пробежался взглядом по ровным столбикам послания. С каждым прочитанным словом, лицо шиноби светлело и приобретало выражение полной удовлетворенности. Сашка устало осела на кровать, подобрала ватные ноги. У неё жутко болела голова, это был результат длительного использования шарингана, но об этом она узнала по факту. И пока Джирайя носился с трофеем, Сашка решила воспользоваться минуткой и прикрыла свинцовые веки. Ей снилась рабочая квартирка со всеми её маленькими окнами и узкими коридорами, и сезонным отключением воды. На кухне уже варились пельмени, а солнечный свет заливал стол и стоящую на нем микроволновку. Из единственной жилой комнаты голосом Соловьева верещал телевизор, играя на стремительно падающем патриотизме гражданских. На плите грелось ведро с водой. А потом в её сне раздались громкие всхлипы. Они нарастали, звуча всё громче и громче, отдаваясь от стен коридора и возвращаясь к Александре, усиленные втрое. Женщина двинулась на этот плач, через коридор в жилую комнату. Маленький мальчик с глазами чернее ночи, которого бы она узнала из тысячи других детей, бросился к ней, с нечеловеческой силой сжав в своих объятиях. — Мама, Саске постоянно плачет. Мам, пожалуйста, не бросай нас. Мама… Мама… Сашка распахнула глаза и села на кровати. Воспоминания о сне возвращался к ней медленно, первыми подоспели горечь и невыносимая тоска. Она сжала лицо в ладонях, смахнула с ресниц остатки дремоты. Джирайя носился по номеру, собирая свои немногочисленные пожитки. Видимо, она спала намного дольше, чем думала. По крайней мере, он точно уладил дела с группировкой в Сузумебачи. — Я выполнила свою часть уговора. А теперь, отведи меня в Мьёбокузан.