маленький мальчик

Все считали Алису сукой и то и дело боялись поймать взгляд, полный злости, а Юля ловила разве что взгляды, полные сочувствия и понимания – и злилась в ответ, хотя не должна была, вроде бы. Весь вид Алисы как бы говорил «я все знаю». Причем, во всех смыслах – знает, что Юля, кажется, по уши влюбляется в этого мальчика – действительно мальчика, он, кажется, вообще не растет, только это не Питер Пэн, это по-другому, – с чертовой короной на голове. И знает, чем это может закончиться – на своем горьком опыте. Хотя и Юля неглупая – понимает. Поэтому бесится, когда в очередной раз об этом хоть как-то заговаривают – чем меньше разговоров, тем проще будет потом если что все пережить. И тем больше возможности самой сделать какой-то шаг или убежать от этого. Алиса пусть и все еще зла – но она не чувствует к Антону уже ничего, кроме этой злости, которая перемешана с бессилием. И поэтому на Юлю она не злится – лишь сочувствует и очень хочет шепнуть на ухо хоть какой-то совет, чтоб не оказалось еще одной отчаявшейся девочкой больше. Юля боится этих сочувственных взглядов Алисы, потому что понимает – скорее всего, та права. Но Юля не хочет об этом думать и не хочет верить – она хочет убежать, как Венди с Питером в Нетландию от взросления, только – напоминает себе Юля, – Антон не Питер Пэн, далеко не он, а в лучшем случае маленький капризный принц, принц кошек, который умеет завораживать, который неглуп, который любит играть – и чертовски не любит, когда ему что-то не удается. Юля боится этих взглядов Алисы и бегает от них – и поэтому все думают, что Алиса сука и ревнует, потому что все еще не смогла отпустить, а Юля бегает от этой ревности, потому что боится получить ненароком. Юля прячется ночами в объятиях Антона, у которого в очередной раз так удачно (куда-то) слинял сосед – на этом шоу вообще все как-то удивительно часто исчезают ночами из своих номеров, страна чудес прямо, двери в другие миры видимо открываются и положение дел – и тел – в номерах кардинально меняется. Антон целует, целует – и у Юли болят губы, а еще в горле все равно стоит ком, и сердце сжимается от страха и осознания того, что Алиса наверняка права – даже сейчас это мешает, засев в голове. Юля резко разворачивается спиной к Антону и обхватывает руками колени – они острые и на них красуются синяки, танцоры всегда в синяках, дело жизни обязывает. Антон целует ее в шею и шепчет что-то про номинацию, потому что не понимает истинную причину такой перемены – да и с чего бы ему понять, он же даже не задумывается. Маленькие дети не могут анализировать свои поступки. Юля выворачивается из рук Антона и идет в душ, старательно пропуская мимо ушей все недовольные и удивленные вздохи и стоны – и следующие за ними вопросы. Она запирает дверь душа и, скидывая с себя футболку и белье, включает горячую-горячую воду – и шипит, обжигаясь, но холоднее все равно не делает. Она надеется, что тепло и пар хоть немного затуманят рассудок и заставят выкинуть из головы все мысли – которых непозволительно много, которых должно быть раза в два меньше, чтоб не сойти с ума на этом проекте. Юля слышит, как ручка поворачивается, и кто-то пытается открыть дверь, но лишь безрезультатно толкает ее. И после – стучит, стучит, но в ответ никакой реакции. Не сейчас, ей нужно время. Она бежит и прячется – постоянно, она не хочет ничему противостоять, потому что за этот проект ей хватит противостояния еще на год вперед, достаточно, спасибо, больше не хочется. Она бежит, потому что другого способа справиться с самой собой еще не придумала – что уж говорить о способах справиться с другими и с собой по отношению к другим. Юля слышит, как хлопает дверь, и издевательски улыбается самой себе в зеркале – ну что, ты права, совсем маленький мальчик, что теперь будешь делать? Она накидывает назад на себя всю одежду – которой, впрочем, не так много – и футболка липнет к мокрому телу, а Юля прямо так и выходит в коридор, босиком. На цыпочках пробегает до лестницы, по ней – вниз, и направо по коридору, закусывая предательски дрожащую – и все еще болящую – губу и старательно пытаясь игнорировать взгляд сидящей в холле Алисы, перед которой стоит Пануфник и что-то громко и очень эмоционально ей говорит – но она провожает взглядом бесшумно пробегающую сзади Юлю и даже не ухмыляется. Лишь сочувственно улыбается, теребя руками край своей рубашки и (тоже) закусив губу.