Боевой отряд

      Казалось бы, каждый проходил свои испытания, следуя заданиям, которые получал. Так уже было три раза – ровно половина. Но почему это должно быть покрыто тайной и зачем всем нанесли метки молчания? Если бы Драко знал заранее систему академии, то лично для него бы ничего не поменялось. И Драко бы не задумался над этим вопросом, питай он к себе на данный момент меньше ненависти. Почему он себя так сильно ненавидит, возникнет вопрос? Да всё по той же причине: что опять спутался с золотой троицей.       Его версия на суде была безупречна, но к истине стояла спиной. В преступлении Драко и не подозревал молодого человека Фелисити, так как посчитал, что его участие было бы слишком явным. Камень бенитоит передаёт жизненную силу от одного живого существа к другому, а Дуглас приобрёл с недавних пор новый статус: вампир. Точнее не Дуглас, а Ранделл, который силой внушения изменил воспоминания девушки. Вампиры никогда не были вхожи в дома волшебников, а древнее придание с бенитоитом, возвращающим вампира к человеческому облику, наконец приманило одного из них.       Редкий случай, не каждый вампир захочет расставаться со своей силой и бессмертием. Многие волшебники о такой метаморфозе даже и не подозревали. Может быть, узнай Драко, как всё было на самом деле, тоже посчитал бы испытание чересчур сложным. Хотя если разобраться, то факты прозрачны. Тот же бенитоит: в любой литературе по каменологии будет указана его связь с вампирами. И даже в истории, стоит только копнуть, приводится, как вампиры фанатично уничтожали эти камни, словно пламя, пожирающее бумагу. Они оставляли только каменную крошку, которая следовала за ветром.       Принцип действия бенитоита заключался в том, что, вобрав в себя жизненную энергию и могущество волшебника, он передаёт это вампиру, а вампир передаёт все накопленные в себе силы камню, независимо оттого, хочет он этого или нет. Эдакое принудительное лечение в больнице строгого режима. И после того как всё до единой капли будет высосано из его организма, камень обратит в вампира волшебника. В итоге перед нами предстанут маг и вампир в новых обличиях.       Такой способ обмена идеален для мага, который решил навсегда покинуть свет и отдаться во владение ночи. Выбрав нужного вампира, мага не будет мучить постоянная и неконтролируемая жажда, потому что вампир уже пережил это. Волшебник станет силён так же, как был силён его избранник.

***

      Возвращаясь к Визенгамоту, можно с уверенностью сказать, что процесс суда по делу Фелисити Бэтчел был не единственным ярким событием того дня. Произошло кое-что ещё, как раз то, из-за чего Драко и ненавидит себя сейчас. После того как был вынесен обвинительный приговор в отношении Фелисити, все начали покидать зал суда, как вдруг в коридоре появился Люциус Малфой в сопровождении мракоборца.       — Отец? — увидев его спину, позвал Драко. Он сразу ощутил на себе чужие взгляды, которые приковались к разыгравшемуся бесплатному цирку. Драко хотелось, чтобы отец не обернулся, и тогда представление посчитается оконченным, но он обернулся.       — Драко? — Удивлённый встречей с сыном не меньше, Люциус, однако, растерянным не выглядел. Его внешний вид, как отметил Драко, стал с их последней встречи немного лучше, но скорее всего это просто игра на публику. — А что ты здесь делаешь?       — Прохожу испытание от академии, — не задумываясь, ответил Драко. Собираясь спросить у отца что-то ещё, он вдруг осёкся и обхватил рукой правое предплечье, начиная его тереть и чесать. Резкая непонятная боль вспыхнула чуть выше запястья и молниеносно охватила всю его руку. Драко мешкался между желанием узнать, почему и куда мракоборец начинает подталкивать отца идти дальше, и другим желанием, более инстинктивным – желанием унять боль. Взгляды за спиной становились всё пристальнее, а уши, как радары, улавливали их разговор из любой точки коридора. Понимая, что у отца не всё под контролем, Драко не смог придумать другого вопроса: — У тебя всё под контролем?       — Надеюсь, что да.       Было слишком много лишних лишних ушей, и ни Драко, ни Люциус не могли позволить себе показать, будто в их семье идёт что-то не так, потому разговор и получился таким коротким и односложным. Но даже в этих нескольких фразах Драко уловил всю неопределённость и шаткость положения отца, который раньше был уверен всегда и во всём.       — Хоть бы его посадили, — сказал Рон, который стоял недалеко от них и всё прекрасно слышал.       Он ненавидел семью Малфоев после победы, наверное, ненавидел даже сильнее Волдеморта. Поблажки, испытательные сроки, возможность исправиться – Малфоям место в Азкабане, вот что на это скажет Рон. Предатели, змеи, всю войну они не были ни на чьей-то стороне, они были всегда только на своей малфоевской стороне, которая прибивалась к тем, за кем стояла сила.       Теперь Драко отчётливо помнил этот день. Хоть и минуло всего несколько часов, он до этого момента не мог сообразить как же получилось так, что очередная перебранка с Роном закончилась в очередной раз дракой, да ещё и в Визенгамоте. Вообще, стычки с кем-то из них троих редко оборачивались для Драко победой, поэтому он с недавних пор и зарубил себе свести общение с ними к минимуму.       Когда Рон изъявил о своём пожелании, первые секунды Драко хотел промолчать и сделать вид, что не услышал. В конце концов многие желают переселить его семью в Азкабан (просто говорят не все вслух). Так ещё прибавилась эта боль руке… Откуда она взялась? Драко должен был срочно уединиться и наконец разобраться в её причине.       Раз, два, три…       Но вот первые секунды прошли, и выключатель в голове Драко щёлкнул, расчистив дорогу от преграждающих конфликт мыслей. Слово за слово, вскоре в руке Драко уже сжимал палочку. Рон тогда сказал:       — В этот раз раз на палочках? Рисковать не будешь?       — Да тебе повезло, я тогда был не в форме, — и всё в этом духе отвечал Драко. В итоге палочку он убрал практически сразу, уяснив, что сейчас на глазах у всех случится их бой-реванш.       Первая фотография: кулак Драко врезается в лицо Рона. Получается красивый удар в челюсть правой больной рукой.       Вторая фотография: кулак Рона врезается в лицо Драко. Слышится еле уловимый хруст.       Третья фотография: Гарри и Блейз разнимают их, призывая к здравому смыслу.       — Ты слышал, что он сказал? — оправдывал себя Драко, делая вид, будто это всё походит на смешную шутку.       — Не я полез драться, — сказал Гермионе и Гарри в своё оправдание Рон. В уголках его губ запеклась кровь, но взгляд то и делал метался между друзьями, наблюдая за их реакцией.       — Не надо вообще с ним связываться, Рон, — резко осекла его Гермиона. Она видела всю картину, и, когда оба начали распускать руки, хотела отвернуться. Ей уже надоели эти драки, постоянные выяснения отношений, страх перед секретом между ней и Драко. — Думаешь, тебе сойдёт с рук драка в суде? Да ты с Малфоем только проблем себе наживёшь.       Говоря это, она мельком посмотрела на выход, до куда уже почти добрались Блейз и Драко. Буквально на секунду она почему-то захотела пойти за ними, но потом вздохнула и указала Рону на кровь в уголках губ.

***

      — Неужели сам не видишь, как это смотрится со стороны? — первые слова Блейза на улице. До выхода они шли молча, но его распирало от желания высказать Малфою всё, что он на этот счёт думает.       Правда, отвечать Драко пока и не думал, будто это он имеет право обижаться на Блейза. Со свойственным ему серьёзным видом, он снял пиджак. Молча. Ситуация могла вызвать смех, не будь в ней так много молчания.       — Я не пойму, кто из нас виноват? Ты чего молчишь?       Блейз толкнул его в плечо, но Драко даже не глянул в его сторону. И после того как Драко расправился с запонкой и задрал правый рукав, Блейз унял очередь своих вопросов. Метка молчания, обычно белая, сейчас была багровой, словно не метка это вовсе, а глубокий порез.       — Что с ней? Давно она так покраснела? — глядя как завороженный на его руку, спросил Блейз. — Ты кому-то рассказал об академии?       Завороженный ещё больше, Драко долго не мог отвести взгляд от метки. В какой-то момент к горлу подступила тошнота, тут он и понял, что пора отвлечься.       — Да кому я мог рассказать? Она заболела, когда я сказал отцу, что прохожу испытание от академии, но разве это считается?       — Значит, считается.       Этим же вечером Драко узнал, что отца приговорили к пяти годам заключения в тюрьме Азкабан в связи со всплывшими новыми обстоятельствами. Семья Малфоев в один момент оказалась в нищете, и штраф за разглашение тайны академии стал для неё неподъёмным. Драко понял это, и ничего никому не сказал. В итоге, на четвёртое задание он отправился с багровой меткой и болью, что день ото дня становилась лишь сильнее.