Помни обо мне

— Мне очень жаль, будьте сильными, — тихо сказала врач родственникам больного, который скончался пару минут назад. Женщина лет пятидесяти в немом шоке опустилась на стул. Она не стала кричать, биться в истерике, но в ее глазах было столько боли, что, стоя в пяти метрах от нее, я почувствовал ее на себе. Девушка лет двадцати, скорей всего ее дочь, сжала руку женщины и пыталась сдержать поток слез. Эта сцена была для меня слишком мучительной, я не мог смотреть на бедных женщин, которые потеряли любимого человека, и я просто отошел. Время шло, от ожидания чего-то плохого в груди начало болеть. Прошло уже пять часов с момента аварии, и два часа как я привез ее в больницу. Я ходил взад и вперед, пытаясь унять дрожь в теле, но все было тщетно. Руки вспотели от перенапряжения, а голова раскалывалась на части. Ожидание — ужасная штука. Я убеждаюсь в этом раз за разом. Поняв, что стоит успокоиться, я сел на стул и уставился на свои ботинки. Прошло уже больше получаса с того момента, как в палату зашел врач, а оттуда не было слышно ни звука. Это какая-то пытка, так тяжело ожидать чего-то. Самое страшное то, что ты не знаешь, чего ждешь. Голубые незабудки, которые я купил в холле больницы, начали увядать. Неудивительно, ведь я уже тут несколько часов, жду. Женщина с дочерью уже ушли, коридоры больницы опустели, медсестры закончили дневной обход, а я все еще сижу на этом стуле. Самое страшное в этом то, что очень важный для меня человек находится сейчас между жизнью и смертью, а я ничего не могу сделать, не могу помочь, и все, что мне остается делать — это ждать. — Моя милая Лили, я не могу тебя потерять, я слишком привязался к тебе, полюбил, — прошептал я, обхватив голову руками. В кармане пискнул телефон, и я вздрогнул от неожиданности. На дисплее высветилось уведомление о том, что мне пришло новое сообщение. Разблокировав, я вздохнул и нервно потер лоб. Милый, ты где? Тебя уже несколько дней нет дома, я волнуюсь. Ответь мне. Не волнуйся, я у Джареда, мы репетируем. Слишком много работы, прости, но я останусь у брата. Ложись без меня, люблю тебя. Дописав, я выключил звук на телефоне и убрал его в карман толстовки. Я чувствовал себя ужасно. Моя жена не заслуживает всего того, что я делаю по отношению к ней. Я постоянно вру, особенно последние месяцы, но для нее это даже лучше, не стоит ей знать правды. Это ее убьет. Мои мысли заглушали все звуки вокруг, и я чуть не пропустил тот момент, когда врач вышел из палаты Лили. Я вскочил со стула и в одно мгновение очутился рядом с ним. Молодой мужчина что-то записывал в папку с бумагами, попутно бубня себе под нос названия медицинских препаратов. Он будто не замечал меня, и от этого я с каждой секундой становился злее. Наконец, он перевел свой взгляд от папки на меня. — Извините, как себя чувствует Лили Мартин? — собравшись с мыслями, я выговорил то, что хотел спросить. — Вы мистер Лето? — врач посмотрел в папку с бумагами и, прочтя графу „Человек, который привез пострадавшего“, с любопытством взглянул на меня. — Да, это я. — Состояние мисс Мартин крайне тяжелое, мы сделаем все возможное, — врач понизил голос и посмотрел на дверь палаты, —, но будьте готовы ко всему. — Я могу увидеть ее? — не обращая внимания на эти слова, я с надеждой посмотрел на врача, который добродушно кивнул. — Да, но она без сознания. Пожалуйста, если она очнется, позовите меня. — Хорошо, — я кивнул врачу, медленно открыл дверь и шагнул в палату. В палате был полумрак, шторы были задернуты, и я буквально не видел своих ног. Первым делом я открыл шторы и повернулся лицом к постели Лили. От картины, которая предстала моему взору, стало больно в груди. Лили лежала в кровати, она не могла самостоятельно дышать, поэтому на ее лице была кислородная маска. Голубые глаза были закрыты, и только лишь веки, которые немного подрагивали, заставляли меня верить в то, что она жива. Каштановые волосы, которые я считал самыми красивыми на свете, сейчас потускнели. Она была жутко бледная, как белый лист бумаги, будто из нее уходила жизнь. На лице, на руках были ссадины и глубокие порезы. Я почувствовал, как мои глаза стали влажными, и я боролся со слезами, которые так и хотели вырваться наружу. Я сел на пол рядом с ее постелью, взял за руку и поднес к своим губам. — Прости меня, это я виноват в том, что с тобой произошло, — шептал я, целуя ее руку, — я не должен был отпускать тебя в таком состоянии. Так странно не слышать ее голоса, не чувствовать ее прикосновений. Так тяжело видеть ее в таком состоянии. — Я принес тебе твои любимые незабудки, правда они немного завяли, но я уверен, когда ты проснешься, ты будешь рада увидеть их, — говорил я сам с собой, наливая воду в маленькую вазу и ставя голубые цветы на тумбочку рядом с кроватью Лили. Я очень удивился, когда узнал месяц назад, что этой милой девушке нравятся незабудки. Эти крохотные цветочки приносили ей столько счастья и радости… Я любил наблюдать за тем, как она рассматривает и вдыхает их аромат полной грудью. При первой встрече я спросил ее, почему из всех цветов мира она выбрала именно незабудки, на что она ответила: «Моя мама любила эти цветы, она говорила, что их цвет похож на цвет бесконечного небесного свода. Когда она лежала в больнице, я постоянно приносила ей их. В день, когда ее не стало, я обнаружила в цветах записку, в которой были написаны слова: „Помни обо мне“. Когда я вдыхаю запах незабудок, смотрю на них, я вспоминаю мою маму». Этот рассказ тронул меня до глубины сердца, и тогда я понял, что в ее сердце нет зла. Она как солнышко, которое всегда будет согревать меня своим теплом. — Только не покидай меня, прошу, я не вынесу этого. Мы знакомы всего лишь месяц, но я всем сердцем полюбил тебя, мой ангел, — я провел рукой по ее щеке и остановился в том месте, где все еще кровоточила ссадина, — ради тебя я обманываю всех своих близких. Джаред, мама, Мэдлин, моя жена, все они думают, что я опять начал принимать наркотики, поэтому вечно пропадаю, но они не знают о тебе, не знают, что я действительно счастлив. Знаешь, так странно, всего месяц прошел с нашего знакомства, а ты стала мне дороже жизни. Я очень сильно люблю тебя, моя радость, — я сжал сильнее ее руку и прикоснулся к ней губами. Я не мог выносить эту тишину. Я практически каждый день проводил с ней, и не слышать ее голос, смех было странно и непривычно. Иногда, когда мы разговаривали и я, заслушавшись, замолкал, Лили продолжала болтать, не замечая того, что я пристально наблюдаю за ней. А когда все же замечала это, быстро замолкала и ее щеки покрывались румянцем. Она такая милая, не такая, как все. Не выпуская ее руки из своей, я положил голову на кровать и закрыл глаза. Я буду здесь ночевать, жить, но я дождусь того момента, когда она откроет глаза, посмотрит на меня и скажет, как сильно любит меня. Мне плевать на остальных, я не могу представить себе то, что Лили откроет глаза и не увидит меня. Я не спал целые сутки, веки будто налились свинцом и я чувствовал, что проваливаюсь в глубокий сон. Я пытался не уснуть, но мой организм решил все за меня, и я окунулся в прекрасный мир снов.

***

„Быстрее, несите дефибриллятор, у нее остановилось сердце!“ — слышу я, но не понимаю, где. Звук глухой, как будто я под водой, но через секунду я просыпаюсь и вижу врача, который светит фонариком в глаза моей Лили. Две медсестры вкатывают аппарат, похожий на два утюжка, который я постоянно видел в фильмах. Третья медсестра берет меня за руку и помогает подняться. Я не могу оторвать взгляда от Лили. От удара током в грудь ее тело поднялось вверх. Врач кричал медсестрам названия лекарств и, встретившись со мной взглядом, будто сказал: „Готовься“. — Вы в порядке? — медсестра вывела меня в коридор и посадила на стул. — Я… нет, — когда я вспомнил то, что я видел минуту назад, тело начинало трясти. — Я принесу вам воды, — с этими словами она отошла. Я обхватил руками голову и взвыл. Из палаты слышались крики и шум этого прибора. В мыслях было только одно: она не должна умереть. Карман мой вибрировал, я старался не обращать внимания на это, но сообщения приходили каждую секунду. Я вытащил его, и на дисплее высветились номера Джареда и Мэдлин. — Только сейчас вас мне не хватало, — прошептал я и разблокировал телефон. Шеннон, прошу тебя, скажи где ты. У Джареда тебя нет, я звонила ему, он сказал, что не видел тебя уже три недели. Что происходит? Брат, какого черта? Где ты? Мэдлин в истерике. Зачем ты врал ей о том, что ты у меня? Где тебя, черт возьми, носит? Я в порядке, пока не могу приехать домой. Не могу сказать, где я, прости меня за все. — с трудом напечатал я и отправил своей жене и брату. Через минуту посыпались новые сообщения. Я не мог больше слушать звук уведомлений и хотел уже выключить телефон, но, когда на дисплее высветилось новое сообщение от Мэдлин, в котором она угрожала мне разводом, если я ей не перезвоню, я не смог больше сдерживать себя. Я со всей силы кинул телефон в стену, сопровождая громким рыком. Похоже, я потратил много усилий на это и мой организм, который я за последние сутки совсем не жалел, решил отплатить мне. В ушах зазвенело, а в глазах появились темные пятна. Я аккуратно опустился на стул и обхватил голову руками, надеясь на то, что это поможет заглушить боль в голове. Но это не помогло. Звон в ушах не стихал, а наоборот разрастался с каждой секундой. Последним, что я слышал, был тревожный голос медсестры, которая трясла меня за плечи и старалась привести меня в чувство.