***
На севере Скайрима разыгралась метель. Крестьяне кутались в свои скудные одежды и прятали детей по домам, в то время как два путника были вынуждены пробираться сквозь суровый ветер и толщи сугробов. Бриньольф не уставал довольно крепко выражаться в адрес своей спутницы, которая его уговорила на это малоприятное предприятие. — Когда найдём твои сокровища, ты обязана будешь вызвать какого-нибудь своего дракона, чтобы он доставил меня прямо в Рифтен, детка! Ты меня слышишь? — Слышу, слышу, — проворчала себе под нос нордка, пряча лицо в ладони и иногда потирая заледеневшие руки. Даже природное сопротивление холоду сейчас казалось насмешкой. Эйдис хотела прямо сейчас душу Дагону отдать, лишь бы оказаться в жарком местечке, подальше от этих гор, снега и леденящего душу ветра. Поэтому, когда глаза её наткнулись через пелену снежных хлопьев на какую-то пещеру, Довакин сразу же потянула туда рыжего вора. — Я тебе это ещё припомню, детка, — проворчал Бриньольф, кутаясь в плащ. Попытавшись более-менее удобно пристроиться на холодных камнях, девушка стала растирать руки, иногда прикладывая их к шее. Это вам не по Глотке Мира босой ходить неделю, тут неплохая метель да ещё этот норд под боком. Да, он оказался прав, когда подначивал её раскошелиться на меховую броню, чтобы подготовиться к непогоде, но Эйдис Сумеречная была бы сама не своя, если бы послушала его! В глазах этого сурового норда она по-прежнему выглядела неопытной девицей, не способной отличить отмычку от зубочистки. То интимное «детка» воспринималось им как насмешка, поучение, в то время как она видела в этом что-то такое, от чего душа переворачивалась и сердце стучало быстрее. Он всегда опекал её, как родной отец, в то время как она исходилась в приступе гнева после каждого «поучительного урока отца дочери». — Чтобы я ещё хоть раз купился на твои большие глазки и увещевания о сокровищах, детка, — фыркнул рыжий норд, ощущая спиной её дрожащий стан. — Признайся, что мы заблудились и ты замерзла, и иди сюда. — Н-нет, я не з-замерз-зла, — упрямилась Эйдис, стуча зубами. — И м-мы не з-заблуд-дились… Бриньольф усмехнулся. — Детка, если то, что я сказал, ложь, то ты моя дочь! Эйдис насупила брови и обернулась к слишком счастливому рыжему вору. — В принципе, это правда. Ты же считаешь меня своей «воровской дочкой» и всё такое. — Детка, ты рехнулась? Девушка закатила глаза и отвернулась, укутавшись в плащ. Ещё больше насупившись, она неловким полушепотом пробубнила: — О, нет, я вполне серьёзно, ведь ты у нас такой крутой папаша… Не успела она опомниться, как мужчина круто развернул её к себе и припал к нетронутым замёрзшим устам в горячем поцелуе. Его руки держали её слишком крепко, Эйдис думала, что сейчас задохнётся, но это не помешало ей неловко ответить на поцелуй рыжего вора и обнять его за шею дрожащими холодными руками. — И это ты называешь «папаша», детка? — усмехнулся после Бриньольф, заглядывая в затуманенные глаза Драконорождённой. Мысли девушки проносились перед её глазами, на лице мелькали различные чувства. Она не могла понять и это непонимание ухало в висках разгорячённой кровью на фоне замёрзшего тела. Язык начал заплетаться, когда Эйдис всё же начала говорить: — Я… я не понимаю. У тебя ведь всегда дела, ты меня в упор не замечаешь в Цистерне и «Фляге»… — Тс-с-с, детка, помолчи, — снова дерзко усмехнулся вор, — иначе я не удержусь и снова тебя поцелую. Что он и сделал, когда Эйдис снова попыталась доказать скорее себе, чем ему, что она для рыжего вора только «воровское дитя».***
— Не считаешь, что пожалела, Глава? — усмехнулся Тринн, присаживаясь на стул рядом с Эйдис. — Всё же, я тоже довольно неплох… Девушка засмеялась, заметив изогнувшего в сардонической усмешке губы Бриньольфа. Опять он подслушивал, как маленький любопытный ребёнок. Она спешно перевела взгляд карих глаз на друга вора, чтобы не выдать присутствие своего рыжеволосого заместителя. Тринн всё разглядывал её лицо и как-то дерзко улыбался. «Но его улыбка никогда не достигнет высот Бриньольфа», — улыбнулась сама себе брюнетка, а её щёки покрылись румянцем. — О, я в тебе не сомневаюсь, дружище, — она снова засмеялась, когда он скорчил кислую гримасу. — Но я уже выбрала своего вора, который мастерски украл моё сердце, а так как я девушка, воспитанная в строгости, то не способна любить больше одного вора за жизнь. Тринн захохотал вместе с подругой и придвинул к ней бутылку эля. — Держи, Глава, ты победила!