Повесть о том, как граф Дракула познаёт загадочную русскую душу

С момента посещения Дракулой «Лукоморья» прошло приличное количество времени. На смену зиме пришла весна, а на смену ей, что логично, пришло лето. Природу совершенно не волновало, что там творится у обитателей Земли, ей было всё равно на их страдания и выяснения отношений, поэтому она, словно назло всем угрюмым и несчастным людям, устроила самое пёстрое и жаркое лето, которое вдохновляло поэтов своими закатами и воодушевляло влюблённых своими душными звёздными ночами. Да, если говорить в общем, то ничего не изменилось, отель «Трансильвания» вновь завоевал первенство после нескольких скандальных статей в газетах, касающихся «Лукоморья» и совершенного отсутствия там охранной системы. Что касается семьи графа, тут всё было намного сложнее. Мэйвис, которая всё же выпытала у своего отца всю историю, которая произошла с ним в России, сначала неделю вообще с ним не разговаривала, но потом всё же сдалась, потому что вампир выглядел таким несчастным и растерянным, что тиранить его таким образом оказалось просто невозможным. Бывало, когда она оставалась с Джонни наедине, то снова и снова поднимала на обсуждение волновавший её вопрос: разве возможно услышать дзынь ещё раз? Конечно, разум сразу же с готовностью отвечал, что нет. Но почему тогда её отец ходит как в воду опущенный уже который месяц? Что же касается самого Дракулы, то выглядел он, прямо скажем, ужасно. Он побледнел больше обычного, как-то сгорбился и вообще словно постарел лет на двести, так что его можно было принять за младшего брата своего отца. Зато дела в отеле существенно пошли в гору (хотя, казалось бы, куда ещё выше), ведь лучший способ отвлечься от грустных мыслей — заняться чем-то, что не оставляет времени даже на малейшее самокопание. Обсидиановая брошь теперь была постоянным украшением его наряда. Но каждый раз, готовясь ко сну, Дракула тоскливо глядел на портрет своей покойной жены и всё думал, думал, думал. И автор мог бы на этом завершить свою повесть, сказать, что больше они с Варей никогда не увиделись, что со временем граф смирился и зажил как прежде, но автор очень чувствительная натура и не желает папе Мэйвис такой судьбы. Поэтому одной летней ночью немного восстановленное спокойствие хозяина отеля, который вышел на балкон своей комнаты, чтобы полюбоваться звёздным небом, было нагло прервано невыносимо мерзким мяуканьем где-то у подножия замка. Сначала Дракула даже не понял, что это мяуканье, коты обходили места скопления монстров с тем же рвением, что и большинство людей. Но потом его внезапно пронзила шокирующая догадка. В один миг он превратился в летучую мышь и полетел на звук. Он нашёл Бегемота в кустах. — Наконец-то! — выдохнул кот, — А то я уже боялся, что все связки себе посажу. — Привет, — немного разочарованно ответил Дракула, он-то в тайне надеялся, что Варвара Николавна была где-то здесь. — Какими судьбами? — Так, рассказываю в двух словах, ибо времени нет, потому что Варька… — Что с ней? — сердце тревожно бухнуло, в горле откуда-то появился сухой ком. — Она тут, рядом, но сначала выслушай меня! — прикрикнул на вампира Бегемот, потому что понял, что тот готов прочёсывать лес вдоль и поперёк.- Она без сознания. — И ты хочешь, чтобы я тебя слушал?! — возопил Дракула, — Говори, где она, комок шерсти! — Вы стоите друг друга, она такая же истеричка, — хладнокровно заметил кот. — А за комок шерсти ответишь, я тебе всю обувь испорчу, кровосос окаянный. Граф несколько раз глубоко вздохнул, возвращая себе остатки спокойствия, и процедил сквозь клыки: — Хорошо, рассказывай. — Дело было так, — начал Бегемот, ни с того ни с сего почему-то начиная ходить кругами вокруг ближайшего дерева. Видимо, давняя привычка, оставшаяся ещё со времён его предыдущей работы. — Первое время она хотела тебя расчленить, потом задушить, а потом начинала рыдать всякий раз, как что-нибудь в отеле напоминало ей о тебе. Я за эти месяцы услышал столько фраз типа «ой, а вот тут он на меня посмотрел» или «а вот здесь, Бегемошенька, он мне улыбнулся», и всё это со слезами. Но потом она вдруг сказала, что должна тебя увидеть. Так что мы пустились с ней в путь. Когда очутились в городке, который тут неподалёку расположился, ей уж так не терпелось, что она слишком рано из нашего укрытия вышла, ещё солнце до конца не село, а ты ж сам знаешь, что тогда будет. Думала, что вечернее солнце не так сильно обжигает. Уж я пытался её остановить, чтобы она подождала чуток, да где уж там, Варька ж упрямая. Ну, короче, обожглась она вся, как добралась до леса, так и свалилась там с обмороком, так что давай, герой, выручай свою царевну. Дважды повторять не пришлось. Дракула вновь обратился в летучую мышь и бросился на поиски Вари. Нашёл он её довольно быстро, потому что в лесу до границы с городом вела только одна дорога. Она, как и говорил Бегемот, была без сознания и представляла собой зрелище грустное. Кожа вампиров к солнцу очень чувствительна, поэтому девушка сейчас была краснее спелого томата. Граф сначала некоторое время просто постоял около неё, пытаясь сообразить, что же такое он сейчас чувствует. Но сердце ответило за него. Радостно зазвенев, оно словно бы встречало недостающую частичку себя, которой ему долгое время не хватало. Дракула улыбнулся: с каким бы намерением она сюда не явилась, но проделать такой путь ради него, выбрав в компаньоны самого несносного кота на свете… Пожалуй, этот поступок говорил сам за себя. Вампир осторожно взял Варю на руки и медленно, чтобы никаким лишним движением случайно не причинить боль её и без того травмированной коже, побрёл в замок. Один раз девушка даже пришла в себя, но успела пробормотать только «ну-ка поставь меня на пол, я тебе что, Белла Свон, что ли», но потом она снова отключилась. ***

Rufus Wainright — Halleluyah

(От лица Вари) Первое, что я почувствовала, это ощущение приятного холодка на теле, сквозь который огненным зудом пыталась проникнуть боль, но ничего у неё не получалось. Может, меня замуровали в огромный кусок льда? Но потом я ладонями нащупала под собой ткань, потом картинка начала потихоньку собираться: я явно лежу в кровати. Но чтобы понять, где эта кровать и есть ли в ней кто-нибудь ещё, для этого требовалось открыть глаза, что я и сделала, правда, с неимоверным усилием. Постепенно зрение из расплывчатого сделалось чётким, так что я могла оценить обстановку. Итак, да, я лежала на кровати, да, на кровати я лежала одна, но под двумя одеялами и на двух подушках. Комната, в которой я находилась, была просторной и включала в себя минимум вещей: описанную мною выше кровать, тумбочку, на которой, к моему удивлению, стоял горшок с розовой геранью, шкаф и графа Дракулу. Графа Дракулу?! Я потрясла головой, не особо надеясь на то, что это глюк. Да, граф Дракула. Он устроился в широком кресле и, видимо, спал. Я беззвучно охнула, осознав, что, видимо, всё же добралась до его отеля, правда остаток пути совершенно вылетел у меня из головы. Было опрометчиво с моей стороны пытаться преодолеть открытое пространство под вечерним солнцем, но к тому моменту звон в моём сердце был уже настолько громким, что нужно было срочно что-то делать! И вот, пожалуйста, я с ожогами, зато он рядом. От этого по всему телу разлилось приятное спокойствие. Какая я была дурында, аж от самой себя противно. Я некоторое время любовалась расслабленным лицом графа, но надо было как-то возвестить о том, что её высочество пришла в себя. Под рукой оказались только подушки (ибо герань мне было просто жалко), одной из которых я поспешила воспользоваться, с завидной меткостью запустив ею в Дракулу. Подушка угодила прямиком в лоб, отчего вампир мигом пробудился. — Привет, — я не придумала ничего лучше, чем поздороваться, пока граф со сна пытается понять, где он и кто он. Потом его взгляд сфокусировался на мне, он тут же вскочил и встал рядом с моей кроватью. — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил он. Я слабо рассмеялась. — Я только что запустила в тебя подушкой, думаю, вряд ли это свидетельствует об ухудшении моего самочувствия. — Да, я просто… Ну, ты довольно долго не приходила в себя, я… И тут я подумала, что, наверное, всё то время, пока я тут отлёживалась, вампир не покидал меня, волнуясь за мою жизнь. Значит, он не ненавидит меня. У меня с души словно камень свалился, так что я даже глубоко вздохнула, ощущая новую лёгкость. — Нет, правда, мне хорошо, но, кажется, мне пока что нельзя вставать, чтобы лишний раз не травмировать кожу, — с этими словами я, секунду помедлив, взяла его за руку и слегка потянула на себя, чтобы он сел на кровать рядом со мной. — Да, лучше уж лежи, а то ещё навернёшься где-нибудь или подожжёшь что-нибудь, за тобой глаз да глаз нужен, — совершенно серьёзно заметил Дракула, отчего мне даже стало стыдно: неужели я действительно несу хаос и разрушение? Мы помолчали. Я не знала, с чего начать, а начать с чего-то надо было. Но вампир неожиданно прервал воцарившуюся тишину, сильнее сжав мою руку. — Варь, ты должна знать, — взволнованно начал он, — что я и не надеялся больше тебя увидеть… — И я тоже, если честно, — тихо ответила я, вздохнув и уставившись на герань. Вот чёрт, сколько раз я проигрывала в голове, что скажу, а сейчас мой мозг словно забыл, как нужно строить предложения! — Сначала я не хотела тебя видеть, ведь после всего того, что случилось в «Лукоморье«… — вампир открыл рот, видимо, чтобы начаться оправдываться, но я отрицательно мотнула головой. - Нет, не извиняйся, я всё понимаю, я также понимаю, что больше ты бы никогда не сделал ничего подобного по отношению ко мне. В конце концов, твой косяк — ничто, если сосчитать все те косяки, которые я натворила, пока ты был в моём отеле. Считай, что мы квиты. Раньше я думала, что для счастья мне нужно любимое дело, мой отель, но затем, встретив и потеряв тебя, я поняла, что одного отеля недостаточно. Он слушал молча и серьёзно, а я-то, по сути, уже всё сказала, кроме самого главного. Набрав в грудь побольше воздуха, я выпалила: — Это был дзынь, Драк. Граф уставился на меня, и на миг я, испугавшись, даже подумала, что глупо было вот так взять и примчаться к нему. Он опустил глаза, они вдруг стали печальными и тусклыми, потом он тихо сказал: — Да, Варя, это был дзынь. На миг меня охватила невероятная радость: значит, вот оно, значит, я была права, значит, он чувствует то же самое! Но моя радость сразу потухла, когда я услышала его следующие слова: — Понимаешь, не знаю, насколько ты знакома с историей моего рода, но скорее всего ты не знала, что у меня была жена, которая тоже была моей дзынь, пока однажды её не унёс из этого мира страшный пожар… — Тут он еле заметно вздрогнул, я крепче сжала его руку. — Бывает дзынь лишь в жизни раз, — прошептала я слова старинного стихотворения, понимая, что только что для меня закончилось то, что так и не успело толком начаться. — Но зачем тогда ты говоришь мне, что это был дзынь? — жалобно спросила я. — Я говорю правду, Варя, — со вздохом ответил вампир, вновь встречаясь со мной взглядом. — Ты тоже моя дзынь, хоть я и совершенно не представляю, как это возможно… — Возможно. — Послышался из-под кровати знакомый мурлыкающий голос. — Бегемот?! — одновременно крикнули мы с графом, и уже через секунду Дракула держал за шкирку моего кота-катастрофу, который, к слову, выглядел совершенно довольным. Это было стрёмненько: ты тут вроде в любви признаёшься, а тут лишний свидетель. Ох, вот как только поправлюсь, бегемот познает весь мой гнев, ему не уйти от прыскалки для цветов. — Не спешите меня обвинять в том, что я подслушивал, а сначала выслушайте, я же всё-таки не простой кот, а учёный. — авторитетно заметил мой пушистый напарник, устраиваясь в кресле и хитро поглядывая то на меня, то на Дракулу. — Итак, дети мои, вы столкнулись с неким затруднением, и ваше непонимание и страх вполне объяснимы. Но поверьте мне, иногда судьба преподносит нам невероятные сюрпризы, как хорошие, так и плохие. Думаю, такой сюрприз, как Варя, может всё же именоваться сюрпризом с категорией «хороший», хоть она несёт всем вокруг сплошные неприятности. Что же касается тебя, граф Дракула, я когда-то давно читал историю твоего рода, Марта была вампиром в высшей степени достойным, не говоря уже о том, что она была замечательной женой, подарившей тебе прелестную дочь. И, думаю, если бы сейчас она могла тебя слышать и видеть, ей бы совсем не хотелось, чтобы вся твоя вечная жизнь прошла в постоянном ощущении одиночества и неполноты сердечного звона, думаю, ты меня понимаешь. На этом я вас покидаю и уповаю на ваше благоразумие и искренность. Надеюсь, Драк, тебе не нужно объяснять, как делается предложение, а тебя, Варвара, не нужно учить, что обычно на это предложение отвечают. С этими словами мой красноречивый кошак махнул хвостом и исчез в дверном проёме. В комнате повисла тишина. Я посмотрела на Дракулу, Дракула посмотрел на меня, и мы, совершенно неожиданно для нас обоих, громко захохотали. Наверное, сказывалось длительное эмоциональное напряжение. Мне явно пора лечиться. Однако на радостях я простила Бегемоту его мерзкую привычку подслушивать, кстати, я даже была ему благодарна. — Ладно, хвостатый меня убедил, — немного успокоившись, сказал вампир, — думаю, нам с нашими вечными косяками просто необходимо быть вместе, так мы хоть будем следить друг за другом. Варя, — мягко улыбнулся Дракула, доставая из кармана ту самую обсидиановую брошь. А я-то, дурында, думала, что потеряла её, несколько раз потом весь свой отель перерывала, — не примешь ли ты эту брошь обратно в знак моей вечной любви и не согласишься ли ты стать моей женой, быть со мной в горе и радости, в болезни и здравии? Ну, что тут можно ответить, когда на тебя смотрят с такой любовью? Конечно же я согласилась. Трепещите, смертные и бессмертные, два самых косячных в мире вампира, один с аллергией на чеснок, а другая с задницей, на которую вечно находятся неприятности, решили пожениться.