Огоньки

- Напрем, ты скоро? – позвал Дукат, выглядывая в коридор. – Я, между прочим, соскучился. - Сейчас, - бодро донеслось из-за стенки. – Пока Зиял не прибежала, я ей постель перестелю. Опять у неё простыня на пол съезжает. Забросив руки за голову, Дукат с наслаждением потянулся, повёл плечами, уставшими за день от тяжести брони. - Хорошо. У тебя завтра нет дежурства? Если есть, свяжись с лазаретом, отмени. Двери детской разъехались перед ним, и в лицо ему дунул ветерок: Напрем, забравшаяся коленками на кровать, энергично встряхивала одеяло. - А что, имеется экстренная необходимость? - Самая что ни на есть экстренная, - Дукат со смешком обхватил талию Напрем. – Личная просьба префекта. Она обернулась через плечо, лукаво прищуренные глаза блеснули: - И о чём же просит префект? - О том, чтобы госпожа Тора согласилась провести выходной вместе с ним, - гребень на его щеке потёрся о её висок. – В планах – поход в голокомнату и совместное распитие весеннего вина. Настоящего, прошу заметить, не реплицированного. Предложения госпожи Торы также будут рассмотрены. Губы Напрем дрогнули в усмешке: - Значит, префект хочет похитить у меня целый день? - И целую ночь, - Дукат стянул её с кровати, притиснул спиной к своей груди. – Пойдём. По-моему, с простыней уже всё в порядке. - Обожди, - Напрем потянулась к кнопке над кроватью, и крохотные лампочки в стене зажглись золотистыми огоньками. – Компьютер, убрать центральное освещение. Ну вот, - она улыбнулась Дукату, - можем идти, гал, я в полном вашем распоряжении. Дукат озадаченно покосился на горящие лампочки: - А зачем здесь эти штуки? - Зиял темноты не любит. Я купила ночник, чтобы ей лучше спалось. Надбровные гребни неодобрительно сошлись возле переносицы: - Блажь какая-то. Чтобы кардассианец – и боялся темноты? Когда мне было шесть лет, нас с ребятами по очереди запускали в лабиринт, в котором вовсе не было освещения. За десять минут мы должны были отыскать тайник. Напрем сложила руки под грудью, у её рта залегла упрямая складка. - Я уже говорила тебе, что я думаю о методах кардассианского воспитания. - Но ты же не будешь отрицать, что они дают результат? В детях нужно поощрять смелость, самостоятельность, а не растить их неженками. - В жизни и так достаточно непростых моментов, - спокойно сказала Напрем. – Незачем искусственно усложнять жизнь собственному ребёнку. Зиял любит этот ночник – так пускай он горит. Легонько сжав узкое плечо, Дукат привлёк её к себе, втянул ноздрями слабый травяной запах её волос. - Как знаешь, - миролюбиво отозвался он. Напрем со смехом чмокнула его в подбородок, и ни она, ни Дукат не расслышали за дверью тихий шорох – словно кто-то осторожно, на цыпочках прошмыгнул по коридору. …Во рту пересохло, здорово хотелось пить – а вот вставать было откровенно лень. Полежав немного с закрытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию под боком, Дукат всё-таки решился сдаться жажде. С сонным вздохом он перекатился на край кровати и поднялся. Халат отыскался на спинке кресла. Кое-как повязав пояс, Дукат босиком зашагал на кухню, к репликатору. Двери бесшумно распахнулись, и Дукат едва не вздрогнул от неожиданности, встречаясь с настороженным взглядом: закутавшись в шёлковый платок Напрем, подтянув коленки к груди, на табурете у стола сидела Зиял. - Эй, - позвал Дукат, - ты чего не спишь? Девочка пожала плечами, слабо улыбнулась: - Не знаю, папа. Не спится. - Это в моём возрасте уже может не спаться, - беззлобно хмыкнул Дукат, поднося ко рту стакан. – А ты должна спать, как ящерка в норке. Ну-ка, пошли. Нечего тут сидеть. Зиял послушно зашлёпала за ним в детскую. - Завтра мы идём в голокомнату, так что тебе лучше быть отдохнувшей и бодрой, а не снулой и скучной, верно? Кстати, - Дукат сощурился, вглядываясь в темноту, - а чего твоя лампочка не горит? Сломалась? Зиял мотнула головой. В полумраке её большие тёмные глаза казались не по-детски серьёзными. - Чего молчишь? – Дукат легонько встряхнул её за плечо. – Посмотреть, что с твоим светильником? Черноволосая головка снова качнулась. Зиял сцепила ладони в замок. - Не надо. Я не боюсь темноты. И я не хочу быть неженкой и трусихой. Помолчав, Дукат с беззвучным вздохом опустился на кровать. - Иди сюда, Зиял, - его рука накрыла холодные пальцы дочери. – Ты не трусиха. Ты и не можешь быть трусихой. Одеяло зашуршало – Зиял с ногами забралась на постель, заглянула ему в лицо. - Правда? - Ты же моя дочь. Откинувшись на подушку, он подвинулся, освобождая ей местом рядом. - Как ты думаешь, Зиял, военные, которые выполняют опасные задания под вражескими выстрелами – смелые люди? - Конечно, - кивнула она. - Но просто так ведь никто под выстрелы не полезет. Это просто глупо. Понимаешь, Зиял? – он повернулся к ней. – Нет никакой нужды сидеть в темноте, если она тебя пугает. Но когда тебе понадобится войти в ночные джунгли, или в подвал, или в подземную пещеру, чтобы сделать то, что ты должна сделать – ты не будешь даже и колебаться. Так и только так поступают настоящие кардассианцы. - Да, папа, - шепнула Зиял, прижимаясь к его груди. – Когда я вырасту большая, как ты, я ничего не буду бояться, - гордо добавила она, и Дукат тихонько усмехнулся. - Когда я был таким, как ты, я тоже хотел ничего не бояться, как мой отец. Эх, Зиял… Помедлив, он поднялся, потрепал дочь по макушке – она что-то сонно фыркнула. Дукат щёлкнул по кнопке, включая слабые огоньки. - Отдыхай, соня. Ещё раз покосившись на завернувшуюся по уши в одеяло Зиял, он пошёл в коридор. Самому тоже не мешало выспаться – перед завтрашним.