Чернильные ласточки

В этот раз от нее не было обычной посылки, но Саманта и здесь сумела удивить — конверт был непривычно большого размера. Семен начал гадать, что там могло быть. Карта? Портрет? Плакат за мир во всем мире? Нет, для плаката конверт не годился. Семен еще раз растерянно посмотрел на письмо, которое некуда было положить, и медленно пошел к лагерю. Стоял август: совсем немного времени прошло с тех пор, как Семен решил ненадолго остаться в "Совенке". Конечно, это "ненадолго" грозило растянуться на несколько лет, но сейчас, когда та чудесная смена стояла перед глазами столь ярко, думать о будущем не хотелось. Летний денек уступал место сумеркам, жара спала, и идти по дороге стало намного легче. Можно было сократить путь и остановиться в деревне, но именно это необычное письмо, казалось, стоило открыть в безлюдном лагере. Почему? Семен не смог бы ответить на этот вопрос. Просто — так чувствовалось, а доверять интуиции парень уже привык. К тому же хотелось помочь сторожу. Солнце плыло за горизонт, напоследок высветив своими лучами слово "Совенок" на воротах. Створка скрипнула, пропуская Семена внутрь, жалобно пискнула от поворота ключа и затихла. Семен поспешил в "свой" домик, доставшийся ему еще со смены. Столик у окна был залит красноватым закатным светом — остался где-то час, чтобы спокойно прочесть письмо. Шорох бумаги, треск конверта, и вот он — листочек в клеточку… «Дорогой Сэм, Писать тебе много не буду, потому что только недавно приехала домой и еще не успела даже к родной речи вокруг привыкнуть. Так что ничего нового пока не приключилось, разве что… но об этом чуть позже. Как я тебе рассказывала, среди прочих моих увлечений не последнее место занимает музыка. И вот однажды, когда я не могла уснуть в "Совенке" и думала, чем же занять себя, на ум пришел кружок Мику. Идея глупая — кто бы мне открыл? — но я загорелась. К счастью, Мику забыла закрыть окно в клубе, и я… ну, ты понимаешь. Я села за фортепиано, начала играть, а потом так увлеклась, что начала импровизировать. И успела записать свое сочинение, представляешь? Удачно, что в клубе оказались пустые нотные тетради! В общем, приехав сюда, я не могла забросить свою партитуру. Присылаю исправленный и переписанный вариант тебе на оценку. Ты вроде как говорил, что тебе нравится моя музыка? Так вот, это — по-настоящему моя музыка, и ты должен честно мне сказать, как она тебе, договорились? Не подведи! Твоя Саманта» В конверте оказались аккуратно сложенные нотные листки. Партия была выписана чернилами, а на полях были нарисованы маленькие ласточки — или летящие к своим птенцам, которые укрылись в гнездах на другой стороне листа, или просто застывшие в полете. Одна из птичек умудрилась приземлиться на нотный стан, другая подумала, что палочка у ноты — сочный червячок. А на первом листе было выведено: "Ноктюрн Саманты". Сбитый с толку Семен пытался воскресить в памяти те жалкие отрывочные знания о нотах, которые почерпнул из Интернета, но кроме семи нот и их длительностей его мозг ничего не мог выдать. «А что это за нескрипичный ключ? — лихорадочно думал Семен. — Басовый!.. А как это играть?! Вертикальная линия, волнистая… Галки: "больше", "меньше", legato… Боже». Нет, сыграть это на настоящем рояле ему не суждено. Однако Семен решил, что раз делать ему все равно нечего — почему бы и не попробовать? Тем более что мелодия, судя по всему, спокойная и относительно несложная — без адской кучи шестнадцатых нот. Как же он ошибался! Учебник игры на фортепиано, найденный у Мику, ровно ничего не прояснил, да и написан он был не для новичков. Семен честно пытался долбить по клавишам, но все это мало походило на мелодию с нежным названием "ноктюрн". Скорее уж марш… марш в панике бегущей армии. Ласточка слева, прикусившая ноту, будто с укором смотрела на горе-музыканта, а птенчики в гнездах в страхе попрятались. В конце концов — целый месяц спустя — Семен сдался, сложил нотные листы в стопку и написал Саманте: мол, не могу, Сэмми, — в нотах не разбираюсь. Саманта долго смеялась, представив себе пытки рояля, но в ответном письме похвалила Семена за старания. И в качестве подарка прислала ему пластинку с записью своего ноктюрна. Семен и представить себе не мог, как ей удалось достать такое чудо в ее городке и записать на него мелодию… и все ради него. Солнце ушло за горизонт, обещая вернуться с осенним холодом, однако этой ночью было еще тепло. Мысли и тревоги Семена унеслись прочь, освободив место немного печальной и тихой музыке. Удивленная Луна заглянула в окно клуба, из которого доносились тихие звуки фортепиано. Ее бледный свет, казалось, засеребрил невысокую девочку в синем галстуке за роялем, а над ней — маленьких ласточек, кружащих у потолка.