Ты гибель моя

Молиться бесполезно - Прогневал небеса я; Передо мною бездна, И я стою у края. Только сейчас, стоя на смотровой площадке Астрономической башни, я, Северус Снейп, понимаю, что мой мир, склеенный по кускам после смерти Лили снова рушится. Понимаю, что бесполезно взывать к Мерлину и Моргане, бесполезно пытаться что-то изменить. Я стал орудием в руках двух сумасшедших манипуляторов, один из которых задуривает людям головы сказочками о ЕЕ Величестве Любви, а другой – обещаниями о могуществе, славе и богатстве. Дураки. Неужели они не понимают, к чему приводят их игры? Разбитые жизни и сломанные судьбы – это только вершина айсберга. Что оставят они для следующих поколений: разруху и анархию? По большому счету, мне было бы безразлично будущее, если бы не она – Гермиона Грейнджер, гриффиндорская заучка, лохматая всезнайка. Странно. Мне плевать на Дамблдора, которого я должен убить, плевать на Волдеморта, по приказу которого я должен это сделать, плевать на Драко, плевать на Непреложный обет. Меня волнует лишь то, что подумает она. К сожалению, от долгов не так просто избавиться. И сладко мне, и тошно, Пусть будет то, что будет, А будет только то, что Она меня погубит. Мне противно даже думать о том, что скажет она, узнав, что я предатель и убийца того человека, которого она и ее компания считают чуть ли не богом. А может она поймет, что обстоятельства вынудили меня сделать это? Кого я обманываю? Она, правильная до мозга костей, не будет искать оправдания убийству. Ох уж этот юношеский максимализм, помноженный на гриффиндорство… Откуда, откуда взялась эта болезненная привязанность? В том ли дело, что Гермиона так похожа на Лили, нет, не внешне, а силой духа, умом и преданностью. Или это наказание за былые грехи? Кто знает… Во сне и наяву я Всё время представляю, Как я тебя целую, Как я тебя ласкаю! То этот нежный локоть, То белые колени... О, похоть, похоть, похоть! Сильней огня в геенне... Когда я впервые понял, что неравнодушен к ней? Наверное, на том пресловутом Рождественском балу. Такая маленькая и хрупкая, но в то же время гордая и величественная. К концу пятого курса симпатия переросла в настоящее наваждение, я стал грезить о ней днями и ночами. И, чем старше она становилась, тем сильнее нарастало во мне вожделение. Я проклинал себя, обзывал последними словами, но ничего не смог с собой поделать. Старый извращенец. Похотливый ублюдок. Я скрывал свой интерес за придирками и откровенными насмешками. Но больше всего на свете мне хотелось подхватить эту маленькую непокорную ведьму на руки и убежать с ней туда, где не достанут ни Дамблдор, ни Волдеморт, ни заклятые друзья - Упивающиеся. Я представлял гриву кудрявых волос, рассыпавшихся по подушке, глаза, подернутые поволокой страсти и тихо ненавидел себя за свою слабость. - Безумец, - кричал мой разум, а тело предательски продолжало реагировать на присутствие мисс Грейнджер. Безумец и есть. Я думал, голос плоти Я укротил навечно. И вот горю, как порох, И таю, словно свечка. За время моего преподавания я научился не обращать внимания на половую принадлежность студентов. По-крайней мере, я так думал. Но стоило мне взглянуть в глаза Гермионы – моему хваленому самообладанию приходил конец. Я чувствовал себя озабоченным подростком, хотя, почему «чувствовал»? Просто сейчас эти чувства притуплены, оглушены ожиданием скорого преступления. Драко не справится, я слишком хорошо его знаю и тогда в игру придется вступить мне. Я поднимаю руки Для страшного проклятья, И я их простираю Для страстного объятья! Я был прав: Малфой не сумел. В этом театре жизни мне суждено сыграть свою мерзкую роль. В голове теснится рой вопросов. Почему старый интриган пожалел душу Драко и не пожалел мою? Что если моя душа разорвется так же, как душа Волдеморта? И тут же в голову закрадывается другая мысль, по-детски смешная, но все равно страшная: «Не хочу быть безносым уродом!» Все. Финита ля комедия. Поздно что-то менять. Я поднимаю свою палочку и, перед тем, как произнести страшные слова, впиваюсь взглядом в глаза Альбуса и вижу в них мольбу. Два слова и все кончено. Я смотрю на свои руки, руки убийцы, а мозг пронзает мысль о том, что не осталось даже призрачного шанса на то, чтобы Гермиона когда-то оказалась в моих объятиях. Ты гибель моя! Ты гибель моя! И нету мне спасенья, нету мне прощенья: Ты гибель моя! Ты гибель моя! И нет во мне раскаянья, А лишь отчаянье одно... Спасения нет... Прощения нет... Ты гибель моя... Я все глубже и глубже погружаюсь в пучину отчаяния. Тени моих деяний не дают мне спокойно спать по ночам. Хочется молиться всем богам о прощении, но сомневаюсь, что я его получу. Я конченый человек, у меня не осталось ничего, кроме мечты о ней. Но она никогда не узнает об этом, так будет лучше… Она – моя гибель. Спасения нет... Прощения нет... Ты гибель моя...