Владыка

Для тех, кто решил, что Хичиго отдал свою силу слишком просто.       Смерть хозяина для Хичиго ознаменовалась лишь внезапным исчезновением Зангетсу. Упертый старик вдруг посмотрел на свои ладони, кинул пустому взгляд, полный смирения, и тихо растворился в окружающем пространстве, распавшись черными хлопьями. Первые секунды Белый мало что понимал, а потом до него дошло, и лицо озарила хищная усмешка.       - Уж теперь то мы повеселимся, король.       Он знал, что означает исчезновение старика. Со смертью шинигами, первым умирает его зампакто. Первейшая линия обороны, на все готовая ради продления жизни хозяина. Пустые в этом смысле куда более эгоистичны. Уже потом пропадают мысли, воспоминания, реяцу и душа, которая не исчезает полноценно, а скорее уходит на перерождение. И сейчас у Хичиго ещё есть так необходимое ему время.       Словно виртуоз пианист он погрузил пальцы в составляющую вакуума, в рейраку, что так плотно обвила этот мир, являясь его основой. Погрузил – и потянул к себе, замыкая мощную рьяцу временного шинигами на новую личность. Как только нити соприкоснутся с ним, Куросаки Ичиго окончательно умрет, явив вместо себя в мир Пустого Хичиго Широсаки. И от его кровожадности вздрогнут все измерения.       Кто бы не устроил это, кто бы не убил короля, он подписал себе смертный приговор. Потому что как только личность Ичиго испариться, вся его суть станет единолично принадлежать пустому, и камикадзе умоется собственными внутренностями, перемолотыми в мельчайшую кашицу. Сразу после того, как то, чем станет Хичиго, проскрежещет ему в полное ужаса лицо «спасибо, удружил».       А ведь он не будет адьюкасом. Даже Вастер Лордом. И не Ховайто тоже.       Он станет чем-то новым, совершенно особенным и бесконечно могущественным.       Нити стремительно рванулись к нему, следуя инстинктивному желанию выжить, не развеяться в Великом Ничто в долгом, многовековом пути перерождения.       А потом вакуум содрогнулся.       Лёгкая вибрация прошлась по каждому зданию, на мгновение сыграв каждым окном тонкую, звенящую стеклом мелодию. Рейрёку содрогнулись в едином порыве несуществующего ветра и отпрянули от нового хозяина.       - Какого…       Снова звон дребезжащих стекол, а отчётливые волны уже собирались в единую точку рядом со старым и добрым флагштоком. Минута, другая и там сформировалась до зубовного скрежета знакомая фигура…       Ичиго изумленно осматривался и долго отходил от шока, старательно щупая собственную грудную клетку.       - Какого хрена?       Хичиго усмехнулся. Медленно, по-кошачьи плавно продвигаясь все ближе к почему-то выжившей душе хозяина, в то время как тело и рьяцу уже пошли по пути пустого, постепенно привыкая к непривычному облику.       - Ну привет, Король.       - Хичиго? – Куросаки поднялся на ноги, непонимающе осматривая себя. А было на что посмотреть. Потому что на нем – синие джинсы, кислотные кеды, белая футболка и водолазка какой-то малиново-бежевой расцветки с цветочным принтом на сердце. Её выбирала Орихиме, и Ичиго носил это лишь потому, что она при виде этого убожества улыбалась, и мгновенно пропитывалась какой-то слепящей, пузырящейся радостью. И всё ничего, но он – в вакууме, а здесь он всегда в форме шинигами и… ах да, он, кажется, только что умер.       - Я умер?       - Должен был, но, видимо, не совсем. Хотя мне кажется, это легко исправить.- сказал Хичиго… и сразу же напал! Без Зангетсу, одними лишь руками, но пробить ими грудную клетку – раз плюнуть. Он даже не запыхается.       Ичиго рванулся назад, уходя от внезапной атаки, но спина уткнулась в гребанный флагшток и жесткие, ледяные пальцы смяли его грудную клетку через водолазку и футболку, словно ту же ткань. Лопнула кожа, вывернулись наизнанку выдираемые мышцы, кровь стремительно пропитывала одежду, стекая до пояса джинс. Куросаки дернулся и заорал, вцепился слабыми, без малейшей рьяцу, человеческими пальцами в жесткие ладони, матовые и гладкие, словно фарфор, пытаясь ослабить их, оторвать от себя. Но лишь скользил по ним, вымарываясь в тёплой киновари.       Хичиго не задел костей, но никогда еще временный шинигами не ощущал столь пронзительной боли. Медленно, продираясь сквозь кровавую пелену перед глазами, накрыло пониманием – всё из за рьяцу. На пике своих сил он не ощущал боли вообще, лишь плавное, мерное покачивание энергии в теле, как волны, накатывающие на каменный берег. А сейчас слезились глаза, из горла инстинктивно рвался крик, даже не крик, а жалобный вой, и тело стремилось сжаться в защитную позу эмбриона.       Но Ичиго не дал самому себе такой возможности. Стреножил эмоции, старательно загнал боль как можно глубже и вцепился зубами в снежно-белые ладони! Кровь на них мгновенно вымарала ему губы, подбородок и щеки, терпко села на языке металлом и озоном.       Его собственная кровь.       Пустой даже не поморщился. Лишь хмыкнул, второй рукой нежно погладил подбородок своего бывшего хозяина и сразу же отцепил парня от себя. Швырнул в ближайшую перегородку из бетона и стали.       Хрустнули кости, пара ребер ощутимо вонзились в легкие, мешая дышать. Тугими толчками кровь выплескивалась из оскальпированной груди, а сознание непроизвольно стремилось ухнуть в спасительную темноту.       - В честь твоих подвигов, король, я постараюсь убить тебя как можно быстрее и захватить образующееся тело, пока не поздно.       - Обра..кх-кх. –вместо слов Ичиго закашлял кровью, что уже настойчиво жгла легкие, стремительно там скапливаясь.       - Да, король. Твоя личность почему-то сохранилась здесь, а в реальности ты сейчас – самый обычный минус. А здесь уже, извини, наступает моя роль. И я хочу побыстрее её сыграть, но ты мешаешь. Пока жива душа мне отсюда не выбраться. Надеюсь ты не обижаешься. – Он развернул человека к себе, вытянул ладонь на манер копья, вокруг пальцев заполыхала красная рьяцу. Ичиго прекрасно понял, что сейчас сделает и сжался, пытаясь напрячь кисельные мышцы, отпружиниться от пола, хоть как то если не смягчить удар, то пустить по касательной. Но тело без малейшей частицы рьяцу – предавало, не подчинялось.       О том, что смерть от части своей души не худший из вариантов, он подумал уже вскользь в тот краткий момент между метнувшейся ладонью, целящей в сердце, и столкновением с собственной грудной клеткой…       Звон.       Мелодичное серебро всколыхнуло реальность. По бетонным стенам прошлась еле заметная рябь, а окутанная красной рьяцу рука неожиданно остановилась на пол пути, стреноженная щитом.       По его поверхности перекатывались фиолетовые блики, крупные, блескучие, границы слабо мерцали и знакомое ощущение Сотен Кейсюн Орихиме все никак не проходило. Вот только этот щит тело восстанавливать явно не собирался.       - Что за… Хрень?! Так нечестно! Сдохни, сдохни, сдохни!!! – Хичиго остервенело бил по нахально вибрирующему щиту и остановился лишь когда обнаружил свои изломанные пальцы, истекающие черной кровью. Вывернутые под безумными углами, но при этом даже не дрожащие. – Тц.       Досадливо сплюнув, он мрачно осмотрел непонятную защиту, а потом не очень сильно, но крайне злобно, попытался её пнуть. Просто от досады.       Попавшая в разодранную грудную клетку нога выдавила из Ичиго протяжный хрип и новый приступ кашля.       Несколько мгновений они удивленно смотрели друг на друга, а потом Хичиго улыбнулся.       И начался ад.       Человеческая душа – слабая и беззащитная, почти не могла сопротивляться. Тело поддавалось ударам, царапинам и рваным ранам, кровь текла, боль… не прекращалась.       Но щит появлялся снова и снова. И они выяснили, что лишь тогда, когда душе человека грозило уничтожение. Держался он недолго, но все же исцелял. Правда крайне своеобразно: непонятная «хрень» накачивала тело лечебной рьяцу за очень короткий промежуток времени и до следующего появления лечило все, на что хватало заряда.       Со временем Ичиго начал чувствовать себя многозарядной батарейкой.       Со временем он начал сходить с ума.       В вакууме не было дня, ночи и времени вообще. Не было часов, минут и секунд. Лишь бетон, стекло и кровь. Много его собственной крови. Тело уже успело пересчитать каждый этаж каждого здания, оставив в них следы. Настолько обширно он свой внутренний мир еще ни разу не изучал, но удовольствия это не приносило. Потому что Хичиго явно озадачился целью весь вакуум окрасить в рубиновую киноварь, которая не засыхала и все также стекала вечно вязкими каплями. И он бил. Бил постоянно, без перерыва, отвлекаясь лишь на кровожадные ухмылки и мало что значащие фразы. Ичиго их не слушал, даже не отвечал. Он скрипел зубами, молчал и старался сопротивляться. Сопротивляться всему – боли, врагу, беспамятству, отчаянью, времени.       Неизмеримую вечность спустя он научился двигаться на сломанных ногах, отбивать удары измочаленными до костей руками, игнорировать собственные захлебывающиеся хрипы и смотреть так, что на Хичиго накатывала дрожь. Человеческие, карие глаза медленно стекленели, ожесточались, и всегда смотрели прямо и непримиримо. В радужках вибрировала боль, но глубина зрачка оставалась холодной, жесткой, а позже и презрительной.       Ичиго никого не винил, ни на кого не злился и всё воспринимал, как должное. Он не жаловался, не плакал, сдерживал болезненный вой и скулеж, проглатывая его, и смотрел все также. Как на ничтожество, как на что-то низшее, глупое, жалкое, неразумное.       Сначала это бесило.       Хичиго злился, бил всё сильнее, пытал всё изощрённей, добирался до человеческих внутренностей, рассматривал их сам и давал посмотреть бывшему королю. Выворачивал конечности, обдирал кожу с тела и пытался, пытался убить, уничтожить, развеять по гребанному вакууму пылью.       Потом ему становилось скучно, фантазии на новые ухищрения не было, и он почти лениво возил по горячей, восстанавливающейся коже когтем, медленно разрывая только восстановившееся ткань, и говорил.       Хичиго оказался на удивление словоохотлив, и со временем даже Куросаки не смог молчать, потому что ему тоже скучно, ему нужно отвлечься от боли, не потеряться в ней. Тем более, что разговоры шли на очень важную тему.       Ведь теперь лишь внутренний пустой был способен видеть то, что происходит за пределами этого места.       - О, еще один пустой. Фу, как не этично, мерзкая морда.       - На что похож?       - Эээ.- Хичиго задумчиво чешет подбородок одной рукой, другой чуть сильнее проникая под кожу. Сегодня он дал ей восстановиться на груди, потом аккуратно и почти нежно залез под нее, словно под кофту или футболку и легонько водил так пальцами. Из прорези «кармашка» тонкими струйками стекала терпкая и горячая кровь. Ичиго молча выгнулся, скрежетнули зубы.- Что-то среднее между скорпионом и белкой летягой.       - Зву… звучит не очень мерзко.       - Пф, ты просто не видишь.       - И… хорошо, мне твоей рожи хватает…       - Ой-ой, какие мы нежные. – пальцы сжались.       - Аааугх!

***

      - И что, я просто тупо хожу и ничего не делаю? Великодушный Белый устроил Ичиго перерыв. Вовсе не потому, что резко подобрел. Просто порой ему нравилось развлекаться с полностью здоровым телом, а для этого нужно было чуть подождать.       - Ну почему, иногда ты бегаешь.       - Не смешно.       - А по-моему забавно.       - Почему не уйду в Генсей?       - Без понятия. Вот управлял бы я телом, в первую очередь бы открыл портал. И тело было бы куда лучше.       - Гарганту.- невольно поправил Куросаки.       - Нееет. Именно портал. Гарганту только арранкары открывают. Это уже другой уровень, а пустые и адьюкасы именно порталы. И да, ты довольно туп. Очень туп.       - Ну, меня там нет. Не удивительно.       - Вот по тому я хочу туда. Ну король, ну что тебе стоит умереть. Я клятвенно обещаю, что отомщу за твою смерть… И даже не трону родственников/друзей/простых людей.       - Только через мой труп.       - … Не смешно.       - А по-моему забавно...

***

      Легкая вибрация по миру, как некий толчок изнутри наружу.       - Что случилось? – глаза с трудом раскрылись, с трудом приподнимая залитые остывшей и более вязкой киноварью веки.       - Стая. Ты нашел стаю, король.       - И что?       - Теперь вы жрете друг друга. И скоро сольетесь в гилиана. А эта фиолетовая поебень тебе помогает. Теперь нужно победить всех…       - Я помню, Гриммджоу рассказывал. Надолго это?       - Нам двоим уж точно хватит времени. У меня даже идея появилась, испробуем?       И в карих глазах опять застывает презрительная сталь. И Хичиго, даже начиная снова пускать новую порцию крови, чувствует дрожь от него где-то внутри, где-то там, где ничего никогда не было. Он сжимается, ежиться, и скрывает это клыкастой усмешкой.       Он внезапно понимает, что гордиться несгибаемым королем.       Он осознает, что сам бы так не смог…

***

      Мир дрожит, мир трясётся. Откалываются части зданий, лопается штукатурка, трещат стекла. Пустой видит как хозяина крутит, как его взгляд становиться бессмысленным. Он не умирает, нет, и убить его сейчас тоже нельзя, потому что фиолетовой купол не просто скрывает тело – он его самостоятельно потрошит.       Хичиго чувствует, как во внешний мир вытекают воспоминания, от души, что скрывается здесь. Детство, смерть матери, юность, встреча с шинигами, спасательный поход за Рукией.       Сущность пустого там, снаружи, сначала отвергает их, отказывается принимать, не дает человеку место. Но после смерти Масаки – уступает, соглашается, и образующееся тело гилиана получает человеческую душу.       Теперь Ичиго сразу в двух местах: там, снаружи, брезгливо пожирающий гилианов, почти полноценный, и здесь, слабый, плохо осознающий реальность. Если бы воспоминания ушли все сразу – тела во внутреннем мире бы не осталось, но фиолетовая хрень настойчиво держит остаток: встречи/сражения с Эспадой, путешествия в Хуэко Мундо, победа над Айзеном. Ей нужно, чтобы было именно так. А почему, хрен знает.       Дотянуться до оставшейся тени пустой всё еще может. Но не хочет. В груди ворочается незнакомое ранее чувство. Хичиго не сразу понимает, что это презрение и брезгливость… К самому себе. Ему уже не хочется прикасаться к полупрозрачной коже, запал окончательно прошел, утихла злость. А Ичиго теперь может наблюдать за собой до арранкаров и осознает себя теперешнего. Его эмоции ослабли. Он думает чуть заторможено, но не замечает этого. По сути это лишь остаточная проекция – настоящая душа осваивается в теле адьюкаса, но Хичиго все равно с ней говорит, а она может отвечать.       - Какой ты наивный. Даже не наивный, а невинный.       - После возвращения Рукии все было просто. У нас было время пока не пробудится Хоугиоку.       - Можешь не рассказывать. О, блять, Гриммджоу?!       - Думаешь?       - Рьяцу узнаю… А он был милым в виде адьюкаса.       - Да, вот только почему он в этом виде? Ноитора же добил его.       - Что, жалеешь?       - Да нет. Хорошо, что жив. С ним будет весело путешествовать… Хм, он ничего не помнит.       - Прям как ты.       - Как я там. Здесь я всё помню.       - Не знаю хорошо это или плохо…

***

      - Узнал?       - Улькиорру? Его сложно не узнать. Он странный… То есть еще более странный, чем был раньше.       - Запутался.       - Что?       - Ничего… Запутался, говорю. Потерял цель.       - Похоже на правду. Мне кажется, они узнали друг друга.       - Нифига!       - Не в прямом смысле. На уровне инстинктов.       - Это еще доказать надо, король. Но они принимают тебя лидером.       - Они такого не говорили.       - Чувствую. Ты не понимаешь, ты больше человек… С чего я вообще с тобой разговариваю, полудохлая душонка?!

***

      Время идет. Неспешно, но настойчиво.. оно течет, истекает сквозь пальцы. А Вастер Лорд уже собрал вокруг себя почти всю Эспаду. И как только он встречает Халибел – подает активность фиолетовое нечто.       Оно направляет Куросаки в нужную сторону, не дает команде разойтись. А в Лас Ночес и вовсе всё становиться понятным.       - Значит, Хойгиоку. – тени Ичиго уже даже сложно разговаривать, думать и мыслить. Её личность истончается, отдавая всю себя истинной душе. И Хичиго думает, что без нее ему будет скучно и тоскливо в одиноком мире вакуума. – Наверно, всё закончиться сейчас.       - Я хочу попросить, король. – он не смотрит на него, наблюдая за восстановлением внутреннего мира.       Даже огромные лужи крови собираются в одном месте.       - Ты… попросить? О чем?       - Ты отдашь все, чем являешься сейчас. Все воспоминания. Но кое-что я хочу оставить себе.       Тень кривит губы.       - Сожалеешь?       - Нет. Но я не хочу быть врагом.       - Я… все равно… приду сюда… за ответами.       - Я расскажу об этом. Но слова – не память. Тебе без нее будет легче.       - Здесь… я стал другим. Ты сделал… меня другим.       - Но я хочу прежнего тебя.       - Лицемер… Можешь забрать.       И как ни странно, щит Хоугиоку расступается, позволяет приблизиться и забрать у Ичиго то, что он получил за время нахождения в вакууме.       - Когда ты придешь сюда целым, я отдам тебе свою силу.       - Так… просто?       - Ну, засчитаем это всё за испытание.- Он горько усмехнулся. – Ты победил меня без Зангетсу и рьяцу. Достойно победил. И я преклоняю колено.       - Знаешь… - Хоугиоку в реальности уже начал восстанавливать тело, тень начала истлевать на фоне серого бетона. – Я… прощаю тебя… Хичиго. За всё… прощаю. Именно ты… не дал мне… сойти здесь с ума одному. – Последние, с силой вытолкнутые слова растаяли в воздухе и он тоже исчез.       Тень. Исчезла.       А вакуум, разломленный непрекращающейся борьбой человека и пустого, а потом подкошенный сражениями в теле гилиана, начал стремительно восстанавливаться, меняясь при это и незримо расширяясь.       Одинокая фигура Пустого с тоской наблюдала за появившимися небе месяцем, а потом поклялась самой себе в бесконечной верности Королю. Как некогда это делал Зангетсу, как когда-то отказался это делать он сам.       Последняя трещинка в стекле исчезла, и Хичиго сел, с отчаянной решимостью ждущий своего Короля.