Лже-кукловод

МинА устало прикрыла глаза, пытаясь думать о расследовании, а не о своем напарнике, что так быстро и легко перевернул её жизнь вверх тормашками, разрушил своей улыбкой и теплом все преграды и стены, что она воздвигала не один год. — Приехали, — голос водителя был приглушен легкой дремой, но Мин очухалась быстро. Сонно протирая глаза, протянула водителю деньги, и тут же вскрикнула от боли, одергивая руку. Пораженно подняв глаза, увидела Чо Хёка, что смотрел на нее с ненавистью и презрением. А в его руках был небольшой шприц. Уже пустой. Поняв, что он ей что-то вколол, выскочила из машины, чувствуя, как кружится голова, а ноги предательски подкашиваются. Телефон завибрировал весьма вовремя, на миг возвращая из тумана. Увидев имя напарника, приняла вызов и успела только прошептать «Выручай», после чего упала на землю, погружаясь в привычную тьму. А Чимин ведь позвонил только для того, чтобы напомнить, что она забыла свой значок на столе, вот и хотел отдать, надеясь, что Мин-Мин ушла не слишком далеко. Но все слова встали колючим комом в горле, когда он услышал слабый голос девушки, после чего пугающую тишину. Вылетев из здания, он увидел лишь зад машины, что скрылась за поворотом, и разбитый телефон детектива. Сердце ушло в пятки, а страх сжал его в своих холодных объятиях. Не прошло и пять минут, как весь участок, да и вся полиция города, стояли на ушах, начиная поиски Мин МинА. Чимин рычал сквозь зубы, напоминая обезумевшего и опасно злого дракона, что готов откусить голову каждого. Пак поклялся себе, что как только начнется их совместный отпуск, то он запрет напарницу вместе с собой где-то в домике на берегу, с шикарным видом на море, где их никто не потревожит и не причинит вред. Чонгук единственный, кто осмеливался подойти к пугающему Пак Чимину, просто зная тот факт, что ему рыжик не навредит точно, ведь свой гнев умеет контролировать как никто другой. Разве что МинА может посоревноваться в этом. Чон хотел похлопать друга по плечу, показывая свою поддержку, но потом решил поступить иначе. Достаточно ощутимо сжав напряжённое плечо, заставил обратить на себя внимание. И когда рыжая голова повернулась к нему, просто улыбнулся. — Ты её не потеряешь, — и всё, больше ничего. Знал, чего боится Чимин — потерять близкого и остаться одному среди толпы, которая за ложной заботой скрывает холодное безразличие. МинА очнулась от ужасной головной боли, что адски пульсировала в висках. На языке ощущался неприятный привкус, и хотелось выпить обычной воды, или же показать миру, что она ела на завтрак. — Очнулась, окаянная? — хриплый голос Чо резал слух, как старая и трухлая дверь, что едва открывается, заставляя морщиться еще больше. — Молчишь? Чувствуешь свою вину, да? — он склонился прямо перед ней, показывая свои черные, помутневшие глаза, в которых не было видно и капли здравого смысла. — Я не твоя мать, — МинА хотела молчать и надеяться, что её найдут до того, как Хёк сойдет с ума окончательно. Но как только он начал перебирать различные ножи, явно для пыток, пришлось подать голос и отвлечь хоть немного, потянуть время. Хотя перед смертью не надышишься, так ведь говорят? — Что ты знаешь? — его голос звенел от напряжения, да и сам он выпрямился и напоминал натянутую струну. — Музыка может прекратить свою игру, но струны будут помнить всё вечно, — нагло проигнорировала его вопрос, вспомнив цитату своей подруги, что просто обожала пафосные фразочки о любви. Мужчина застыл, как громом пораженный и, швырнув нож куда-то на пол, быстро покинул темную комнату. То ли нервы успокаивать, то ли придумывать план более изощренный. МинА попыталась пошевелиться, но тело было каменным и поддаваться обычным телодвижениям не хотело вовсе. Сердце предательски трепетало, говоря о том, что она волнуется и боится, ведь смерть ходит совсем рядом. Мин МинА представляла свою смерть совсем иначе. Она была уверенна, что в один прекрасный день апперцепция сожрет ее без остатка, высосет все силы и наконец-то подарит долгожданный покой. А сейчас она сидела, привязанная к стулу черт знает где. И умрет от руки очередного безумца, коих в мире слишком много… Апперцепция её бы просто поглотила, заставив задыхаться минуту, не больше. А так она, скорей всего, будет истекать медленно кровью, чувствуя невероятную боль и делать бесполезные попытки зацепиться за жизнь. Бессмысленно. — Почему ты считаешь себя кукловодом? — как только похититель возвращается, в лоб получает тихий вопрос и внимательный взгляд темных глаз. Он обескураженно моргает, а потом ехидно улыбается, плотно закрывая за собою дверь. — Раз ты сама призналась в своем грехе, то я тебе расскажу, — снисходительно кивает он, беря старый деревянный стул и усаживаясь на него поудобнее, явно желая поделиться своей «великой» историей с кем-то. МинА молчит и радуется, что вновь смогла оттянуть свою кончину. Хоть ненадолго, но все же… — Как ты откуда-то уже знаешь, моя мать бросила меня и отца… — он стал подробно рассказывать, как отец его бил, как в школе над ним издевались, а учителя только ругали, не видя в парнише ничего примечательного или выдающегося. Дальше был колледж, с которого его позорно выгнали, так как он не мог тянуть программу. Хотя сам он считал себя скрытым гением, просто обычные люди — идиоты — и не видят настоящий потенциал. Говорил он не очень четко, глотая окончания, маша руками и выпячивал грудь каждый раз, когда хвалил сам себя. Его мимика была безобразной и вызывала отвращение. Хотелось отвернуться. И обнять Пак Чимина, потому что он теплый, мягкий и приятно пахнет. Детектив поняла, что он сам себе всё внушил, повысил самооценку, чтобы было легче принимать удары судьбы и не жить в жестокой реальности, где он, по сути, никто. — А потом мне надоело слушать все их рассказы о том, какие они грязные, омерзительные и бессовестные, — вновь безумная улыбка на его лице вызвала неприятную дрожь во всем теле. Садист. Убийца. — Я стал за ними следить, узнал их жизнь, а потом стал нервировать, запугивать. Я знал, какие эмоции они будут показывать, что будут делать. Точнее, они делали то, что я хотел от них, словно куклы в театре. Мои куклы — глупые, бесполезные, черствые… — Кукловод в мире есть только один, — МинА легко перебила его, прерывая быстрый лепет, что едва могла разобрать. — Это Судьба. А ты всего-лишь фальшивка. Кукла, что возомнила себя кукловодом, — МинА смотрела прямо в его глаза и видела, как в них загорается пламя ненависти, а довольный оскал исчезает, меняясь сжатыми в тонкую линию губами. — Заткнись! — он дает пощечину и тяжело дышит, едва сдерживая крик безумия, что клокочет у него в груди, отдаваясь пульсацией в голове. Он — Кукловод! Он дергает за ниточки и убирает со сцены тех, кто больше не достоин стоять на ней. Это он скрывался ото всех и вся. Никто не мог его поймать или догадаться об этом. Ни один великий детектив не смог раскрыть его. И это бесило. Он ведь жаждал славы, признания… А они, остолопы такие, продолжали блуждать кругами, не имея мозгов найти его. Мин МинА не стала бы в обычной ситуации провоцировать преступника просто так, особенно такого вспыльчивого и опасного. Она не была столь глупой. Она просто знала, чувствовала, что напарник рядом. Какой-то странный и тихий голос шептал о том, что он совсем близко. — Что, правда глаза колет? — ехидно усмехается, стараясь не обращать внимание на пульсирующую щеку, ведь приложился он не слабо. За свои слова вновь получает удар. В ушах звенит, в глазах темнеет. Апперцепция стала резко проявлять себя. Он сам полез к ней. — Тебя отшила женщина, — едва шевеля губами, шепчет девушка, не поднимая головы. — Похожая на твою мать, — Чо застыл и побледнел, не понимая, что происходит. — Она сказала, что ты жалок. Точно так же, как и твой отец, — МинА подняла на него взгляд и растянула губы в нахальной улыбке. — Ты просто ничтожество, никому не нужен и не важен, — продолжила она издеваться, надавливая на самое больное. — Ни на что не способен как на работе, так и в постели… — ЗАТКНИСЬ! — очередной удар, полный ненависти, только на этот раз куда сильнее, ведь она полетела на пол боком, тут же чувствуя, как резкая боль пронзает всё тело, а воздух выбивает из легких. Он — сломленный человек, что не справился со своими внутренними демонами. Человек, что не захотел бороться ради лучшей жизни. Просто жалел себя, ныл и винил во всех бедах кого-угодно, но не себя. Страха перед ним больше не было. Она видела жалкого человечишку, что пытается изображать из себя вершителя судеб. Он слишком долго надевал на себя маску, что ему не принадлежит. И теперь истинный хозяин и владыка пришел покарать за это. Ведь Судьба не любит, когда кто-то вмешивается в ее планы. И теперь Чо Хёку пришла пора расплачиваться за содеянное. Дверь с грохотом едва не вылетела из петель, и в комнату ворвалась целая толпа народа — полиция, родная и любимая — все с пушками, ужасно злые и вымотанные. А когда увидела Мин в ужасном состоянии, то едва сумели сдержать свою жажду крови. МинА смутно видела и слышала, как ловят Чо, попытавшегося сбежать, как он кричит о том, что это неправильно и он хочет больше камер. Девушка едва держалась в сознании, но когда увидела перед собой обеспокоенного рыжика, слабо улыбнулась. Теперь она точно в безопасности. — Нет, ну вы посмотрите на нее! — негодованию Пак Чимина не было предела. Его напарница, которую едва месяц смогли удержать в больнице, чтобы вылечить как следует, приперлась на работу в тот же день, когда у нее должен начаться отпуск. — Ой, кто бы говорил, — привычно фыркает черноволосая, улыбаясь краешками губ. Ей не хватало рабочего шума. А вот бухтящего Чимина было сполна. Он наведывался к ней в палату каждый день. Даже если был ужасно занят и вымотан. Все равно приходил, улыбался и целовал в лоб, прося побыстрее выздоравливать, ведь Чонгук в напарниках — совсем не весело. — У тебя тоже сегодня уже отпуск начался. И у нас с тобой скоро рейс, но мы оба тут. Те, кто это слышал, только тихо посмеивались, не желая вмешиваться в разборки парочки ведьмы и рыжего кота, что приручил свою хозяйку. Они скоро окажутся на берегу моря и будут наслаждаться обществом друг друга. А то, что сегодня явились в офис — вполне нормально. Ведь захватить парочку папок с нераскрытыми делами и порешать их на досуге — дело обязательно. Особенно для этих двоих.