Калейдоскоп

Бета: All-a A, Буяна Жанр: драма, пост-эпизод. Герои: Гуцул. Упоминание КВМ Рейтинг: R *** - И часто он у вас бывает? — Вообще не заходит… Ну что, ты мне не веришь? Гуцул послушно улыбается вранью Лены Кулеминой и целует ее на прощание. Слишком она положительная, даже врет из лучших побуждений, а не ради выгоды или из тщеславия, как поступают девяносто восемь человек из ста. Для него самого подобная «жертвенность» — непозволительная роскошь, поэтому он и поспешил откланяться на сегодняшний вечер. Дешевая зажигалка щелкает искрой несколько раз, прежде чем высекает маленький огонек. Гуцул привычно затягивается сигаретой, специально задерживает дыхание и медленно выдыхает дым, наблюдая, как он смешивается с морозным воздухом. Он никогда не курит при Лене, пообещав ей скоро бросить, но почему-то, каждый раз покупая новую пачку, не зарекается, как все слабовольные люди, что эта будет последней. Не будет. В то же время он точно знает, что Кулемина не выносит этой его вредной привычки, уж слишком сильно в нее вбили постулаты здорового образа жизни. Нужно просто потерпеть. Временно. Несмотря на то что Ленка стоила ему разбитого носа, Гуцул чувствует: находиться рядом с ней ему все больше в тягость. Да, она симпатичная, с ней весело, всегда есть о чем поговорить, и дело медленно, но верно движется к сексу. Однако появляется это маленькое, грызущее душу, гадкое чувство. Как назвать его? Ревность? Когда Ленка увидела сегодня Степнова у своего подъезда, то помимо воли потянулась к нему, как мотылек к огоньку. Всего лишь слегка дернулась в его сторону, но Гуцул заметил. И ей ведь все равно, что она обожжется и погибнет, настолько неосознанным было это движение. Но разве этот чертов мотылек на пути к свету когда-нибудь остановится по собственной воле? Гуцул сворачивает во двор и сразу же замечает движение в его плохо освещенной части. На грязном снегу утоптанной за день тропинки лежит, закрывая голову руками, кто-то, кому сегодня явно «повезло» нарваться на агрессивно настроенную компанию. — Эй, вы что, охренели?! — Язык, как всегда, оказывается быстрей соображалки. Нападавших трое, они явно старше Гуцула, но ему на это наплевать – он, на ходу скидывая сумку, бросается к дерущимся. Успевает зарядить одному из них кулаком в ухо, прежде чем падает на грязный снег. Его несколько раз бьют ногой в живот и в спину, и он чувствует солоноватый привкус крови во рту. — Серый, твою мать, стой! Это же малолетка! — Какого тогда полез куда не надо? Борзая малышня пошла. От очередного пинка темнеет в глазах. Гуцул слышит, как где-то поблизости закрывается тяжелая подъездная дверь. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», — просит он про себя, сам не понимая о чем. Но кто бы ни вышел из подъезда, он либо не замечает потасовку, либо делает вид, что не замечает. К счастью для Гуцула и его товарища по несчастью, этого шума оказывается достаточно. — Сваливаем. Сколько проходит времени, прежде чем он снова может дышать, Гуцул не знает. Рядом зашевелился другой парень, застонал, закашлялся, по-видимому, кровью. «Хотя бы жив», — думает Игорь и пытается сесть, что ему удается не с первой попытки. Адски болит живот и правая рука, пальцы замерзли; Гуцул нащупывает в кармане помятую пачку с сигаретами. Забавно, он сам себе сейчас напоминает помятую пачку. Прикуривает две более-менее уцелевшие сигареты и протягивает одну своему соседу, который тоже умудряется сесть. Даже в скупом освещении его лицо выглядит ужасно, все черты словно искажены кривым зеркалом; невозможно определить, сколько ему лет — может, восемнадцать, а может, тридцать. — Суки, — зло шипит парень, затягиваясь и моментально заходясь в приступе кашля. — Угу, — мычит Гуцул, сплевывая красным. — За что они тебя? Мобильником не поделился? Парень не отвечает. Он трогает свой нос; убедившись, что с ним все в порядке, еще несколько раз осторожно подносит сигарету к губам. — Я знаю их. Гуцул с любопытством смотрит на соседа. Его собственные намокшие джинсы прилипли к телу, пятая точка, кажется, намертво примерзла к земле, но он почему-то не уходит. Судя по всему, ожидается что-то вроде исповеди. — Да, знаю, — подтверждает парень. — Этот козел, которому ты врезал, приревновал ко мне свою бабу. Блин, было бы за что! Вот и решил в быдло-Отелло поиграть. И самое паршивое во всем этом, что они помирятся, будут продолжать лаяться и трахаться в обычном режиме и даже не вспомнят некоего Антона, который получил в морду и по почкам из-за их семейных разборок… Эй, ты чего ржешь? Гуцул ничего не может с собой поделать, он беззвучно смеется, смеется, несмотря на тупую боль в боку, усиливающуюся с каждым вздохом. Маленькая, но отвратительная правда, что складывается в его голове в эту секунду, вызывает легкую тошноту и сильное желание биться головой о стену, пока мозги не встанут на место. Он всегда в глубине души знал, что является всего лишь «удобным» вариантом для Кулеминой. Но только сейчас со всей очевидностью понял это. — Пацан, у тебя, может, сотрясение? — спрашивает «некий Антон», с подозрением глядя на все еще ухмыляющегося Гуцула. — Слушай, чувак, ударь меня, пожалуйста! — неожиданно вырывается у Игоря. — Что? — Просто врежь мне. Очень надо. Может, поумнею. — Да пошел ты, — брезгливо отворачивается парень. — Иди голову лучше проверь. Придурок. Гуцул с трудом поднимается, отряхивается и хромает к своей сумке. Снег скрипит под ногами, и этот звук практически заглушает его тихие слова: — Ну нет так нет. Значит, не судьба.