Таня Гроттер и кольцо некромага.

- Не ожидал тебя здесь увидеть, - пораженно заметил Глеб, мягко, но твердо отодвигая Мирославу от себя и оглядываясь на Таню. - Ты не рад мне? – улыбаясь, задала провокационный вопрос Мира. - Познакомься, это моя девушка, Татьяна, - проигнорировал ее вопрос Глеб и шагнул к Тане, притягивая ее к себе за талию. Мирослава скептически оглядела "Грозную Русскую Гротти" с ног до головы, а затем всем своим видом показывая, что та ей не соперница, кивнула: - Рада познакомиться! - Я тоже, - едва сдерживая себя, чтобы не сказать какую-нибудь колкость в адрес новенькой, ответила Таня. - Спокойно, - услышала она тихий шепот у своего правого уха. Это Катя Лоткова, увидев реакцию Тани, решила ее немного успокоить. Таня лишь едва заметно кивнула и, глубоко вдохнув, любезно произнесла: - Глеб, что же ты стоишь? Помоги своей подруге отнести вещи в комнату, - с виду Таня была спокойна, но в душе у нее властвовала буря эмоций и вопросов, на которые она пока не могла ответить: Кто она? Откуда ее знает Глеб? Почему она ведет себя так, будто имеет права на Глеба? А главный вопрос: Что их связывает? И вообще Таня чувствовала себя героиней плохого сериала, из-за этого ожидая любого развития событий. Глеб удивленно вскинул бровь. - Пойдем вместе, - предложил он и взял увесистый багаж Мирославы в руки. - Да, вместе. До Жилого этажа, а там я пойду в свою комнату, - как можно непринужденнее ответила Таня. - Малышка, я тебе все объясню. Жди меня в комнате, - обжигая своим дыханием, прошептал Глеб, и они втроем двинулись в сторону замка, увязая в сугробах. Многие ученики давно ушли греться к каминам в гостиных Тибидохса, решив, что для них здесь нет ничего интересного. Лишь первокурсники остались на улице играть в волшебные снежки. За три месяца учебы в магической школе в их детских головках отложились только заклинания, абсолютно не нужные в жизни, но позволяющие развлекать себя и превращать каждый день в сказку. Всю дорогу до Жилого Этажа Таня молчала, погруженная в свои мысли, сквозь завесу которых слышала глухие голоса Мирославы и отвечающего ей Глеба. Новенькая оказалась очень разговорчивой и любопытной, а, возможно, ее больше интересовала реакция на нее Глеба, чем ответы на вопросы. Таню же она вообще как будто не замечала. Проходя мимо каждой двери, Мирослава, улыбаясь с каждым разом все шире и шире, спрашивала: «А что здесь?» или «А куда ведет этот коридор?» На что Глеб с поразительной выдержкой отвечал ей подробными рассказами. «Да ее совершенно не волнует, что за каждой дверью!» – думала Таня, чувствуя, как каждая клеточка ее тела восстает против Миры, о которой она еще толком ничего не знает. «Может, они просто знакомы, и ничего серьезного их не связывает?» – пыталась убедить себя Таня, но отчего-то интуиция подсказывала, что не просто так эта расфуфыренная кукла лезет к ее, Таниному, Глебу обниматься. От этих мыслей комок подкатывал к горлу, но от слез спасала только присущая всем Гроттерам гордость. В очередной раз, проходя мимо двери, которая вела в одну из неиспользуемых аудиторий, Мирослава задала свой вопрос, да так, будто это единственное, что ее интересует в жизни. Увидев, как она в этот момент посмотрела на Глеба и коснулась его руки, Таня не выдержала и довольно грубо сказала: - В замке столько дверей и потайных ходов, что боюсь, ты не запомнишь и половины. Поэтому советую не загружать свой мозг, а сходить на досуге к Сарданапалу, это к слову директор школы, и попросить у него подробную карту замка. Услышав стальные нотки в голосе любимой, Глеб усмехнулся своим мыслям, которые дали ему отчетливо понять, что никакая интуитивная магия Мирославы не сравнится с характером Гроттер. Реакция же Миры на слова Тани была совершенно другой. На долю секунды в ее глазах блеснул яростный огонек, но когда она заговорила, ее голос был приторно сладок и любезен: - Благодарю, я так и сделаю. Просто Глеб так интересно рассказывает, что я не могу лишить себя этого удовольствия. Ему всегда удавались истории. После этой фразы Таня чуть не задохнулась от негодования и посмотрела на Глеба, чтобы хоть что-то понять. Вопреки ожиданиям, он не ответил Мире ледяным тоном что-нибудь отрезвляющее, а наоборот, немного смутившись, что мог заметить только тот, кто хорошо его знает, ответил: - Ты преувеличиваешь. - Нет, конечно! Ты столько интересного мне рассказывал! О тебе, Таня, кстати, я тоже от Глеба слышала. Это было последней каплей. Таня из последних сил старалась не расплакаться от неизвестности и тайн, в которые ее не хотели посвящать, и поэтому она тихим голосом, чтобы не выдать своего состояния, сказала: - Неужели? Как-нибудь потом вы обязательно мне расскажете. Мне нужно идти. - Я скоро к тебе зайду, - сказал Глеб и поцеловал Таню в губы, стараясь вложить в поцелуй всю свою любовь. Таня ответила на поцелуй, но скорее по инерции, чем следуя желаниям. Сейчас ей больше всего хотелось поговорить с Глебом. Сразу после поцелуя Таня ушла, свернув направо в сторону гостиной светлых и, уже скрываясь за поворотом, услышала: - Мне кажется, я ей не понравилась, - расстроенным голоском пропела Мирослава. - Да нет. Просто у нее дела, - соврал Глеб, и они повернули налево, направляясь к комнате №28. Как только Таня скрылась за поворотом, спокойный шаг сменился бегом. Влетев в свою комнату, она упала на колени перед кроватью и достала из-под нее футляр от контрабаса. Всегда успокаивающая Таню поверхность футляра из драконьей кожи, сейчас не оказала должного воздействия, и девушка открыла его, намереваясь достать оттуда зудильник и позвонить тому единственному человеку, который знает, что делать в такой ситуации. Гробыне, конечно. - О, сиротка! Ты не вовремя. У Гробынюшки эфир через двадцать минут, и, как видишь, я еще совершенно не готова! – начала свой монолог Склепова, едва установилась связь между зудильниками подруг. Что бы ни говорила Гробыня, ее внешний вид мог вызвать только зависть: свежий макияж, уложенные волосы, спадающие с плеч и ослепляющие своим ярким фиолетовым цветом. Но, кажется, четыре стилиста этого не замечали, так как до сих пор в панике бегали вокруг Склеповой и поправляли идеально уложенные пряди волос, смахивали невидимые пылинки и прикладывали аксессуары, поражающие своим разнообразием, к Гробыне, гордо восседающей на кресле, как на троне. - Ань… - прервала ее отчаявшаяся Таня и тут же расплакалась, не в силах больше сдерживаться. - Ань? Так, сиротка, видно дела совсем плохи. Подожди-ка немного! – вмиг посерьезнела Гробыня и на дне зудильника вместо ее лица Таня увидела салатовый потолок, а «за кадром» услышала визг подруги: - Вон, вон, вон! Все вон! Я и так самая красивая и прекрасная. И призраку Есенина совершенно плевать, какие на мне сережки! Его больше будет волновать, сколько матных слов я ляпну в прямом эфире, наслушавшись его стихов. Все! Свободны! Фухх! – Таня вновь увидела лицо Гробыни и заплакала с новой силой, - Танька! Останови водопад и расскажи, что случилось? Что-то с Пниенотивковым? - Угу. - Да не реви, Тань. Он же некромаг. Ничего ему не будет, - ласково сказала Гробыня, сочувственно рассматривая подругу. - Ему-то не будет. А мне? Эта фифа! Откуда он ее знает? - Тань… - осторожно начала Гробка, - Ты сегодня никакие грибочки не употребляла? - Гроб! Я серьезно же, - метнула в Склепову грозный взгляд Таня. - Так и я не шучу! - Ань, - Таня вытерла слезы и принялась за спокойный пересказ сегодняшнего утра. - Надо мне взглянуть на эту подлую интуитивщицу. Уверена, там и смотреть не на что, а ты уже пол Тибидохса утопила в своих слезах, - заявила Склепова, когда Таня закончила, - Раньше бала я приехать не могу – работа, сама понимаешь, но как себя вести, научу. Слушай и запоминай! – Гробыня уверенным взглядом хищницы посмотрела на Таню и, дождавшись ее кивка, продолжила, - Во-первых, веди себя с Глебом, как раньше. Не устраивай ему допрос. Все, что он захочет тебе сказать, расскажет сам, остальное все равно будет ложь. Во-вторых, по возможности показывай этой ляле, кто настоящая девушка Бейбарсова. В-третьих, не груби ей, как ты это любишь. Если потом окажется, что она старая подруга детства твоего некромага... - Склеп, какая подруга? Они втроем жили у черта на куличиках... - Так, тсс! Не перебивай учителя, - пригрозила подруге Гробыня и продолжила, - В общем, если окажется, что она - его подруга, ты останешься виновата, что обидела несчастную новенькую. И последнее, незаметно, с помощью лишь хитрости, ограждай своего Глебушку от общения с ней. Пусть не ест ничего из ее рук. Думаю, ты догадываешься, к чему это может привести?! Все поняла? - Вроде бы, - хлопая глазками, кивнула Таня, стараясь запомнить все советы. Она даже не обратила внимания, что Гробыня назвала Глеба по имени, что случалось с ней только в крайне серьезных ситуациях. - Для тебя же лучше, если будет не «вроде бы», а «поняла». Ну, все, мне пора бежать. Через пару дней позвоню, отчитаешься. Целую, сиротка! - Пока! И, Ань, спасибо! - Не за что еще! – и Гробыня отключилась, а Таня почувствовала, как в ней растет уверенность. Внучка Феофила подошла к зеркалу, спрятала под небольшим слоем косметики красные пятна от недавних рыданий, легла на кровать и, пытаясь принять наиболее расслабленное положение, стала ждать Глеба, делая вид, что читает учебник по сакральной астрологии, который она использует при написании своей дипломной работы на тему: «Судьба. Предсказание судьбы, изменение ее узора на примере жизни выдающихся личностей магического мира и собственного опыта». *** По пути в Большую Башню Глеб был занят своими мыслями. Появление Мирославы в их с Таней жизни вывело из колеи всегда спокойного и уверенного некромага. Он знал, что рано или поздно ему пришлось бы рассказать любимой о девушке, с которой он так долго общался. Но не успел. Теперь это была вынужденная мера, а не добровольное признание, что непременно поймет Татьяна. Но лучше самому ей обо всем рассказать, до того, как это сделает кто-то другой, добавив от себя какие-нибудь ненужные детали, которых и не было никогда. Глеб шел между Таней и Мирославой, попутно отвечая "новенькой" на одни и те же вопросы, совершенно не задумываясь, как он это делает. Уже на подходе к гостиным его вывел из задумчивости напряженный голос Тани. Сначала он подумал, что-то случилось, но, вслушавшись в ее слова, тут же усмехнулся. Добиваясь Таню с первого дня их знакомства, Бейбарсов понимал, что за характер у этой рыжеволосой бестии, и, тем не менее, был готов выносить его всю жизнь, лишь бы она всегда была рядом. И вот теперь Глеб снова убедился в горячности любимой, отчего он еще больше полюбил ее в эту секунду, хотя, казалось, что больше уже нельзя. Сообразив, что ничего криминального не произошло, Глеб снова «ушел в себя», раздумывая, как лучше все преподнести Тане, поэтому он не слышал, о чем его спрашивают, и отвечал на автомате. Через несколько минут, когда он понял, что Таня собирается уйти, Глеб будто очнулся ото сна и решил продемонстрировать Мирославе и, главное, Тане, кого он любит, и какая девушка ему действительно нужна и важна. Поэтому он наклонился к Тане, приник к ее губам и страстно поцеловал так, как обычно они это делали только наедине, но сейчас был особенный случай, требующий полной ясности. «Она чертовски привлекательна, но она не Таня», - подумал Глеб, оставшись вдвоем с Мирославой в полумраке коридора, освещаемого несколькими факелами. Мирослава открыла дверь комнаты №28 и, мило улыбнувшись, предложила: - Проходи, Глеб. Бейбарсов прошел в светлую комнату с двумя кроватями, стоящими по разные стороны помещения, в которой Мира должна была теперь жить вдвоем с Пипой Дурневой, оставшейся доучиваться в школе, так как поступила позже остальных. Пипы в комнате не было, но во всем ощущалось ее присутствие: в разбросанных вещах, каждая размером с парус небольшой лодки, в плакатах Гурия Пуппера на стенах и в десятках зудильников, раскиданных по всей комнате. Глеб поставил сумки Миры около комода и взглянул на девушку. Она сидела на одной из кроватей, положив ногу на ногу, а ее дубленка уже небрежно висела на спинке кровати. Мирослава осталась в легкой бежевой блузке и джинсах. - Не стесняйся, присаживайся. Глеб, ну, что, как не родной? – буквально съедая некромага взглядом, поинтересовалась Мирослава. - Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, - довольно холодно сказал Глеб, прошел к окну и встал к нему спиной, облокотившись на подоконник. Руки скрещены на груди, взгляд уверенный и непроницаемый, можно было подумать, что Глеб расслаблен. Однако он не знал, с чего начать и как, что напрягало некромага, всегда знающего, как поступить. - О чем? – захлопала глазками Мира, хотя прекрасно поняла, о чем пойдет речь. - О нас…с Таней. Я люблю ее и не хочу, чтобы мое прошлое причиняло ей боль. Ты моя подруга и, надеюсь, понимаешь, что я хочу сам обо всем ей рассказать, но мне нужно время. - Я не понимаю, о чем ты! Мы же ничего плохого не делали. У всех есть прошлое, и с этим ничего не поделаешь! Согласен? - Конечно. Но я об ее прошлом знаю все, Тане же кажется, что и ей известно все, что когда-то со мной происходило. И это почти так. Однако о…знакомстве с тобой я ей ничего не говорил, - Глеб говорил спокойно и даже мягко, но вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову перебить его или не согласиться, - Я ей обязательно все расскажу, и тебе не придется постоянно думать, что можно говорить Тане, а что нет. Но, надеюсь, некоторое время ты все же потерпишь, не распространяясь обо всем, что нас связывает, - это был не вопрос. Глеб, как всегда, утверждал. Поэтому и ответ Мирославы был очевиден: - Хорошо, Глеб. Тем более все в прошлом. Мне и незачем все это вспоминать. Просто я хочу быть твоим другом и подружиться с твоей девушкой. - Я рад, что мы поняли друг друга. В шесть часов будет ужин, мы с Таней за тобой зайдем, - поставил Миру в известность Глеб и прошел к двери. - О, это же здорово, а то я потеряюсь в этом замке, - говоря эти слова, Мира плавно, но быстро встала с кровати, в два шага оказалась возле Глеба и нежно поцеловала его в щеку, - Тогда увидимся! – радостно сказала она и принялась распаковывать сумку, не позволяя этим самым Глебу что-то возразить. Оставив поцелуй без замечания, Бейбарсов быстро вышел из комнаты, надеясь успеть до того, как Мира решит снять с себя еще и блузку. Судя по ее непосредственности, о которой Глебу давно известно, для Миры это было бы нормально. Эту девушку можно охарактеризовать так: она может убить кого-то, соблазнить мужа на глазах у жены, обворовать до трусов, а потом мило улыбнуться и сказать, что так и было. А что самое главное, ей поверят, погладят по головке и скажут «спасибо» за то, что она все это сделала так красиво и непринужденно. *** « Так что же может изменить человек? Во-первых, проработать каждую планетарную функцию, освоив качества знаков зодиакального креста ее нахождения. Во-вторых, регулярно убеждаться с помощью натальной карты, что врожденные свойства человека для того и врожденные, чтобы их нельзя было изменить. В-третьих,…» - Таня сидела по-турецки на своей кровати, прислонившись спиной к стене, и изо всех сил пыталась вникнуть в смысл написанного в учебнике, но, как ни старалась, не могла. Слова проходили сквозь сознание, не оставляя на память ни одной буквы, как приведения, проходя сквозь стены, не оставляют в ней ничего от своей материи. Зато мысли о Глебе и их рушившейся идиллии, к которой они так долго стремились, засели в ее голове и мешали думать о чем-то другом. Стук в дверь. Таня резко вытянулась по струнке и уже собиралась откинуть учебник в сторону, но вспомнила о наставлениях Гробыни и вернулась в обманчиво расслабленное положение. - Открыто, - сказала она небрежным тоном и постаралась прочесть еще хотя бы пару строк. «…нельзя было изменить. В-третьих, …» - Малышка, что читаешь? – ласково спросил Глеб, устраиваясь рядом с Таней и заглядывая в книгу. Гроттер на секунду повернула учебник обложкой к Глебу, чтобы он смог прочитать название, а затем снова уставилась в текст невидящим взглядом. Она ждала. Ждала, что скажет Глеб. Некромаг мягко высвободил книгу из Таниных рук и отложил в сторону. - Поговорим, - уверенно сказал Бейбарсов. - О чем? - Помнишь, я как-то говорил тебе, что жизнь создает на пути людей препятствия, чтобы такие, как я, без тормозов, смогли остановиться? - Да, ты говорил это в будке около железной дороги, - кивнула Таня и с неподдельным удивлением посмотрела на Глеба. Она еще не поняла, к чему он клонит. - Так вот, оказывается, она еще и педальку газа может прикрепить, чтобы человек, наоборот, не тормозил, когда не надо, - Глеб серьезно посмотрел на Таню, чтобы понять, улавливает ли она его мысль. - Что ты хочешь сказать? - Я не рассказывал тебе о том, что следовало бы рассказать в первую очередь. И вот теперь мне приходится это делать по воле судьбы. "Вот блин, сейчас он скажет, что эта фифа его жена и у них трое детей" - мелькнула паническая мысль во влюбленной Таниной голове, но в слух она сказала: - Сам знаешь, мы все делаем по воле богинь Судьбы, - Таня говорила тихо и даже улыбнулась, но это была маска, под ней же скрывалась гримаса боли и отчаяния. - Да уж, знаю, - некромаг, не отрываясь, смотрел Тане в глаза, затем провел рукой по ее щеке и продолжил, - Мирослава – дочь владельца магвазина Необычных вещей. Да, даже в магическом мире есть вещи, которые считаются необычными, - пояснил Глеб, увидев вскинутые брови любимой. - Что же это за вещи? – поинтересовалась Таня, но не из любопытства, а чтобы немного отвлечься. С каждым новым словом Глеба, она начинала паниковать все больше. - Этот магвазин можно назвать антиквариатным. Туда приходят маги, чтобы получить за какой-нибудь слабый, но очень древний, артефакт, тысячелетия принадлежавший его семье, кругленькую сумму дырок от бублика, или наоборот. Там есть парные картины, позволяющие конфиденциально передавать информацию без помощи купидонов, украшения, меняющие внешний вид отдельных частей тела, в общем, все, что душе угодно. Я туда попал еще во времена, когда считал себя всесильным и хотел добиться тебя любой ценой. Я так часто там появлялся, ждал, когда появится что-нибудь особенно сильное, что стал неплохо ладить с хозяином. Его зовут Мелитон, а его жену – Млада. У них пунктик такой – имена на букву «М», даже домового назвали Молчан. - Странные, - подтвердила Таня. - Да, но очень гостеприимные. Приблизительно через месяц, когда я в очередной раз прилетел посмотреть, что нового появилось у них на прилавке, Мелитон познакомил меня со своей дочерью, Мирославой. Как она потом сама мне сказала, ее отцу я так приглянулся, что он решил нас свести. Но, к счастью, у него ничего не получилось. Мы просто начали общаться, нашли общие темы, ведь она темная до мозга костей, но ни о каких чувствах с моей стороны не могло быть и речи, я же был одержим тобой… - Был? – чуть ли не испуганно перебила его Таня. - Малышка, был, конечно. Сейчас это чувство стало намного выше и сильнее. Я люблю тебя. Поверь, это лучше одержимости. - Я знаю. А почему вы перестали общаться? – «Или не перестали?» - так и хотелось добавить Тане, но она сдержалась. - Потом произошла история с Зеркалом Тантала, и мне уже было не до светских бесед. Ну, а дальше, ты знаешь. Все завертелось, поменялось. Я сменил одержимость на любовь, а о Мирославе и не вспоминал до сегодняшнего дня. - А что теперь? - Ничего. Она – просто знакомая, не подруга даже. Я никогда не рассказывал ей своих тайн и не открывал душу. Она знает обо мне меньше, чем Лена и Жанна и, уж тем более, чем ты. Просто она поддерживала меня тогда, сама не зная в чем. Я сам здесь появился позже других и знаю, как это давит. Поэтому хочу помочь ей освоиться, но только вместе с тобой, - сказал Глеб и, улыбаясь, наклонился к Тане, чтобы поцеловать, но она остановила его, прикрыв рот Глеба пальцами своей руки. Глеб удивленно вскинул брови. - Я люблю тебя, - сказала Таня и убрала руку, позволив продолжить поцелуй. Глеб, обхватив Таню за талию и положив на кровать, навис сверху, не отрываясь от её губ. Его руки изучали Танино тело, будто в первый раз. Некромаг так боялся, что Таня ему не поверит, что все еще сомневался в своем счастье, которое на него свалилось. Любимая, рыжая, непокорная Таня снова удивила его, и вместо обиды и недоверия, которое он заслужил, наоборот, показала, что любит и верит. А что еще нужно грубому сердцу некромага?