Аконитов грех

Снова полнолуние, эта луна так огромна, так красива, она сводит с меня ума, отражается в моих ярко-желтых глазах, в которых можно разглядеть жажду убийства. Мне всегда трудно себя контролировать в мартовское полнолуние, не знаю почему, но именно в марте мне сложнее всего держать себя в руках. Знаете почему мартовское полнолуние называют червивым? Потому что это первое полнолуние после зимы, черви чувствуют тепло и лезут наверх. Именно в марте происходит больше всего ночных убийств. Дерек говорил, что доя того, чтобы научиться сдерживаться, нужно за что-то зацепиться, найти якорь. Я выбрал отца своим якорем. Не все понимают почему, после всех его издевок, я выбрал этого ублюдка. Но папа не всегда был таким. Раньше, до смерти Кэмдена, он был другим, совершенно другим человеком. Наверное детские воспоминания заставляют меня грустить и вспоминать о нем с улыбкой. Никто даже не берет в голову, что каким бы он ни был тираном, монстром или психопатом, он мой родной отец, во мне течет его кровь. Но не смотря на это, мы разные существа: мой отец — человек, а я…порой я сомневаюсь что во есть еще хоть капля чего-то человеческого. Мой рассудок помутнен, в любую секунду из меня может вырваться чудовище, неконтролируемый монстр, жаждущий крови. Эти мысли сводят с ума! Прекрасный холм, с него открывается чудесный вид на маленький город Бикон Хиллз, мой родной город, где я родился, вырос, учился и который навсегда изменил мою жизнь. Возвращение в родные края…как прозаично! Хотя я здесь совсем не для того, чтобы ворошить прошлое или отдыхать. Я здесь по делу, мне нужен Скотт Маккоул. Дерек сказал, что только он может помочь ему. Честно говоря, я соскучился по Скотту, за все время, что я был во Франции с мистером Арджентом, мне не хватало именно Скотта, человека, показавшего мне, что не обязательно быть с плохими ребятами, объяснившего как использовать свои способности во благо, в конце концов, человека, ставшего моим первым настоящим другом. Он стал вожаком для меня. Даже представить не могу где Скотт сейчас. Говорят, что он уехал учиться, но я не знаю куда. Видимо, это мне и предстоит выяснить. Бикон Хиллз горит сотнями огоньков, но эту красоту снова портит жажда крови…да…я вижу багровые реки, я желаю их. Это чувство похоже на боль в животе, такое же назойливое, противное, мешает концентрироваться, а порой тебя тошнит, эта боль проникает в твой мозг и словно шепчет: «Не сдерживай себя. Ты зверь, ты охотник». Да-да…это чувство живое, оно пульсирует в моей голове, словно «второе я». Я чувствую чей-то запах, он мне кажется знакомым…этот пьянящий жасминовый аромат, так пахнет только Лидия. Лидия Мартин, ее запах меня всегда сводил с ума в школьные годы. Не хочу её встретить сейчас. Этот сладкий запах будоражит кровь…я боюсь, что она пострадает, если окажется рядом со мной. Ненавижу страх. Страх делает слабым. Страх возвращает к отцу. Голова раскалывается…в полнолуние все чувства обостряются, я слышу как ползут черви наружу, чувствую запах пончиков, не смотря на то, что ближайшее кафе примерно в трех километрах от меня, мой кулак сейчас способен пробить бетонную стену, а мои зубы разгрызть канат. Я словно часовая бомба, в любой момент могу уничтожить все, что окружает меня! Мне осталось пережить еще около трех часов, и всё закончится. Лидия…все это время я чувствую её. Она не выходит и из моей головы…ПРОЧЬ! Если она меня найдёт, то пострадает. Меня никто не должен видеть, даже те, по кому очень скучал. Всего три часа, каких-то три часа. Мне нужно лишь никого не убить! Уже на протяжении минуты, я слышу машину, она приближается и приближается ко мне, такое чувство будто водитель знает, что я здесь, будто он едет за мной. Но проверить я могу только одним способом — дождаться его. Спустя минут пять машина остановилась, как я думаю, в метрах 500 от меня. Я четко слышал, что из нее вышло два человека. Слышу звук затвора…кто-то из них зарядил оружие, да…точно… это был не пистолет, явно что-то побольше…похоже у меня проблемы, а я даже двигаться с места не хочу, просто сижу и жду его, пока луна наполняет меня яростью до краёв словно какой-нибудь сосуд. Я уже не похож на человека. Пока он идет, я представляю что хочу с ним сделать. Если он пришел за мной, я не буду сдерживаться, я откликнусь на зов крови. Взрыв должен произойти через: 3…2…1 А вот и он, высокий, худой, чем-то похож на мистера Арджента, но точно не он, я бы узнал его запах, но кто это? Охотник, пришедший за добычей или всего-лишь человек, идущий именно ко мне с пушкой наперевес? Явно он не на экскурсию приехал. Чтобы отпугнуть его, я зарычал, но он не отступил, остановившись, а лишь нацелил на меня ружьё. Я должен его остановить, показать ему, что у него ничего не выйдет, но не успел я сдвинуться с места, как получил пулю в плечо. Это не обычная пуля, она пропитана аконитом, такая рана не заживет быстро, а если вовремя ее не вытащить, то скоро я уже буду на том свете. Через секунду пуля была и в другом плече. У меня уже не было сил двигаться, слух притупился от боли, поэтому я не мог разобрать, что говорил тот охотник, единственное что я понял, что я им для чего-то нужен…какой-то грех…обряд. Я все пытался сдвинуться с места, порой рычал, но было ясно, что я больше не представляю никакой угрозы. Уши уже становятся нормальными, клыков уже нет, когтей тоже, только глаза мои все еще желтые, словно два светлячка в темноте, если обращение прекращается, выходит рана серьезнее чем я думал. Из машины вышел второй и подошел ко мне, его губы двигались, но я не мог разобрать ни единого слова, я уже отключался. «Не смей меня игнорировать, животное!», — раздалось в моей голове с оглушительной громкостью после того как он ударил меня, видимо, чтобы я пришел в себя. Как же я хотел его сейчас разорвать на маленькие кусочки, но я у меня не было сил, даже чтобы рассмотреть его лицо, все, что я запомнил–шрам на его виске. «Оставь его Маркус, он и так скоро сдохнет», -сказал первый и, видимо, одернул Маркуса, чтобы тот пошел за ним. Этот охотник, Маркус, пнул меня, что есть сил, похоже, сломал ребро, посмотрел мне в глаза и сказал: «Бедный-бедный щеночек, омега. Какая никчемная смерть. Познай аконитов грех». Но я уже ничего не мог разобрать, все расплывалось. Я лежал, лежал и ждал смерти, уже ничего не воспринимая, только чувствовал запах Лидии, который с каждой секундой становился сильнее и сильнее, последнее, что я услышал перед отключкой был ее оглушительный крик. «Айзек!», — раздалось на весь лес. На мое лицо упала её слеза, её янтарные волосы касались моих щек, она бьется в попытках что-то предпринять, она набирает чей-то номер на телефоне… Это полнолуние, эта луна так огромна и красива, она сводит с ума, отражаясь в моих глазах, глазах в которых отражается плачущая Лидия, склонившаяся надо мной в попытках что-то предпринять, а я…я медленно ощущаю как аконит течет по моим венам, медленно продвигаясь к сердцу, я ощущаю свою беспомощность. Мои глаза закрываются, я больше не вижу этой луны, становится тяжело дышать, слух притупляется, я медленно исчезаю.