Можно мне стать бетой для Вас?

      Утро воскресенья выдалось солнечным. В тот день Лиза проспала до одиннадцати, а, проснувшись, с улыбкой посмотрела в сторону окна, но тут же её мимолётное хорошее настроение заслонила тёмная туча воспоминания о вчерашней неудаче. Мама Елизаветы, как только заметила, что дочь проснулась, сразу же напомнила ей об уроках и запретила пользоваться Интернетом. И, даже когда родительница уходила в магазин, Лиза не посмела рискнуть и ослушаться её.       В общем, так и провела девушка воскресенье, не заходя в Интернет и сидя за объёмным домашним заданием. Лишь вечером она поставила на зарядку телефон, который был уже выключен по вполне понятной причине.       В понедельник Лиза отправилась в школу. Вторым уроком была история. Этот предмет вела довольно эгоистичная пожилая женщина. Для неё все были «ужасными детьми», и она, конечно же, любила занижать оценки.       На истории была поверочная. В неё были включены вопросы, требующие ответа в свободной форме. Спустя пятнадцать минут все сдали листочки, которые были проверены к концу урока. — Кукушкина и Осинникова! Ваши работы совершенно одинаковы, — проговорила учительница сердитым скрипучим голосом, — Кто у кого списал? В прочем, это не важно. Я ставлю двойки обеим, — с этими словами она сразу поставила двойки в их дневники, которые были собраны в начале урока.       Сердце Лизы ёкнуло, и она с недоумением посмотрела на свою соседку по парте, которая до сегодняшнего урока вообще не сидела на этом месте. Крашеная блондинка тоже взглянула на девушку, приподняв одну из своих ярких выкрашенных бровей, угловатых ближе к переносице. Лиза отвела взгляд на стену. Только сейчас она осознала случившееся в полной мере и начала паниковать. Конечно, это Таня Кукушкина списывала у Елизаветы, а не наоборот. Она должна была сразу обратить внимание на то, что девушка, которая относилась к ней, в основном, враждебно, решила вдруг сесть за одну парту с объектом своего презрения. Должна была догадаться, что Татьяна сделала это не просто так.       «Но зачем? — думала Лиза, — Зачем она списала тексты моих ответов, не меняя их? Хотела просто насолить мне, испортить мою оценку за триместр?» Дело в том, что у Кукушкиной и так было много двоек по истории, и ещё одна не особо влияла на триместровую оценку блондинки. А вот среди пятёрок и четвёрок Елизаветы двойка как-то не очень вписывалась, поэтому она не желала, чтобы жирный чёрный лебедь начал поедать её положительные оценки. — Валерия Денисовна, вы же понимаете, что я просто не могла списать у Тани?! — набравшись смелости, начала Лиза. Пусть это прозвучало слишком самоуверенно, однако было чистой правдой, — И я не делала этого. — Даже если так, то значит, ты позволила ей списать. Двойка будет тебе уроком в любом случае, — непоколебимо ответила учительница.       Лиза хотела сказать что-то ещё, как-нибудь опровергнуть слова Валерии Денисовны, но не смогла придумать, что ответить на это, и сразу мысленно отругала себя за свою слабохарактерность. Однако историчка очень не любила, когда ей перечат, и дело часто доходило до скандала. Отчасти и поэтому девушка промолчала, не желая портить отношения с той учительницей, что ещё и вела основные уроки социально-экономического профиля, на который поступила Лиза в этом учебном году. Елизавета Осинникова (да, это её фамилия) почувствовала себя поверженной.       Также она ожидала, что Таня, как обычно, тоже начнёт отстаивать свои права, но, мельком взглянув на блондинку, заметила, что та с невозмутимым видом изучала обложку учебника и приглаживала свои волосы. Казалось, ей было всё равно на происходящее. Тогда Лиза сердито посмотрела на Кукушкину в упор, и только тогда та соизволила оторваться от обложки учебника. — Как ты объяснишь всё это? — с раздражением прошептала Елизавета.       Блондинка ухмыльнулась. — Не надо было торчать на странице Саши, — сказала она едким шёпотом. — Что… — недоумевая начала Лиза, но её слова оборвал звонок.       Таня быстро встала со стула, забрала свой дневник, сунула его и всё, что было на её стороне парты, в свою дамскую сумочку и стремительно вышла из класса, стуча каблуками. Все одноклассники Елизаветы тоже с облегчением стали забирать свои дневники и покидать кабинет. С трудом преодолев эту толпу, фикрайтерша наконец вышла за дверь, но было поздно, и Кукушкина уже скрылась где-то в здании школы, а, может, даже ушла на улицу.       Лиза остановилась в коридоре и начала размышлять. Она могла бы вернуться в кабинет истории и попытаться убедить учительницу в несправедливости оценки, но почему-то больше досады у неё сейчас вызывали слова Тани. «Не надо было торчать на странице Саши». Саша был парнем блондинки, если Лиза не ошибалась. Но она ничего такого не делала на его странице ВКонтакте, лишь поставила лайк под красивой фотографией природы, на которой даже не было того Саши. Тем более, у Елизаветы даже не возникало мыслей о том, чтобы отбить у Кукушкиной парня, поэтому такой повод для ревности был неимоверно глупым. «Вот, оказывается, почему у Саши было так мало лайков от девушек», — подумала Лиза. Ей даже было немного жаль этого парня, находящегося под строгим контролем Татьяны.       Девушка настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как к ней подошли. — Лиз, а чего ты с ней не поговорила? — это была Аня – девушка с короткими тёмно-русыми волосами, в яркой клетчатой рубашке, из-за которой учителя часто к ней придирались, потому что и приходила в школу она в этой рубашке довольно часто. Скорее всего Аня имела в виду Валерию Денисовну. — Ну пипец, конечно. Чё, ты проглотишь это? — сказала Света. Она всегда разговаривала на своём слишком резком языке, возможно, по привычке.       Эти девушки были, вероятно, единственными подругами Лизы, обучающимися с ней в одном классе. Елизавета посмотрела на чёлку Светы, покрашенную в чёрный цвет, а потом взглянула на лица девушек по очереди. — Я исправлю оценку на следующем уроке и попрошу дополнительную домашку. — стараясь быть спокойной, хотя это плохо выходило, проговорила Лиза, — Вы же знаете, что с Валерой, — так они шутливо называли учительницу, — бесполезно спорить… — Ну, смотри… Я бы подошла сразу на твоём месте. Несправедливость же, — напоследок сказала Аня, хотя уже знала, что не переубедит Лизу.       На четвёртом уроке была учебная тревога. Вместо нескольких звонков включили сигнал. Он являлся старой записью женского голоса. Этот голос, некачественно записанный, с помехами, медленной волной расползался по всему зданию, вселяя лёгкий страх в каждого человека, пусть даже все и понимали, что это обычная учебная тревога.       Почти все, кто был в школе, высыпали во двор. Учителя во главе с директором проверили организованность учеников. Однако долго на улице держать их не стали, потому что было холодно, и не все успели надеть куртки, некоторые замерзали.       Поднимаясь обратно на крыльцо школы, Лиза поскользнулась на одной обледеневшей ступеньке и упала. К счастью, она поднялась ещё недостаточно высоко, чтобы сильно удариться. Паша, парень из её класса, помог Елизавете подняться на ноги. Снова подошла Аня. — Что-то не везёт тебе сегодня. Прямо телохранителя хоть вызывай. В медпункт не отвести? — Нет, я не сильно ушиблась, — ответила ей Лиза и слабо улыбнулась, преодолевая боль.       Оставшуюся часть школьного дня Лиза провела в мрачном настроении. Задали очень много домашнего задания. Что ещё могло сделать этот день хуже?       Последним уроком была геометрия. Уставших учеников задержали в душном классе после звонка на пять минут. После этого Лиза, еле держась на ногах, пошла в раздевалку. Она чувствовала себя ужасно вымотанной. Позже девушка наконец вышла на улицу и в сквернейшем расположении духа поплелась по скрипящему снегу.       С тяжеленной ношей в виде рюкзака за спиной она каким-то образом дошла до своего двора, при этом ни разу не упав. И это радовало. Лиза по привычке пошла вдоль стены пятиэтажки, держась довольно близко к ней. Так Елизавета поступала, когда хотела быстрее дойти до своего дома и максимально срезала дорогу. Но лучше бы она не делала этого сегодня, потому что в этот раз данное действие плохо для неё обернулось. Когда девушка проходила под очередным балконом, она почувствовала, будто сверху на неё обрушилась морская волна. Волна из Северного Ледовитого океана. Сначала тяжёлые капли упали на розовую шапочку Елизаветы, потом на плечи, а через мгновение она вся оказалась в воде. Сразу же по всему телу ударил жгучий холод. Лиза подняла голову и увидела лишь молниеносно удаляющийся красный предмет, похожий на ведро, и услышала громкий детский смех и крики. Душ на морозе? Отлично! Этого ещё не хватало!       Промокшая насквозь девушка, в одежде, начинающей прилипать к телу, быстро побежала домой, даже не тратя время на выяснение личностей этих безумцев, которые, возможно, не смотрели вниз перед тем, как вылить воду из ведра. Лизу трясло от холода, её зубы стучали. На глаза накатывались слёзы.       Ей было страшно подниматься по лестнице. Тогда впервые Елизавета задумалась о содержимом рюкзака. Зайдя в квартиру, она старалась не смотреть на маму. Увидев дочь в таком виде, женщина сначала даже не нашла слов. — Где это ты в воду с ног до головы окунулась?! Снимай всё быстро и в ванную! — в недоумении кричала мать Лизы.       Девушка быстро сняла рюкзак и верхнюю одежду, а, пройдя немного в коридор, сняла школьную форму и понесла одежду в ванную, где сначала приняла душ, а после повесила всё сушиться.       Лиза вышла из ванной, завёрнутая в полотенце, и увидела свою маму, которая в беспокойстве стояла рядом с мокрым рюкзаком, учебниками и тетрадями. Мать протягивала дочери мобильник. Елизавета в ужасе схватила его, но, к счастью, телефон не пострадал, потому что лежал в специальном кармане в глубине рюкзака. Устройство-то не пострадало, чего нельзя было сказать о школьных принадлежностях. Выяснилось, что учебники и дневник (к несчастью) почти не намокли, будучи перевёрнутыми корками вверх и облачёнными в обложки. А вот на тетради пришёлся основной удар: внутри всё было размыто, ничего не понятно. Теперь Лизе необходимо было у кого-то брать тетради по тем урокам, где требовалось наличие всех тем, и всё переписывать. Ещё одна трудность! — О… о, нет! — девушка была готова разрыдаться после всех ужасных событий сегодняшнего дня.       Потом она сушила вещи, заводила новые тетради, выбрасывала промокшие и размышляла о том, как много текста предстоит переписать в новые тетради. Эта мысль ужасала. Затем Лиза села за огромное домашнее задание. Конспекты длинных параграфов, рефераты, контурные карты по географии… Всё неустанным вихрем вертелось в голове и вселяло жгучее волнение.       Во время перерыва между рисованием на контурной карте и домашним заданием по алгебре в комнату Елизаветы зашла её мама. Она попросила дневник, и Лиза слегка трясущейся рукой протянула его. Женщина открыла его, и её взгляд упал на двойку по истории.       В итоге мама девушки была очень рассержена, снова забрала телефон и запретила ей пользоваться Интернетом, что было вполне ожидаемо. Получается, что отблагодарить Костю опять не получится. Также она приказала дочери немедленно исправить двойку.       Лиза просидела за уроками до двенадцати, даже чуть больше, а такое случалось очень редко, поэтому она действительно чувствовала себя истерзанной и полуживой. Елизавета собрала рюкзак, словно во сне. Так она могла забыть что-то важное. Но на опасения и трезвые размышления у девушки не осталось сил. В конечном итоге она доползла до своей притягательной последней цели – кровати. Лиза упала в объятия ещё холодной, но такой мягкой материи, из которой состояли одеяло и подушка. Но даже в этом раю для уставшего тела фикрайтерша не смогла обрести покой, хотя и думала, что это неизбежно.       Она встала на ковёр, подошла к окну, посмотрела в пугающее ночное пространство, на тёмный зловещий двор, не освещённый сломанным фонарём, и задумалась о своём невезении, вспомнила, как в субботу поздно вернулась домой, как украли её кошелёк, вспомнила все ужасные события минувшего дня, а также где-то неглубоко в сознании начала сожалеть о том, чего не сможет сделать на Книге Фанфиков. Лиза подумала, что так долго не протянет.

Автор сломлен.