Трудное решение Тома Риддла

Но я счастливо избежал всех этих трудов вместе со всеми, ибо мне «посчастливилось» заработать сотрясение мозга на следующий день после приезда на побережье. Как я «вспомнил» - память-то у меня и впрямь была хорошая, даже память предшественника досталась – именно на следующий день Билли Стаббс «взял на слабо» нашу компанию, состоящую из меня, Эми Бенсон и Денниса Бишопа. О, на кон были поставлены очень серьёзные варианты. Или мы выиграем – тогда Билли сотоварищи не будет нас донимать в приюте, или мы проиграем – и поступаем в полное рабство Билли и КО. На весь год – до следующего лета. А хорошо зная Билли, можно было быть уверенным, что и за один год он сделает нашу жизнь в приюте – невыносимой. Уговор был на то, что мы спустимся в загадочную пещеру, находящуюся на побережье среди скал. И принесём оттуда коробочку, которую спрятал там Билли прошлым летом. Поскольку наша группа была на этом побережье впервые, мы понятия не имели – а Билли промолчал специально, что время, которое он выбрал для нашего спуска к пещере – совпадает со временем прилива. А пещерка та почти полностью скрывалась под водой – только под самым потолком ещё оставалось место с воздухом. Но в июне вода была не самой приятной для купания. Так что до пещерки-то мы добрались почти спокойно, поскользнулись пару раз на мокрых камнях, но это не в счёт. А забравшись в пещеру и взяв коробочку, с ужасом увидели, что вход начинают захлёстывать волны. Попытались выскочить наружу, пока ещё была такая возможность. Поторопились. И втроём не вписались в пролом, своротив при этом какой-то камень, что поддерживал свод пещеры. Камни так и посыпались, скрывая под собой вход в пещеру. Эми рассказала, что я успел вытолкнуть её и Денниса из пещеры, а сам не увернулся от какой-то глыбы. Та сильно придавила мне руку, сломав её. Я упал и крепко приложился головой, заработав сотрясение мозга. Благо в Билли всё же проснулась совесть. Он спустился за нами в последний момент, помог отвалить камень с моей руки. Все выбрались на каменистый язык, спускавшийся прямо в море. Билли побежал за помощью. А всё остальное я уже и сам видел. Да, теперь я могу понять ненависть канонного Тома к маглам. Когда один из них так подставил самого Тома и тех, кого он привык считать своими - не друзьями – просто своими. Оттого-то и отомстил этому Билли Стабсу так страшно, каким-то образом подвесив его кролика под потолок общего зала на ферме. А то, что Эми Бенсон и Деннис Бишоп были прямо на себя не похожи после этого похода в пещеру, да так и остались словно пришибленными – так это результат «страшной клятвы», которую мы давали Билли. Скажете – что тут такого? А в приюте не сдержать такую клятву было всё равно, что самому вывести себя в изгои. Потому-то и сказали они только, что ходили в пещеру с Томом Риддлом – то есть теперь со мной. А Билли так и остался вне подозрений. Да ещё и вывел себя потом как пострадавшая от Тома сторона. Радовало другое. Не знаю, уж как там было в каноне, но я пролежал в больнице округа около двух недель. А когда меня выписали, узнал, что меня просто «забыли» в этой рыбацкой деревне. Приютские все уехали - вместе с детьми. А меня никто не собирался отвозить в город просто так, в самый разгар лета, когда каждая пара рук была на счету. А мне и самому не хотелось возвращаться в Лондон. Да – столица, но летом жить в городе было невыносимо. Запах бензина от нарождающегося автопарка, ароматы от ещё востребованного гужевого транспорта, всё это смешивалось с дровяным или угольным отоплением, ведь готовить еду для экономии топлива приходилось в камине, который был иногда единственным в квартире. Всё это не привлекало Тома. А меня - и подавно. И я начал бороться за место под солнцем. Пусть и в отдельно взятой деревне. И я не согласен с Юлием Цезарем, что лучше быть вторым в Риме, чем первым – в Галлии. Не знаю, было ли это особенностью организма Тома, или это уже сработала моя привычка, но я заметил, что могу проснуться в любое время, на которое себя настрою. Чем и пользовался, стараясь проснуться раньше других и начать хлопотать по хозяйству в доме старосты, куда меня пока определили на временное житьё-бытьё. Пока не случится оказия в город. После некоторых проб и ошибок научился разжигать и дровяную плиту, и очаг в общем зале, предварительно очистив его от сажи и сгоревших кусков дерева. Потом тщательно умывался, переодевался в чистое и шёл помогать жене старосты готовить завтрак на всю честную компанию. За стол садился не только сам староста общины рыбаков мистер Коннер (впрочем он сразу потребовал называть себя дядя Чарли), его супруга – миссис Коннер или тётушка Дейзи, двое его сыновей – Рик и Боб с жёнами, младшая дочь, которая пока не была замужем, её жених – Пол Айлэнд, трое детей Рика и две дочери Боба. Мне выделили местечко с краю стола, на подхвате. Если надо было что-то принести от очага, где готовили еду. Я ходил вместе с другими детьми собирать плавник – выброшенные куски деревьев – на берегу после сильных ветров. Они вздымали донные пласты и выбрасывали на берег свою добычу – остатки судов и их грузов. Вот их и отдавали на сбор детям. Нет, тут меня не нагружали работой до седьмого пота. И не гоняли в три шеи, памятуя о том, что я совсем недавно был на краю смерти. Ко мне относились ровно, не слишком выделяя из общей оравы детей и подростков, что собиралась на берегу, ожидая возвращения утлых судёнышек с моря. С уловом или без. Впрочем – в какой-то степени я принёс с собой удачу, и это было замечено. С тех пор, как я обосновался в доме старосты, улов всегда был. Пусть и не всегда обильный, но жителям деревни хватало и на еду, и на обмен: не одной же рыбой питаться. А так – время от времени меняли пару кадушек рыбы на овцу, которая паслась в стаде на лугах, что раскинулись чуть выше наших хижин. Они принадлежали местному лендлорду, пастухи которого тоже иногда решали разнообразить свой рацион и шли нам навстречу. К обоюдному удовольствию. Да, разумеется, рыбу и солили, и коптили, готовили самыми разными способами. И я постепенно втягивался в эту работу. Голос мой огрубел на суровом ветру, кожа обветрела и загорела от постоянного пребывания на солнце, плечи немного окрепли. Могу честно сказать – за два месяца в деревне на побережье я окреп и подрос как за год в Лондоне. Теперь бы мне и Билли Стаббс был не соперник. Один на один. Да вот беда. Один он как раз и не вышел бы. Натравил бы своих прихвостней. Но пару приёмов мне показали мальчишки в деревне, кое-что я и сам вспомнил из когда-то увиденных – в той, другой жизни – фильмов. Натренировал отдельные движения руками, ногами, корпусом. Может и справился бы. Нет, не насмерть, я не такого высокого мнения о своих бойцовых качествах. А для того, чтобы выиграть время и улучить минутку для банальнейшего побега. Приучился в любом месте вначале просчитывать пути отступления и только потом расслабляться. Как оказалось – в тело Тома Риддла я попал в июне тридцать пятого года. С учётом того, что я – пора уже говорить о Томе, как о себе – я родился тридцать первого декабря двадцать шестого года, ближе к вечеру, то мне уже полных восемь лет. И три года до Хогвартса. Что я могу сделать сейчас? Отправиться разыскивать свою магловскую родню? Если уж они не стали этого делать, обладая всеми возможностями, которые дают хорошее происхождение и деньги, вряд ли они обрадуются появлению на своём пороге маленького оборвыша. Тем более, что вряд ли я даже смогу добраться до них. Снимут с поезда или захватят во время какой-нибудь облавы. И тогда я буду считать, что мне очень повезло, если меня отправят куда-нибудь на ферму в Австралии. И я смогу добраться туда без особых потерь. Особенно - иллюзий. А разыскать свою родню по матери? Опять же – каким образом, если я пока ничего не умею, разве что говорить со змеями. Но пока я тщательно скрываю этот свой талант. А если мне достаётся немного молока, я обязательно стараюсь поделиться им с моей маленькой спасительницей. Оказалось, что Шелли – и никаких удвоенных «С-С» в имени. Именно – Шелли! Она тогда спряталась у меня под штанами, потом пробралась выше и свернулась в клубочек под рубашкой, а когда меня принесли в больницу и уложили в постель, залезла в щель между тумбочкой и стенкой. А во рту она сжимала небольшой кустик травы, опознать которую я пока не берусь, ибо знаю о ней только по рассказам змейки. Так вот – именно этому пучку травы я сильно обязан тем, что не провалялся на больничной койке всё лето. Она каким-то образом разжевала его в мелкую кашицу, а потом ночью аккуратно впихнула эту кашицу в меня. Неприятно? Зато действенно! Ибо на следующий день утром у меня пропали почти все последствия того неприятного случая: все симптомы сотрясения мозга – остался только перелом левой руки. Но мне её вправили и залили гипсом. Две недели меня продержали в больнице больше для успокоения совести. А потом просто выпихнули оттуда, наказав ещё через две недели самому снять гипс большими «овечьими» ножницами. Даже не обязали явиться на осмотр по итогам. А что взять с приютского? Они даже не догадывались, что ещё находясь в больнице, я каким-то чудом ухитрился рассмотреть место перелома. Чудо? Почему нет? Кто знает свой организм лучше самого пациента? Так вот – мысленно я каждую свободную минутку тянулся к сломанной кости и порванным тканям вокруг неё. Пытался хоть как-то воздействовать на них. И у меня получилось! Не сразу, но я начал чувствовать, что мои попытки сопровождаются определёнными изменениями в левой руке. Руку ужасно дёргало, болела кость, хоть я и не нагружал её работой в больнице. Только экспериментировал. Мысленно. Я прямо-таки видел сквозь гипс и кожу, как нарастала лопнувшая кость, как соединялись кончики жил и сухожилий. Скажете – фантазии? Возможно, но старая Амели – местная травница-знахарка, которой я часто помогал с травами, пока был «одноруким», тоже была заметно удивлена тому, что, сняв гипс, я быстро восстановил гибкость запястья, хоть и старался поначалу не слишком утруждать его. Кстати – именно с травницей я стал проводить всё больше времени. По её просьбе всё моё свободное время было отдано дядюшкой Чарли в её распоряжение. Убедившись, что я довольно бегло умею читать и пишу достаточно красивым почерком, она часто диктовала мне рецепты из своей бездонной памяти. Или поручала мне обновить прописи на уже готовых сборах и настойках, оговариваясь тем, что её глаза видят всё хуже. А я смиренно выполнял её задания. В Хогвартсе эти знания трав могут пригодиться. Так же, как и рецепт копчёных угрей или запечённой рыбы – но уже после Школы. Я всё аккуратно записывал, постоянно переспрашивая, если что-то было непонятно. И мне отвечали неспешно и по-деревенски обстоятельно. Лето подходило к концу, когда меня вдруг в неурочное время вызвали к старосте. Я не чувствовал за собой никаких провинностей, поэтому шёл к нему не ожидая подвоха. Войдя в комнату, увидел мужчину в форме полицейского. Сердце моё екнуло, душа ушла в пятки. «Неужели это по мою душу?». Мысли заметались, но я постарался выглядеть невозмутимым. - Садись, Том, - пригласил меня к столу дядя Чарли. Нет, сейчас за столом сидел не дядюшка, а мистер Коннер, человек, облечённый властью. Краем глаза я заметил в комнате и обоих сыновей мистера Коннера. Они тоже выглядели напряжёнными. - Что-то случилось? – я даже не сделал шага к столу. - Совсем запутали мальчонку, - прогудел полицейский и повернулся ко мне лицом. – Не бойся, Том, садись. Я с облегчением узнал в нём одного из племянников мистера Коннера, который жил и работал в городе. - Видишь ли, Том, мы присматривались к тебе всё лето. Ты работящий мальчик, преподобный отец Браун отзывается о твоих способностях к учёбе с большим восторгом. Ему нравится и твоя помощь в церкви. И старая Амели одобряет твоё усердие в поиске знаний. Вот мы и решили взять тебя воспитанником деревни.