Кровь с молоком

— И что? Вот так просто взять и отказаться от человека? — Варданян изумленно прикусила губу. — Честно, я не знаю, да и не хочу знать, просто или не совсем, всякие ситуации в жизни бывают, но я с детства привык, что нет слов «не могу», есть слова «не хочу», — Холмогоров отбросил недокуренную сигарету и пригладил растрепавшиеся волосы. — Если ты хочешь, то будешь бороться за свою любовь, что бы не происходило вокруг, потому что любую проблему проще вместе решить, чем сливать человека. И если шлюха вдруг внезапно решила, что у нее архиважные проблемы, и она вся очень гордая, поэтому стоит забыть обо всех обещаниях и лечь под другого мужика, то только шлюхой я и могу ее назвать. — Есть такая восточная поговорка: «Из кувшина в чашку можно налить только то, что в нем было». То есть, если там вода, а тебе хочется, чтобы лилось вино, одного желания будет мало. Так и с людьми: мы напрасно порой ждем от человека каких-то поступков, а он просто наполнен не тем содержимым, чтобы оправдать наши ожидания. — Умно, красиво, лаконично — как всегда, — подытожил Космос. — И узнает Белов об этом только в день своего возвращения из армии, — девушка прикусила губу, — ужасно будет находиться одному в местах, которые когда-то принадлежали им… — Ты, кстати, сейчас на парапет облокотилась, — Кос кивнул вверх, — вот на этом дереве он вырезал что-то там про любовь. — Печальная история, — Саша покачала головой и нахмурилась, погрузившись в свои мысли. Ей и вправду было жаль Сашу Белова, которому только предстояло узнать о предательстве любимой девушки. Именно в этот момент она пообещала себе, что Космос никогда не окажется в подобной ситуации, пока он с ней… — О чем ты думаешь? — Холмогоров обнял ее и внимательно посмотрел в глаза. — О том, что в любом союзе есть двое, в одиночку нельзя ничего сохранить, — девушка прикусила губу, — о том, что бессмысленно что-то загадывать, потому что все будет так, как будет, а не так, как я хочу. — К чему это? — Космос напрягся, но руки с талии девушки не убрал. Прохожие неодобрительно поглядывали на молодых людей, но сказать какую-нибудь гадость добропорядочные советские граждане не решались. И вовсе не из-за того, что по виду Коса можно было сказать, что он связан с криминалом, нет, просто и мужчины, и женщины смотрели с толикой одобрения. По Холмогорову сразу было видно, что он не рабоче-крестьянский сын, но и не нувориш, Саша казалась очень скромной, и человек, имеющий любовные отношения с книгами, заметил бы, что на ее лице застыла печать благородства. Обижать ребят своими неуместными замечаниями не хотел никто. В это время редко можно было встретить настолько гармоничную пару. — Кос, я не знаю, что такое любовь, я не влюблялась никогда раньше, но я люблю тебя и не хочу потерять, но в это же время я не дура и понимаю, что не бывает ничего навечно… — Подожди-подожди, — Холмогоров осторожно приподнял подбородок девушки и встретил ее испуганный взгляд, — ты любишь меня? — Да, — робко ответила Саша и зажмурилась, она вздрогнула, когда ее губы опалило горячее дыхание. Этот поцелуй не был нежным, трепетным или робким, Космос целовал ее нетерпеливо, грубо, словно утверждая свои права, словно говоря, что она его и это правильно. — Совсем стыд потеряли, — возмущенно бросила массивная женщина, проходящая мимо и, приговаривая что-то еще, удалилась. — Я люблю тебя и никогда не заставлю тебя в этом сомневаться, никогда не оставлю, никогда не отпущу. Практически через год именно на этом месте будет только один из присутствующих сейчас, да и клятва звучать будет уже другая, намного крепче этой, но это будет потом. Сейчас же перед глазами молодых людей стояла безоблачная вечность. Они были совсем еще детьми, которые не ждали никаких серьезных перемен в привычном укладе жизни, не хотели смотреть в завтрашний день и не представляли, какие проблемы им преподнесет ближайшее будущее, а даже если и представляли, то свято верили, что все преодолеют вместе. Все мы порой говорим очень умные и правильные вещи, раскидываемся признаниями и обещаниями, которые не стоят и гроша ломанного, мы просто не понимаем, что люди верят нам и ждут от нас соответствующего поведения, нам кажется, что стоит лишь сказать «прости» и все вернется на круги своя. Мы никогда не задумываемся, что прощение, на самом деле, очень подлая штука, потому что тот, у кого просят прощения, вправду верит, что человек все понял, осознал и готов меняться, всегда больно принимать тот факт, что меняться никто не будет. Наверное, каждому просто стоит запомнить, что клятва сильна только в тот момент, когда жизнь бьет человека лицом об асфальт, как только ссадины заживут, и воспоминания о боли перестанут быть столь яркими — все обещания будут забыты. — Средь бела дня! — патетично вскинулся проходящий мимо пенсионер. — Совсем с ума сошли? — Совсем, — с дурацкой улыбкой согласился сын профессора астрофизики, — справку показать? — Ты береги ее, девчонка хорошая, — старик по-доброму усмехнулся и покачал головой. — Надо полагать, — Космос вскинул бровь, обняв Сашу за плечи. Погода не располагала к романтической прогулке — над златоглавой нависли грозовые тучи, раскаты грома были пугающими и проливной дождь обещался с минуты на минуту нагрянуть в гости к жителям столицы. Ветер усилился. — Предлагал же в кино пойти, — покачал головой Холмогоров, укутывая девушку в свой пиджак. — Ну так я ведь непутевая, — Варданян пожала плечами, словно намекая, что надо было закидывать на плечо и нести в кино. — В следующий раз спрашивать не буду, — твердо произнес Космос, и нахмурился, когда дождь начал мелко накрапывать. — Чего стоишь? Побежали! — Я никогда не целовалась под дождем, — улыбнулась Саша. — Вот непутевая, — беззлобно возмутился Кос и прижал девушку к себе, прильнув к ее губам. Казалось, что миг в этот момент замер, словно мир остановился. Если бы кто-то все же оказался в этот самый момент на смотровой площадке, то он тут же предпочел уйти, чтобы не чувствовать себя лишним. Двум молодым людям было наплевать, что дождь лил стеной, они стояли, прижавшись к друг другу, и боялись ломать тишину ненужными словами, ведь все самое важное уже было произнесено, так зачем превращать особенные слова в обыденные? — Замерзнешь же — заболеешь, Парамон с меня спросит… — Не с тебя, а с Яны… — Не с меня, а с Яны, потом Яна мне голову оторвет, — протянул Холмогоров и подхватил на руки ничего не подозревающую Сашу. Со смотровой площадки до Кудринской, где и жил Кос, можно было добраться за сорок минут, он знал там одно хорошее кафе, в то время, как в Кузьминки, где жил Парамонов, можно было уехать при желании на машине с кем-нибудь за то же время, но пока кто-нибудь приедет он уже накормит Сашу любимыми пирожными на Баррикадной, к этому времени как раз закончится дождь, и можно будет продолжить прогулку. Девушка на его руках с улыбкой подставляла лицо падающим с неба каплям. Вдруг она поймала взгляд Космоса, обхватила его руками за шею и смущенно спрятала лицо на груди парня, с такой нежностью на нее никто никогда не смотрел… Они настолько увлеклись друг другом, что остановившийся рядом синий «Вольво» стал полной неожиданностью. — Привет, сестренка, — Парамонов ухмыльнулся, выйдя из машины, — как магазины с Яной? Что-то ее прям не узнать… — Хорош, раз так получилось, — Холмогоров осторожно поставил Сашу на асфальт и сжал ее руку в своей, — то давай Сашу домой отвезем, а сами поговорим нормально. — Разумная мысль, — Вова кивнул, — а ты долго из меня клоуна собирался делать? — Никого я из тебя не собирался делать, — Холмогоров открыл дверь для Саши, сам сел вперед, — на днях хотел рассказать, я же мальчишка решительный… — Очень решительный, — саркастично кивнул Володя и хитрым взглядом посмотрел на сестру в зеркало заднего вида. — Принцесса, жалуйся, сейчас от твоих слов его жизнь зависит. — Сами разберетесь, не маленькие, — буркнула Саша. Как бы она сейчас не пыталась изображать видимое спокойствие, она всерьез переживала за Космоса, вспоминая свой разговор с Вовой двухнедельной давности, когда он ясно дал понять, что общение с Космосом продолжать не стоит. — Здравая мысль, — Космос одобрительно улыбнулся. Дождь только усилился, и настроение Саши заметно испортилось, она вмиг погрустнела и отвернулась к окну, не вслушиваясь особо в разговор. Девушка плотнее укуталась в пиджак Холмогорова и почувствовала, что ее бьет крупная дрожь, с волнением списала это на нервы, а не на простуду. — Кос, я потом пиджак отдам, хорошо? — устало произнесла Саша, когда они подъехали к дому. — Не думаю, что он потом ему пригодится, — ухмыльнулся Парамон. Варданян ободряюще улыбнулась Космосу — слишком уж хорошо она знала своего старшего брата, и если бы тот хотел сделать что-то с Холмогоровым, то не стал бы говорить на эту тему вообще, ведь как однажды сказал сам Володя «лают только шавки». Единственное, о чем стоило переживать, так это то, что Вова запретит ей общаться с Космосом. Но это вряд ли, девушка искренне надеялась, что отношение брата к Косу изменилось после дачи Царевых. В подъезде было накурено, и Саша поморщила для вида носик, но курить хотелось невероятно, а пачка любимых «Stewardess» была безнадежно промокшей. — Эй, — негромко позвала девушка и решила подняться по лестнице вверх. — Какое прекрасное создание, — лучезарно улыбнулся парень, сидящий на подоконнике, — сестра Володи? — Да, а ты откуда знаешь? — Мы часто раньше с ним покурить выходили, он и о тебе рассказывал, — парень выдохнул дым к потолку, — меня, кстати, Максим зовут, Максим Карельский. — Саша Варданян, — девушка улыбнулась и протянула ладонь Максу. — Поступила все-таки? — Так неинтересно, — Саня наморщила носик и села на подоконник рядом с парнем, — ты обо мне все знаешь, а я о тебе ничего, рассказывай. И сигарету дай. — А ты бойкая, — Максим улыбнулся, протянув ей пачку кубинских «Лигерос», — да я медик-недоучка, на хирурга учусь, подрабатываю в больнице, сейчас доучусь и служить пойду, в Чечню хочу. — Серьезный мужской поступок, — девушка кивнула, затягиваясь. — Медик-недоучка, а у меня есть температура? Карельский прижался губами ко лбу девушки и удивленно замер. В этот момент, в прокуренном подъезде зарождалось настоящее, истинное, глубокое чувство, у которого уже не было шансов на существование. Макс зажмурился и попытался убедить себя, что это всего лишь чертова химия. Вроде получилось. — Ну как я, Макси? — Варданян приподняла бровь и посмотрела на парня внимательным взглядом. — Горишь, — хриплым голосом ответил он, чуть замявшись, потому что с губ чуть не слетело «восхитительно». — Совсем горю? — недоуменно нахмурилась Саня. — Совсем горишь, — Карельский хмыкнул, — тут кроме водки не поможет ничего… — Мы что, водку будем пить? — Дуреха, водкой ты будешь натираться, потом наденешь шерстяную кофту, носки шерстяные, заваришь себе горячего чаю с лимоном и с медом и под теплое одеяло, спать, — как ребенку начал объяснять Саше Максим. — Как все серьезно, — девушка повела плечами, — а если у нас нет водки? — А если в серванте посмотреть в зале? — Макс хитро подмигнул и улыбнулся. — Давай-давай, а я вечером зайду, посмотрю на твое самочувствие. Не сказать, что у Максима Карельского была особенная судьба или что-то там еще такое, он всегда был лишь неглупым и симпатичным парнем, он любил учиться, любил медицину, которая вызывала в его сердце чуть ли ни священный трепет. Он никогда не задумывался о том, чем занимался Володя Парамонов и не собирался к нему обращаться с какими-либо проблемами, хоть и ни раз слышал фразу «будут обижать — не обижайся, звони мне — всех обидим», Макс никогда не ставил под сомнения эти слова, но… Зачем на кого-то скидывать свои проблемы? Детство Карельский провел в детском доме, где и научился жить по принципу — чужого не бери, но за свое бей. Именно стены детского дома закалили его характер, если не сказать, ожесточили. Сашу в нем заинтриговали глаза — какие-то пустые, словно в них никогда больше не будет боли или других чувств, тем интереснее было видеть в этих глазах искры тепла. Так удивительно, мы в своей жизни встречаем миллионы людей — прохожих на улице, продавцов в магазинах, охранников в музеях и картинных галереях, да просто соседей по подъезду и иногда мы даже не догадываемся, что случайный разговор с кем-то из прохожих может изменить не только нашу жизнь… Разве думала Саша Варданян сейчас, что для Карельского она станет личной трагедией? Нет, конечно же нет, она все еще мнит себя девчонкой, которая влюблена в сына профессора астрофизики. И все бы хорошо, но жизнь расставит все по своим местам. — Заходи, медик-недоучка, — Саша пожала плечами. — Кстати, знаешь, у меня из друзей выбор небогатый — Яна и друзья брата, поэтому, друзья? — она протянула ему ладонь, которую он осторожно пожал, ладонь Макса была сухой и теплой. Девушка улыбнулась, слезла с подоконника и, поправив подсохшие волосы, спустилась вниз на один лестничный пролет, чтобы, наконец, зайти в квартиру. Она осторожно сняла пиджак Космоса и повесила его в шкаф, расстегнула молнию на платье и переступила через него. Саша подошла к зеркалу и улыбнулась своему отражению. У своей матери Варданян научилась одной хорошей вещи — любви к себе. Она никогда не высказывала никому сомнений по поводу своей внешности или умственно-духовного развития. Нет, Сашу Варданян многие не любили за то, что она спокойно могла заявить что-нибудь вроде «Я Саша Варданян и я принцесса, а вы можете думать, что хотите», но мужчины, увы, не смели возражать, и Александра давно приняла тот факт, что она прекрасна для окружающих, пока сама себя таковой считает. Поэтому даже растрепанная, с мокрыми волосами, она оставалась красавицей. Выполнив все инструкции Макса, она взяла телефон и залезла в кровать под теплое одеяло, Саня позвонила Яне и попросила ее приехать, вкратце рассказав о произошедшем. Следом Саша позвонила маме и рассказала о том, как идут дела, в процессе разговора ее потянуло в сон, и, положив трубку, она тут же уснула. — Сонное царство, — улыбнулась Яна, войдя в комнату Саши, впрочем, Варданян это уже мало волновало.