Плата за счастье

Три долгие недели, когда каждый день похож на предыдущий и перетекает в следующий. Три долгие недели слились в один душный бесперспективный день. Люди вокруг праздновали Новый год и рождение Иисуса, Антея же варила пасту, пила вино и обновляла страницу в фейсбуке. Суета окружающего мира осталась за дверями ее холостяцкой квартиры. Она поняла, для чего людям нужна работа: чтобы было, зачем кушать и ходить в душ. Ни работы, ни того, из-за кого она ее лишилась. Три долгие недели и несколько бутылок вина. «Я все объясню». Их разговор занял менее минуты его бесценного времени. Сейчас как никогда было видно, чего стоит минута безработной и такое же количество секунд целого Британского правительства. Антея усмехнулась. Она была совершенно спокойна, профессиональная выдержка. Он – тоже, причина та же. «Все в порядке? – Нет». Конечно, нет. У него уже давно было не все в порядке. Еще тогда, когда он впервые позволил себе вдохнуть запах ее волос и при этом прикрыть глаза. Это было удовольствие, простое, человеческое, мужское. Он чувствовал себя неисправным механизмом, или как если бы вышел на улицу без одежды. Или как если бы на него надели табличку «влюбленный придурок», а фото разослали всем коллегам. Но когда пальцы Майкрофта касались бархата ее спины, а особенно, если спускались еще ниже к атласу ее бедер, все его опасения и неудобство напрочь исчезало. Брат его неправ, женщина – вот самый сильный наркотик. Правильная женщина, твоя. Антея не верила тому, что происходило. Когда их отношения с шефом вышли на тот уровень, который попадает под законодательство о коррупции, запрещающее работу «близких лиц» в прямом подчинении, все казалось нереальным. В дешевых романах пишут: «она светилась от счастья». Эта бульварная фраза как нельзя лучше подходила к ее состоянию. Теперь все летит на… Немытые волосы и растянутая футболка. Отсутствие подруг и интереса к фильмам по телевизору. Вино и проверка телефона. Молчит, молчит, молчит. Гудки в трубке, когда она звонила Майкрофту. Три недели. Гудок, гудок, гудок. Она плакала на его плече. Пальцы Майкрофта гладили маленький квадрат кожи на ее шее. Как тогда, в их первый вечер. Если их отношения казались ей нереальными, то разрыв – более, чем логичным. Единственно верным. Твою мать, опять эта привычка думать. Она ушла с работы через месяц и две недели. Антея приняла это решение сама. Страх выдать своего хладнокровного босса и невозможность и дальше терпеть сверлящие взгляды коллег. «С каждым днем все хорошеешь». Помощник, который тоже хотел бы быть причиной ее свечения. Пошел нафиг. Улыбка и презрительное молчание. Поэтому она ушла. Майкрофт в ее квартире. Антея не могла насмотреться на него, такого притягательного, элегантного, в костюме. Ее скромная квартирка была мала для него, но Майкрофту было все равно. И вот сейчас она плакала на его плече. Как тогда, когда он перешел грань дозволенного, поддался наваждению и подверг опасности их жизни. «Мы больше не можем так». Да, конечно. Уход с работы ничего не меняет. О них все равно узнают, общество (его общество) не простит. Дайте нам быть счастливыми. Это слишком много. Если бы Майкрофта разжаловали, если бы сама Королева предала его порицанию, если бы он провалил международные переговоры – вокруг нашлось бы десятки сочувствующих, с рукой помощи, с похлопываниями по плечу. Разрешить быть счастливым с девушкой, еще и помощницей, еще и моложе… Нет, все от него отвернутся, кроме, может быть, Королевы, которой вовсе ни до чего нет дела. «Мы больше не можем так». Антея глотала слезы и наслаждалась его запахом. Все правильно, как должно быть. Крепкий кофе сейчас, а вино она заменит чем-то крепче. Соберет чемоданы, найдет себе работу в британском посольстве какой-то страны, чем дальше и беднее, тем лучше. Чтобы все воспоминания и надежды вытеснили мысли об ужасном климате, жизни местного населения за чертой бедности, а радость бы дарил хороший ужин из продуктов, привезенных из родной Англии. Он чувствовал себя очень слабым. Он делал больно единственному близкому человеку. Антея была его радостью. Радовала своим умом, исполнительностью, пониманием. Потом к этому добавилась ее женственность, очарование и умение целовать так, что забываешь свое имя. Пальцы Майкрофта впились в спину Антеи. Жаль, что нельзя разорвать платье, проникнуть в глубь, под самую кожу, достать до самых костей. Не отпускать. Он умрет, если отпустит ее. Если разрешит ей уехать, а так она и поступит. Если не удержит. Зачем он сам прогоняет ее? «Больно». Антея говорила о его пальцах, но имела в виду другое. Три недели молчания и это: мы больше так не можем. Что еще тебе нужно, мужчина? Почему ты не можешь быть просто счастливым со своей женщиной? Холмсы не умеют быть счастливыми, как другие люди. Им даны чудеса дедукции и талант манипуляций, но умение быть счастливым не входит в перечень их достоинств. Страшно. Страшно, что он сейчас уйдет. Лучше бы она видела его на работе, пила с ним чай время от времени, была свидетелем его монологов и оппонентов в дискуссиях. Она знала, что цена нескольких ночей с Майкрофтом будет высока, но не думала, что настолько. - Мы так не можем. Я так не могу. - Я уже слышала. Я все понимаю. - Может быть, я нашел выход. - Разве он есть? - Я думал, ты запомнила. Если я захочу, выход всегда есть. Все плывет перед ее глазами. Ноги подкашиваются. Он успевает подхватить ее и прижать к себе. Точка опоры. Он – ее точка опоры.