Когда лёд тронулся

      – … но я все равно тебя люблю!       Взяв под руку свой велосипед, я вышла из дома, не дав своей маме возможности в тысячный раз пожелать мне удачи.       Неделя выпускных экзаменов началась так быстро, что мне до сих пор не удается до конца поверить в то, что я оканчиваю школу; я ведь провела там практически всю свою жизнь: с трех лет я ходила в школу*, которая находится чуть ли не в двух кварталах от моего дома, но по окончанию “первой стадии”, моя семья решила, что полный цикл* не предназначен для такой талантливой девочки, как я – и меня перевели в Грамматику** Северного Лондона. Не то, чтобы я была недовольна выбором, но после этого я должна была вставать как минимум на час раньше, чтобы успеть на нужный автобус. А спустя три года, когда я законно могла перемещаться по городу без присмотра взрослых, мне купили моего и по сей день верного друга – мой велосипед. Как жаль, что я закрасила те блестящие розовые наклейки на нем. Кажется, сейчас это бы выглядело круто.       Может быть, это какой-нибудь “синдром выпускника” или это мои стремительно подходящие к завершению семнадцать лет, но в последнее время меня все чаще одолевают воспоминания о детстве, да и вообще обо всем, что со мной происходило: о первых знакомствах и о первых разочарованиях, о друзьях, с которыми больше нет ничего общего, о том, как я решила, что хочу попробовать сигареты и о разводе родителей. Буквально вся моя жизнь стремительно проносится у меня перед глазами.       Велосипедный звонок, неожиданно раздавшийся позади меня, отвлекает от странных мыслей, и я двигаюсь чуть правее, чтобы пропустить нетерпеливого водителя.       Сегодня выдался довольно пасмурный день, неудивительно, да. Но думаю, что любой коренной лондонец поймет меня, потому что густой туман и температура чуть выше пятнадцати градусов тепла в июне – это далеко не то, чего ожидаешь в это время года.       Говоря о лондонцах… Встреча с Гарри, да и сам Гарри в целом, не выходит из моей головы уже второй день подряд. Мог ли он догадываться о том, насколько счастливой я себя чувствовала, когда видела его каждый раз? Не думаю, что он вообще замечал мое присутствие когда-либо, хотя, похоже, что все-таки это не так. Он вспомнил мое имя, когда чуть ли не расшиб мне голову массивной дверью, отчего на моем лбу до сих пор виден небольшой синяк. Может, это был знак, а-ля: “Даже не мечтай, Одри. Он, должно быть, старше тебя на хорошие два-три года. Ему не интересны такие малолетки, как ты”? Но, признаюсь, на самом деле, для меня в тот момент это был абсолютно противоположный сигнал, который заставил меня все-таки быть смелой хоть раз в жизни и попросить его номер. Я действительно сделала это. Не знаю, должна ли я гордиться своей смелостью или злиться на себя за необдуманный поступок? Потому что он отказал мне.       Однажды, я чуть не распрощалась с жизнью на этом перекрестке. Хотя в тот день меня это не сильно заботило – мои родители рассказали мне о разводе в то утро. Сказать, что в пятнадцать лет моя психика была устойчивой, я не могу: буквально через две минуты я уже неслась в школу, не замечая ни машин, ни пешеходов на улице. В итоге я вылетела на красный свет и еле успела проехать перед каким-то синим Фордом. Удача? Я неудачница, поэтому, скорее это – исключение из правил, нежели типичное явление. Родителей я решила не “перегружать своими проблемами”. Пожалуй, именно в тот день я поняла, что могу полностью доверять только себе и верить только в свои собственные силы. “Я – единственная, кто останется, когда все уйдут, единственная, кто всегда будет удерживать на плаву”, – именно такой девиз звучит у меня в голове и по сей день. Конечно, это не значит, что с того дня я перестала любить своих родителей или общаться с близкими, нет. Я стала сильнее, увереннее и, как сказали мне мои бывшие друзья, холоднее. Они были неправы – я просто выросла.       А Гарри, похоже, нет. Как бы я не старалась скрыть свое разочарование и осознание того, какое глупое решение я предприняла – я была безмерно рада оказавшемуся в тот момент в дверях Счастливчику. Он стал моим спасательным жилетом: как только он уловил на моем лице подступающие к глазам слезы (мне казалось, что тот вечер не мог закончиться еще хуже), Лаки в недоумении переглянулся с Гарри и тут же за руки вытащил нас с Пайпер из дома. Она не задавала вопросов, ровно как и ее брат. Молчание было неловким, но в тот момент я, кажется, не замечала ничего, кроме мелькающих за стеклом улиц. Я не сидела, утирая слезы, конечно, нет. Я не знала Гарри, он не знал меня – тут нет ничего удивительного, но я не думала, что он так категорично ответит мне отказом. Он даже не попытался прикрыть это какой-нибудь дурацкой причиной. Он просто отшил меня.       На часах уже без десяти девять и мне осталось лишь повернуть за угол. Не знаю, почему школа так яро всеми ненавидима. Не то, чтобы я была батаном или имела друзей среди учителей, но мне нравилось учиться, правда. Соглашусь, что атмосфера здесь отстойная, да и домашние задания – не лучшее занятие на вечер, но это не влияет на то, что происходит на уроках, в любом случае для меня.       Поставив велосипед на свободное парковочное место, я направилась ко входу, где меня уже ждала подруга.       Я не разговаривала ни с одним из Смитов после того, как мы попрощались той ночью. Пайпер пыталась дозвониться до меня пару раз, но я только отправила ей сообщение, в котором написала, что со мной все в порядке, и я больше не переживаю. Я лгала.       – Привет, Одри, – осторожно поздоровалась подруга, проверяя, действительно ли со мной все хорошо, или она должна начать свой монолог о том, какой этот Гарри придурок.       – Привет, – улыбнувшись, ответила я.       Мне действительно не хотелось строить из себя обиженную. Потому что это я все испортила, а не он.       Перекинувшись еще парой фраз, мы разошлись по кабинетам. Пайпер все же выглядела немного обеспокоенной, но это, надеюсь, быстро пройдет. Я не хочу слушать ее “отвлекающие истории”.       Когда подходит время обеда, мы снова встречаемся и вместе идем в столовую.       Уже сидя с полупустыми подносами в компании еще трех девочек, которые очень увлечены, цитирую: “вот тем сексуальным парнем с серыми глазами”, мы ждем ежедневного объявления от глав школьного совета. Вообще, он состоит из восьми человек – по одному от каждого класса, но лично я знаю только двоих: девушку из моего класса, Дэйзи, и парня на год младше, который, по-видимому, вступил в совет из-за нее.       Когда легкая мелодия оповещает о начале “очень важной для нашей школьной жизни” речи, Пайпер дергает меня за локон, и я резко поворачиваюсь в ее сторону:       – Эй, ты чего? – спрашиваю я, потирая больное место на голове. Дежавю.       – Просто читай, – на лице девушки озорная улыбка, которую она тщательно пытается скрыть, по привычке закрываясь волосами. Я беру со стола ее новенький iPhone, и Пайпер отворачивается, сделав вид, что ей очень интересно в очередной раз слышать напутствия школьного совета по поводу экзаменов.       Я же, в свою очередь, подношу телефон чуть ближе к глазам, чтобы увидеть короткую переписку брата с сестрой:       8:47       Пайпер: “Я в школе, братец”.       8:53       Счастливчик: “Не облажайся на экзаменах, сестренка”.       14:12       Счастливчик: “Ты не поверишь, но кое-кто сегодня спрашивал у меня телефон нашей темной лошадки Одри. Думаешь, я должен? Потому что ваш пресловутый Гарри ждет ответа”.       Что за черт?