Я не злопамятный - я просто злой...

      -Уй-ё,- простонал Джеки не открывая глаз.       Похмельное утро уже сама по себе вещь отвратительная, но для человека, который впервые на своей шкуре проверяет все эти «приятные» ощущения, оно становиться втройне неприятнее и вчетверо невыносимее.       -Джеки, ты проснулся,- голосом хорошо выспавшейся сволочи, заметил Винни.       -Угу,- тихо простонал Джеки, стараясь при этом привести своё бренное тело в полувертикальное положение, при этом не потревожив бригаду молотобойцев, что обосновались в его голове. – Винни, что произошло? Что вчера было?       - Ты что не помнишь? Хотя, если вспомнить в каком виде ты пришёл…        - Поясни, - это можно было бы расценить как приказ (и то с большой натяжкой), если бы всё это не сопровождалось стонами и кряхтениями, когда Эстакадо наконец сел и открыл глаза.        Всё плыло, расплывалось и Джеки не сразу узнал в темно – сером пятне, которое смутно напоминала картину «Крик» Эдварда Мунка, Винсента.        - Ты пришёл сегодня под утро, с первыми лучами. Весь помятый и в засосах, от тебя несло алкоголем за километр, а в кармане пиджака лежали розовые стринги, - выдал всю правду – матку Винсент. – Пришёл, пробубнил что-то про Гаити, вручил мне конверт, сказал положить его в твоём кабинете и попросил разбудить в одиннадцать часов, что я собственно и сделал.       Некоторое время Джеки просто открывал и закрывал рот, глядя огромными глазами – блюдцами на Винни. То, что ему только что сообщили было невозможным. Да, он не ангел. Но он ни разу не позволял себе напиваться в стельку, а в плане засосов… Это вообще ни в какие ворота не лезло.        -Ты вообще ничего не помнишь? Джеки медленно покачал головой.       - Впервые так напился? Осторожный кивок. - Тогда доверься нам, Джеки. Сейчас мы всё утроим.        Видимо у всех в этом доме, не исключая Пауэлла, был богатый опыт в борьбе с зелёным змием. Уже через пару часов адская головная боль сменилась на более сносную мигрень, а от самого Эстакадо не разило, будто бы он выпил все запасы ликероводочного завода. А уже спустя два часа, после того как окончательно избавился от вчерашних следов пьянки, Джеки сидел в своём кабинете и рассматривал конверт, о котором что – то говорил Винни.       Ничего подозрительного в этом конверте не было, не считая, что он был розового цвета и от него приятно пахло. Закончив рассматривать это розовое «нечто», Джеки перестал тянуть кота за причинное место и наконец, открыл конверт.       Эстакадо долго рассматривал содержимое этого конверта. Этим «содержимым» оказалось письмо написанное уже на голубом листе бумаги и так же надушенное духами Nina Ricci. Почерк был ужасен, а некоторые слова и вовсе не поддавались переводу. Джеки уже собирался пошутить на эту тему, то заметил, что в этом китайском письме обнаруживаются привычные только для него ошибки и полное отсутствие пунктуации. К своему немалому сожалению и удивлению, Джеки принял жестокую правду, что эти непонятные каракули его рук дело.       Оставив в покое свой почерк, Джеки перешёл непосредственно к чтению той ереси, которую он неизвестно когда успел написать. И то, что он там прочитал, раз и навсегда перевернуло его понятие об одном … «существе».        «Доброе утро, алконавт.       Пишет тебе причина столь жестокого для человека похмелья, по совместительству склероз из-за которого ты не можешь вспомнить прошлую ночь. Короче, пишу тебе я.       Заранее прошу прощения за почерк, но после абсента, текилы, виски, вина, водки, саке, рома, самбука, бренди, джина, коньяка, ликёра, грога и прочих слабоалкогольных напитков (по крайней мере для меня) у тебя руки трясутся не хуже чем груз с пружинным прикреплением в сейсмографе во время землетрясения в 11 балов. Но ты у нас мальчик сообразительный, в трёх соснах не потеряешься.        Наверное, у тебя много вопросов в духе «Что? Где? Когда? Кто убил Кеннеди?». Будь я более милосердным, то я бы посочувствовал тебе молча. Но я злой, гадкий, вредный и ты меня уже достал. По этому готовься прочитать историю наших (моего) похождения со всеми подробностями.        С чего же мне начать? А начнём мы с самого начала.       В начале был бар (обычный , одна штука). Там мы (я), выпили все запасы жидкости, начиная с какого-то охренительно дорого виски и заканчивая водой (и водкой). Потом мы подрались со всеми кто был в заведении. Клянусь, чем хочешь, все живы и относительно здоровы. Согласен, вызывать на помощь бесов было той ещё идеей, но они сами первые начали (позвали двадцать своих дружков, а я один там, в чистом поле). Не беспокойся. Бесы не пострадали, а вот люди… Они ещё долго будут зализывать раны.        Далее мы (я) пошли в бар (в другой, там где полуголые женщины танцуют). Надеюсь, ты не против, что я потратил примерно тысячу долларов на танцовщиц? Меня честно грызла твоя скупость и жадность, но (наблюдая, как полуголая танцовщица начала танцевать у нас на коленях) я посылал все эти твои отрицательные качества куда подальше. Кстати, телефончик одной особенно классной танцовщицы лежит где-то в твоём пиджаке. Если не собираешься ей звонить, то не выкидывай. Сам позвоню.        Следующим в списке наших похождений является бордель. Чувствуешь, что запахло жаренным? Я думаю тебе не надо объяснять, что там делают взрослые дяденьки? Нет, они не вышибают мозги всем кто попадётся под горячую руку, в поисках какого-то квазимодо! (Я не злопамятный. Я по канону злой и память у меня очень даже хорошая, раз помню всех твоих предков). Но мы отвлеклись. Итак, бордель. Только одно слово: ещё! Это было великолепно. Я опущу детальное описание того, что мы с Багирой (хорошее прозвище, не так ли?) вытворяли на кровати (а также у стены, на полу, на столе, у шкафа и в шкафу). Мал ещё. Когда тебе исполниться лет 140, может быть я тебе и расскажу. Во всех подробностях. Ну, ладно. Дабы усладить твоё любопытство, я сделаю один небольшой намёк (кажется, мы с Багирой открыли несколько новых поз. Нужно будет записать их в Камасутру).       Под конец, я познакомился с девушкой моей мечты (именно моей мечты). После чего мы отправились к ней домой и… Нет, мы не переспали! (Хотя мне очень этого хотелось). Мы поболтали, я написал у неё письмо, мы… Ну, ладно. Мы с ней целовались. Очень долго. А потом, я потащил тебя (нас) домой.       Ломаешь голову, почему я так распоясался и как смог захватить на время твоё тело? И вообще, я должен метать молнии за то, что ты меня кинул с Извлекателем. Начнём по порядку. Во – первых, ты меня уже зае…л. Я уже почти смирился с тем, что ты козёл и неблагодарная скотина, но вот принять монашескую жизнь без алкоголя, женщин и наркоты (вот эту деталь, я пожалуй опущу, но если тебе интересно, то мы с ребятами совершили небольшой набег на местный наркопритон) это уже выше моих сил. Во – вторых, ты серьёзно думаешь, что способен меня контролировать? Джеки, солнце ты моё, будь моя воля, ты бы стал моей комнатной собачкой по имени Принцесса и ходил бы в туалет только с моего разрешения. И никакие там медитации и Джонни тебе не помогут. Так что смирись и получай удовольствие. В – третьих… я на тебя не в обиде. Если честно, я бы тоже променял тебя на телку. Правда, вкус у тебя ещё тот.       Кстати, я беру отпуск. Я и девушка моей мечты летим сегодня на Гаити. Самолёт у нас в одиннадцать, так что, наверное, когда ты будешь читать это письмо, я уже буду вне зоны действия. Тебя с собой не беру (зачем мне багаж), но я думаю, ты не расстроишься. На вопрос как же я полетел, оставив тебя на произвол судьбы, я отвечу… Просто, смог. На время поменял носителя. На очень красивого носителя.        Будь паинькой и не шали. Пока не забыл. Если ты испортишь мне отпуск своей своевременной кончиной, то я (нет, оживить тебя оживлю) отравлю тебе всю оставшуюся жизнь, а поскольку свою замену ты пока не спешишь искать (за что тебе огромное спасибо), то портить мне отдых не советую.        Ну, вроде всё. Пока, солнце моё ясное. До скорой встречи.        P.S. Мой отпуск оплачиваешь ты родненький. Скажи спасибо, что я не транжира. А вот мой временный носитель…»        Перечитав письмо ещё два раза и убедившись, что это не сон, Джеки некоторое время тупо смотрел в одну точку, пытаясь переварить полученную информацию, а также переосмыслить своё понимание насчёт Тьмы.