Три часа до падения

      Шел дождь. Она бродила по ночным, пустым и заброшенным улицам, не замечая ничего вокруг. Мир для нее казался Адом. Мозг не хотел думать, ноги сами ее вели, слова эхом отдавались в голове: «Мне жаль, но ваша семья попала в авиакатастрофу...». Девушка не хотела в это верить. Она хотела, чтобы этот страшный сон закончился. Она представила, как вернётся домой, и на нее накинется младшая сестренка с объятиями, а брат-близнец снова начнет высмеивать ее «наркоманских» друзей. Чтобы мама с улыбкой позвала ее на ужин, а отец снова начал жаловаться на завалы на работе. Но, к сожалению, этого больше никогда не произойдет. Мать не улыбнется и больше не обнимет, брат не засмеется, а сестра не нажалуется.       «Их нет,» — слова как надоедливая пластинка заели в ее голове.       Она опустилась на мокрую землю и, прислонившись к стене заброшенного здания, прикрыла глаза. Тяжелые капли падали на лицо. Она не плакала. Ей не было холодно. Она чувствовала пустоту. Она хотела быть рядом с родными. Умереть.       Маленькая слезинка скатилась вниз, затем ещё одна, и ещё. Девушка прижала к себе колени. Теперь ей незачем жить. Ее родные, те, кто был ей дорог, покинули этот мир. Сьюзи... Джастин... Мама... Папа...       Она помнит, как они предложили ей полететь с ними, но она отказалась. Свалила все на учёбу. На самом деле, не в уроках было дело. Ей хотелось побыть с подругой. Та тоже уезжала. Уж лучше бы она полетела на том чертовом самолете. Дерьмово... Осознавать, что тебе не для кого больше жить. Не с кем поговорить. Никто тебя не поддержит.        В ее мыслях творилось безумие...       Загромыхал гром. Закачались одинокие деревья, закружили над головой девушки сорванные листья. Начался ливень. Сверкнула молния.       Она открыла глаза, и ее взору предстал брат. Он появился из неоткуда и манил ее за собой. Девушка резко вскочила на ноги и по мокрой дороге побежала за парнем.        — Джастин! — осипшим голосом хрипела она, но парень словно не слышал ее. Он продолжил бежать. Вскоре, его силуэт скрылся за сгоревшим сараем. Девушка остановилась и оглянулась. Снова сверкнула молния. Она потеряла его из виду.        — Джас! — продолжала хрипеть она, но никто не отозвался на ее зов.       Она снова опустилась на мокрую землю и закрыла глаза. Так девушка и провела всю ночь, — сидя на земле на пустой улице, прислонившись к сгоревшему зданию...

***

       Утро. Яркое солнце светило на брюнетку. Оно улыбалось. Давало пустые надежды. В листве деревьев щебетали птицы. Земля еще не успела высохнуть после ночного ливня, потому она была сырой. Кое-где еще виднелись лужи.        Девушка открыла глаза.        Пойти домой? Теперь у нее нет дома. У нее никого не осталось. Ей некуда идти.        Поднявшись с земли, она медленным шагом побрела по, теперь уже переполненной, улице. Окружающие непонятными взглядами смиряли девушку. Но ей не было дело до прохожих. Плевать.        Грязная, мокрая и «убитая» она вернулась домой. Теперь, она не считала его своим. Она не хотела тут жить. Она вообще не хотела жить. Зачем? Закончить школу? Устроиться на дешевую работу? Создать свою семью? Все, что у нее было — исчезло. Разом. Все превратилось в прах. Семья «бросила» её. Друзья? Им не понять. Да и впрочем, им всё равно.        Она открыла дверь дома и вошла внутрь. Резко хлопнула ею. Эта тишина убивала. Снова опустилась на пол. Закрыла лицо руками. Горячие слёзы обожгли лицо. Она не хотела думать. Хотела отключить мозги. Но что-то заставляло ее прокручивать в голове образы семьи, которая находилась в морге. То, как их накрывали белой простыней...        Поднялась с пола. Затем вверх, по лестнице. Открыла дверь отцовского кабинета. Ее глазам предстала комната папы: его любимое кожаное кресло и деревянный стол. Она подошла к столу. Бумаги лежали в том виде, в каком он их оставил. Ручка, которой он когда-то писал, была еще тёплой. Рубашка, лежавшая на диване, пахла дорогим парфюмом вперемешку с родным запахом. Она взяла ее в руки и, уткнувшись лицом, опустилась на колени. Она чувствовала, словно он был рядом. Но это не так.       Она повернулась лицом к стеклянному шкафу и взглянула на заплаканное отражение.        — Зачем?! — в слезах крикнула она на себя. — Зачем ты оставил меня? — она сильно ударила кулаком по стеклу, от чего множество осколков разлетелись по полу. Она прошла по ним до самой двери.        Оглядев комнату в последний раз, она тихо закрыла дверь, будто бы боясь кого-то спугнуть.        Рядом с отцовским кабинетом была родительская спальня. Войдя в нее, девушка обратила внимание на общую фотографию, которая висела на стене. Она помнит тот день, словно это было вчера. Это был семейный отдых, состоявшийся всего лишь неделю назад. Никто и представит не мог, что через неделю девушка будет их хоронить.        Взяв рамку в руки, она прижала ее к сердцу, а затем, вынув фото, швырнула ее в стену. Та разбилась вдребезги.        Она села на кровать. Ей казалось, будто бы белые стены были окрашены кровью родных. За шторами виднелись силуэты. Она вскочила и подбежала к окну. Резко отдернула шторы. Показалось. Там никого не было. Девушка сделала несколько маленьких шагов назад и обессилено упала на кровать, уткнувшись лицом в любимую подушку матери. Снова слезы. Снова воспоминания.

— Мама, — тихо произнесла девушка, присев на диван рядом с женщиной, которой на вид было лет сорок. — Почему комната Джастина больше, чем моя? — она скрестила руки на груди. — Так нечестно! — Потому что Джастин старше тебя на десять минут, — мама приобняла девушку. — Ну, не обижайся, ты же знаешь, что я люблю вас одинаково. Конечно то, что мама любила их одинаково, было правдой. Но, к сожалению, комната ее брата была несколько больше, и это было обидно.

       Быстрым шагом девушка выбежала из родительской спальни. Споткнувшись о игрушку младшей сестренки, она упала и ударилась головой об пол. Минуту она без движения провела на полу, пыталась прийти в себя. В глазах потемнело, но найдя в себе силы, девушка медленно поднялась.        Зайдя в розовую комнату Сьюзи, она села за игрушечный стол. Вспомнила, как сестра уговаривала ее поиграть с ней в дочки-матери, а она отказывалась. На кровати покоилась кукла, которую маленькая Сью подарила ей. Счастливая, с красными волосами и голубыми глазами, мило улыбающаяся, в желтом платье. Девушка подошла к кровати и прижала куклу к себе, после чего отпустила, вернув на место.        Напротив была комната Джастина. Он никогда не разрешал ей туда заходить. Но сегодня она нарушила это правило.        Девушка тихо открыла дверь, словно ее брат был там. Несмотря на то, что Джастин был парнем, ему очень нравился персиковый цвет. Это была его тайна, о которой знала только она. Она дала слово никому об это не рассказывать. Вот и комната была полностью цвета злосчастного персика. На столе была ее фотография с надписью: «Лучшая сестра в мире!». Это было очень трогательно. Быстрым взглядом она скользнула по вещам брата, а затем легла на кровать, больно ударившись головой обо что-то твердое. Под подушкой лежал его личный дневник. Она была удивлена, когда увидела подобную вещь у парня, но и прекрасно знала, что его нельзя читать. Только это было уже не важно. Все равно ее брат хотел бы, чтобы она его прочитала.       Открыв последнюю страницу, она тихо произнесла:        — Семейный отдых, или коротко о том, как я провел это скучное воскресенье.        Это было самое скучное воскресенье в моей жизни. Вместо того, чтобы я провел его в компании друзей, я обязан был тащиться в парк с семьей. Я действительно провожу мало времени с родными, ну и что тут такого? Моя сестра-близнец тоже дома почти никогда не бывает! Все равно через неделю мы все поедем в Швейцарию и отдохнем! Мне придется тащить мамины покупки или терпеть нытье Сьюзи! Радует одно: отец обещал научить меня играть в гольф. .        Она слегка улыбнулась. Джас всегда мечтал научиться играть в этот скучный вид спорта, вот отец и решил ему помочь.        Она закрыла дневник.        Отец больше никогда не научит его играть в гольф. А Джастин не напишет об их поездке. Не нажалуется на нее.        Она поднялась с кровати и покинула комнату брата. В голове всплыл его образ: он кинул в нее спагетти. Потом их заставили убирать все за собой. Их никогда не наказывали из-за этого, ведь мама считала, что они выросли самыми непослушными детьми в мире.       Она зашла в свое «убежище». Полуоткрытый чемодан лежал на кровати, а рядом была стопка вещей, которые она собиралась брать с собой. В порыве ярости она схватила вещи и раскидала их по углам комнаты. Чемодан полетел в окно. То разбилось вдребезги. Ее переполняло множество эмоций: ярость, злоба, отчаяние, обида, ненависть. Она была зла на родителей за то, что те оставили ее. Она ненавидела себя за то, что должна была полететь с ними, но в последний момент передумала. Она выбрала дружбу. Только, где сейчас ее подруга? Отдыхает в Малибу и даже не вспоминает о ней. В голове всплыл момент, как однажды мать сказала ей: «Если у тебя будет шанс выбрать семью или друзей, ты всегда должна выбирать семью.». Девушка жила по этому правилу. Но в последний момент она выбрала подругу. Она знала, что мать догадывалась о том, что никаких уроков не задали, и та до последнего верила, что девушка сама признается в этом. Но мать так и не дождалась.        Она легла на пол, свернувшись клубком, и закрыла глаза. Хотелось умереть. Она больше не хотела: думать, вспоминать, мечтать, чувствовать, страдать. Она хотела отключиться.

— Эй, Джас! — девушка положила руку на плечо брата, от чего тот вздрогнул. — Что? — парень закрыл ноутбук. — Тебе опять домашнее задание нужно сделать? — Нет, — девушка ухмыльнулась. — Давай, когда мы станем совершеннолетними, мы поедим в Австралию? — Зачем? — Ну, не знаю. Говорят, там можно много приключений найти на свою голову. — Ага, и болезней, — парень пнул сестру. — Я не хочу из-за тебя с чумой вернуться. По сравнению с ней, ее брат всегда обдумывал свои поступки. Он был готов все сперва взвесить, а уж только потом принять решение. Если его сестра предлагала ему поехать в другой город или на другой континент, то он обязательно должен был знать: чем славиться эта страна, кто ее президент, какие животные и насекомые там обитают, и самое главное: какие болезни там «живут», и какова вероятность ими заразиться.

       Шли минуты, затем часы...        Так девушка и провела остаток дня, — в слезах и воспоминаниях. Она не хотела вставать, точнее не могла. Она лишилась всех своих сил. Девушка хотела вернуть тот момент, когда она отказалась ехать. В тот день по всему дому эхом отдавалась ее истерика, крики.        Открыв глаза, ее взору предстала футболка, мирно покоившаяся под столом, что была подарена братом на ее пятнадцатилетие. Снова образы родных. Как в замедленной съемке. Перед глазами пронеслась вся ее жизнь, начиная с детских воспоминаний: дни рождения, каникулы, лагерь, Рождество, совместные поездки и вечеринки, — вплоть до сегодняшнего дня. Она жалела. Нет, не себя. Она жалела о своем поступке. Себя она ненавидела.        Она поднялась с пола и подошла к книжному стеллажу, где лежали школьные учебники и альбомы с фотографиями. Девушка собрала остаток сил в кулак и попыталась опрокинуть его, но тот оказался тяжелее, потому мебель осталась стоять неподвижно. Она сорвала постель с кровати и бросила ее на пол. Опрокинула комод со стеклянными статуэтками. А затем снова вернулась к стеллажу, со всей злостью опрокинув тот на пол. Девушка представила себя на месте бедной мебели.        Смахнув с лица слезы, она громко хлопнула дверью своей комнаты. Прошла по пустому коридору. Она чувствовала, будто бы ее родные были рядом, но стоило ей обернуться назад, как ее взору представало темное помещение, соединяющие все спальни в доме. Это была последняя капля.        В следующее мгновение девушка неслась на кухню, опрокидывая все на своем пути, и спотыкаясь обо все, что только можно было. Она повернула голову в сторону обеденного стола, где лежал молодежный журнал, на обложке которого красовался парень/девушка, ну или просто человек с неординарной внешностью, по имени Билл Каулитц. Ей вспомнилось, как она с братом часто пинались за место возле окна.

— Сегодня я сижу возле окна, — гордо произнес Джас. — Ты сидела там вчера. — Подумаешь, — девушка села на свое любимое место. — Младшим надо уступать. — Ты младше меня всего на десять минут, — парень легонько пнул сестру в бок.

       Достав канистры с керосином, которые всегда стояли под раковиной, она вылила половину содержимого на кухню, а остаток полетел в гостиную. Затем она поднялась в кабинет отца и вылила содержимое на его диван, кресло и стол. Затем снова спустилась на кухню и взяла еще две канистры с керосином. Облив комнату Сью и ванную, она зашла в спальню брата. Вылив содержимое на его любимые персиковые шторы и кровать, она вернулась в свою комнату. Тоже самое она проделала со своей мебелью. Девушка хотела похоронить свои воспоминания вместе с домом. Спускаясь вниз по лестнице, она вылила содержимое на ступени и перила.       В следующее мгновение она зажгла спички и снова поднялась на второй этаж. Начиная с конца коридора, она шла в сторону своей спальни и швыряла зажженные спички в только что облитые керосином вещи. Остановившись напротив своей комнаты, она кинула спичку в шторы. Те моментально загорелись. Девушка закрыла дверь своей комнаты и спустилась вниз. Она кидала спички в разные стороны. К тому моменту, как последняя спичка коснулась уже горевшей стены, пламя объяло весь дом. Гостиная наполнилась дымом. Она смотрела как горели вещи: любимый телевизор отца, мамина посуда, игрушки Сью, недочитанная книга Джастина. Все это полыхало. Она чувствовала, как ее воспоминания сгорают вместе с вещами.        Девушка медленным шагом направилась к входной двери. Открыв ее, она в последний раз взглянула на помещение, а затем навсегда покинула дом ее детства...

***

       Она шла по пустой дороге, ни о чем не думая. У нее не осталось сил даже оплакивать родных, она хотела одного — умереть. Какого это? Не чувствовать боли?        Девушка легла на дорогу. Она знала, что в любой момент ее может задавить какой-нибудь автобус. А так же прекрасно понимала, что инстинкт самосохранения не позволит ей сделать это. Звездное небо было одним из любимых ее зрелищ, но не сейчас. Она больше не хотела любить.        Поднявшись она медленно, опустив голову, шла по тротуару. На улице было оживленно. Десять вечера, но люди гуляли. Счастливые пары, семьи.        Она долго шла и, сама того не желая, оказалась в парке. Наверное, ноги по памяти несли ее на то место, где она любила прятаться от родителей. Она была в том самом парке, где неделю назад она измазала Сью мороженым. Где состоялся тот семейный отдых, которым ее брат остался недовольным. Девушка села на ту самую скамейку, где уже когда-то сидела. Она видела все в замедленной съемке. Каждое ее движение уже напоминало о том, что она когда-то делала. Дежа вю? Возможно.        Несмотря на то, что на улице было много людей, в парке — никого. Может, оно и к лучшему? Теперь она побудет в своих мыслях и примет решение как ей жить дальше. Она устремила свой потерянный взгляд куда-то вдаль...

***

       Билл шел по пустому ночному парку. Он не помнит, как ему удалось сбежать от папарацци, фанатов и его брата. Не помнит, как оказался на зеленой лужайке. Он помнит, как папарацци кричали ему, чтобы он улыбался, чтобы давал автографы фанаткам. И то, как он оказался в парке — не помнит. Да это было и не важно. Главное: он здесь. Один. Наедине со своими мыслями.        Он шел, опустив голову, и думал. Думал о том, как ему тяжело живется. Как его и всю группу заставляют работать, не покладая рук. Спать по несколько часов в день. Постоянные записи нового альбома, фотосессии, афтерпати, официальные приемы, на которых не хочется быть; глупые шоу, на которых отвечаешь на одни и те же вопросы. Постоянно улыбаться, не хамить папарацци, даже если те достали и преследуют тебя на отдыхе. Быть вежливыми с фанатами, даже если те выкрикивают непристойные фразы, типа: «Билл, я вся твоя!» или «Билл, тр***и меня!». Такое впечатление, будто они сами не отдают себе отчета в том, о чем говорят. Ты постоянно должен быть милым, говорить, что любишь своих фанатов, даже если не знаешь их в лицо или никогда не видел. Должен фотографироваться с ними, даже если тебе плохо. И постоянно врать, что у тебя все хорошо, потому что если ты скажешь, что все плохо, фанаты начнут приставать с вопросами или хуже того — пойдут прыгать с крыш многоэтажек. А сколько уже совершено самоубийств из-за них? Мысль о том, что практически ни в чем неповинный парень отвечает за жизни и смерти незнакомых ему людей, может свести с ума. А сколько раз их самих пытались убить? Угрожали их родным. Потому они лишний раз не выходят из дома. Единственное, чему Билл удивляется, так это тому, как Георг умело прячет свою девушку от камер. Он уверен, что никто до сих пор ее не видел или вообще не догадывается о том, что она существует.        Но как бы то не было, он сам знал, на что подписывался. Знал, что так будет. Именно к этому он шел. Но бывают моменты, когда ты хочешь побыть один, а тебя не оставляют в покое. Тогда все выходит из-под контроля.        Каулитц поднял голову и устремил свой взгляд на девушку. Та сидела на скамейке и смотрела куда-то вдаль. Судя по ее внешнему виду, она не ночевала дома, наверное, дня три, если не больше: ее черная майка была покрыта серыми пятнами, а края чуть сожжены; черные штаны были порваны в некоторых местах. Мокрая, да еще и гарью от нее несет. Может, она спаслась во время пожара?        Подойдя чуть ближе, парень заметил, что, одинокая и потерянная, она не обратила на него внимание. «Скорее всего у нее действительно что-то случилось,» — подумал парень и решил расспросить ее об этом.        — Девушка, — человек уже минут пять тряс ее за плечо, — с вами все хорошо?        Она растерянно взглянула в его светло-карие глаза, накрашенные черными тенями, и легонько мотнула головой в знак отрицания. Он незамедлительно сел рядом. Его лицо казалось ей знакомым. Но в голове был такой бардак, что вспомнить, где она видела этого парня, было просто невозможно. У нее настолько не складывались мысли, что она уже была не совсем уверенна, что разговаривает именно с парнем. Вроде бы, голос не похож на женский, но вот внешний вид говорил обратное, ведь парень был в ботинках, в незастегнутом черном плаще, из-под которого выглядывала черная кофта; с тенями на глазах, с французским маникюром и с пирсингом в правой брови, а его прическа походила на огромного паука. «Косит под гота,» — подумала она, — «ведь ни один здравомыслящий человек не будет ночью шататься в пустом парке, да еще и в таком виде.»        И только спустя несколько минут до нее дошло, что рядом с ней сидит кумир миллионов девчонок. Сам Билл Каулитц, из знаменитой группы Tokio Hotel, почтил ее своим присутствием. Поэтому его лицо казалось ей знакомым. Конечно, ведь она видела его по телеку, на обложках журналов, а еще ее подруга многое о нем рассказывала.        Он смотрел на нее изумленным взглядом и не мог понять: то ли она не узнает его, то ли тщательно пытается подавить в себе приступ паники. Но ни в одном и ни в другом он был не прав. Она узнала его, но никакого приступа паники в ней не было. Она ничего не чувствовала.        — Что случилось? — он в наглую осмотрел девушку с ног до головы. Конечно, вид у нее был ужасен: грязная, мокрая, да еще и паленным от нее пахнет. Но ей было пофиг.        Девушке не хотелось говорить, а нагружать постороннего своими проблемами — тем более. Наверняка, он просто так об этом спросил. Но этот вопрос заставил ее о многом задуматься, и девушка, сама того не желая, вспомнила, как провела прошлую ночь, и как час назад сожгла свой дом дотла.        — Ты расстроена, — парень не отставал. — Поговори со мной. Вот увидишь, тебе сразу станет легче.        Она снова устремила свой взгляд вдаль. С чего бы от незнакомца такая любезность? Он был единственным человеком, который подошел к ней и попросил поделиться проблемами. Теперь перед ней стоял выбор: либо она шлет парня куда подальше, либо рассказывает о семье. К глазам подступили слезы, которые девушка тут же смахнула рукой:        — Ты правда хочешь знать? — не отрывая взгляда от вдалеке стоявшей часовни, спросила девушка. К горлу подступил ком, стало трудно дышать.        Парень кивнул в знак согласия.        — Тебе в голову когда-нибудь приходила мысль, что тебе незачем жить? — равнодушно спросила она.        — Не поверишь. Каждый день, — с иронией произнес парень. Но ей было во все не до иронии.       «Понятно, еще одна поссорилась с родителями. Типичная история,» — подумал он.        — Ты сжигал когда-нибудь свой дом? — не отрывая взгляда от часовни, спросила девушка.        Он посмотрел на нее как на сумасшедшую. Но она продолжила:        — Когда ты добровольно обливаешь керосином все: свою комнату, гостиную, отцовский кабинет, родительскую спальню, комнату брата и сестры? — она говорила это без малейшего сожаления, словно девушка ничего не чувствовала. — Когда ты кидаешь зажженную спичку на полку с книгами и видишь, как они загораются?       «Теперь понятно, почему от нее гарью несет,» — эта мысль заставила его улыбнуться, но после того, как он снова взглянул на девушку, улыбка пропала с лица. «Она что, действительно сожгла свой дом? Вот ненормальная!»        — Ты наверное думаешь, что я ненормальная? — будто бы прочитав его мысли, спросила брюнетка. Парень мотнул головой в знак отрицания. Конечно, даже здесь он не может обидеть незнакомую девушку. Вдруг она окажется его фанаткой?        — Эмм... — Только и протянул он. Каулитц и правда не знал, что сказать. — У всех бывают плохие дни. Вот увидишь, все образумится. — «Хотя, после сожженного дома — вряд ли. Ей наверняка достанется от родителей!»        Она взглянула на него, а затем истерично засмеялась. Парень не мог понять, что именно ее так рассмешило. Неужели он сказал что-то забавное? Но ее смех резко сменился на слезы:        — Как ты не понимаешь? — она провела рукой по своим волосам. — У меня не просто плохой день. Я сожгла свой дом, потому что не хочу там жить! Я сожгла его вместе с воспоминаниями! Вчера моя семья попала в авиакатастрофу. Их нет, понимаешь?! Все: мама, папа, брат-близнец и маленькая сестренка. Они разбились, не долетев до Германии... Я их потеряла. Мои родные, которые были мне дороги, бросили меня! И знаешь, что самое ужасное? — она протараторила эти слова на одном дыхании.        Каулитц сидел в шоке.        — Самое ужасное — это осознать, что я должна была лететь с ними, но отказалась. Я выбрала подругу! Лучше бы я полетела с ними, — она разрыдалась. Парень не знал, как ее успокоить. Нет ничего страшнее потери родных. Он и сам это знал. По сравнению с папарацци, ее проблема была намного хуже. Он хотел ее успокоить, но как? Сказать дежурную фразу из фильмов: «Все будет хорошо»? Она и сама прекрасно понимала, что хорошо уже не будет.        Девушка подняла голову и взглянула на звезды. Из глаз дорожкой текли слезы.       — Знаешь, какого мне сейчас? — она обняла себя за плечи. — Мысль о том, что я больше их никогда не увижу, не оставляет меня. Я была в морге. Я видела их. Точнее то, что от них осталось. Они были в ужасном состоянии... — тут она запнулась. — Сгоревшие... Я их еле узнала, — она уткнулась лицом в свои колени.        — Как... — в его горле застрял ком. — Как ты догадалась, что это они? — шепотом спросил парень.       Минут пять она молчала, а затем тихо произнесла:        — Из-за кулона, который был на маме в день вылета. — Она достала из кармана куртки маленький серебряный кулон и протянула его Биллу. Тот взял его и провел большим пальцем по цепочке, а затем открыл его. Внутри была маленькая фотография девушки.       Парень не знал, что ответить. Он взял ладонь девушки и вложил в нее вещь.        — Я попросила надеть его, чтобы она не скучала, — девушка резко замолчала. — Они узнали, что я никуда не лечу, и решили вернуться обратно.        Снова всхлипы. Билл знал, что она не врет. В другом случае, встречались и такие фанаты, которые врали ему о смерти своих родных, чтобы он их поддержал. В начале своей карьеры он все пропускал через себя, а потом просто выучил фразу: «Мне очень жаль», и на автомате произносил ее. Но она была не такая. Девушка действительно выглядела разбитой, потерянной и одинокой. Ей было все равно, что рядом с ней сидит Билл. Она потеряла родных. Парень прекрасно ее понимал, ведь, что было бы, если бы на ее месте оказался он? И представить страшно.        Он знал, что случаи бывают разные, но никогда не представлял себе, что ему придется слушать, да еще и быть психологом, и кому? Незнакомой девушке. Она рассказала о том, что жалеет и хотела бы повернуть время вспять. Она сказала, что хочет быть рядом с родными, что не представляет без них жизни. Она рассказала о маленькой Сьюзи, о брате-близнеце Джастине, о семейном отдыхе и о том, как провела ночь на улице. У нее снова навернулись слезы, и она замолчала, взглянув на парня. Билл сидел в убитом состоянии, будто бы каждое слово он всё-таки пропустил через себя.        — Мне очень жаль, — только и смог выдавить он из себя, а затем отвернулся. Снова эта надоедливая фраза. Но на этот раз она была искренней.        Она не понимала. Зачем он это сказал? Зачем он отвернулся? Наверное, просто дежурная поддержка. Да это было и не особо важно.        — Я... — он взглянул на нее. — Я правда не знаю, что сказать.        — Ничего не говори, — она запрокинула голову, чтобы слезы снова не начали течь из глаз. — Мне нужно было просто рассказать.        Не долго думая, парень произнес:        — Вот видишь, я же говорил, что тебе станет легче, — со слезинкой на глазах проговорил он. Она никогда не видела как плачут парни, а то, что перед ней плачет кумир миллионов — повергло ее в шок. Видели бы это его фанатки, то растерзали бы девушку на месте. Она поняла, что поделившись своей проблемой, заставила страдать постороннего. — Ты должна быть сильной, — он положил свою руку ей на плечо. — Я правда соболезную.        Парень думал, что поделившись этим с ним, ей станет легче. Но на самом деле, это было не так. Он снова заставил ее пережить события прошлой ночи.        — Я знаю, — только и ответила она.        — Откуда? — парень поднял правую бровь, слеза исчезла.        — Видно, что ты честный, — она опустила голову. Эта фраза заставила его задуматься. А сколько раз он был честен с людьми? Скольким он врал? Но у него другая ситуация: в шоу-бизнесе нет места честным. Лучше держать язык за зубами или «искренне»улыбаться.        Неярко светила луна, а небо полностью покрылось звездами. Прямо как в волшебной сказке. Правда, на эту сказку никто не обратил внимания. Девушка думала о своем. А парень... Он боялся нарушить идиллию.        Долгое время они пробыли в молчании. Только звук сверчка и шум ветра возвращал ее в реальность. А он... Билл не хотел ее бросать. Он чувствовал некую ответственность за едва знакомую ему девушку.        Так шли минуты, а затем часы...        Она сидела на скамейке и прокручивала любимые моменты и воспоминания. Правда, в конечном итоге, они все сводились в морг, где она в последний раз видела родных. Возможно, после разговора ей действительно стало легче, несмотря на то, что Биллу наоборот — тоскливо. Он был погружен в свои мысли. Думал о только что услышанной истории. О себе. Как она будет жить дальше? Куда пойдет?        Он поднялся со скамейки:        — Я скоро вернусь, — тихо произнес Каулитц, а затем оставил ее одну.        Она не поняла, зачем он это сказал. Ведь его никто не заставлял сидеть с ней и переживать ее проблему.        Снова моменты... Воспоминания... Смех брата... Плачь сестры... Улыбка мамы... Жалобы отца... Она опять переживала.        Девушка около часа ждала парня, а затем медленно поднялась со скамейки и побрела в сторону часовни...

***

      Каулитц вернулся на то место, где примерно полтора часа назад сидела девушка, и увидел, что ее там нет. Он испугался. В голове крутилось множество вопросов.       Куда она ушла?       Зачем?       Вдруг она совершила самоубийство?       Он обежал половину парка, но парень не был уверен, что она вообще в саду.        Затем он вспомнил, что девушка постоянно смотрела в сторону часовни. Билл пустился бежать. Он почему-то был уверен, что она была именно там. Парень хотел предотвратить непоправимое. Ему вспомнилось, как снимали клип Spring Niсht. Билл не хотел, чтобы конец жизни этой девушки был таким же как в его клипе.

В твоих глазах все кажется бессмысленным и пустым. Снег одиноко падает, Но ты уже давно не чувствуешь его. Ты потерялся где-то там, на улицах. Ты мечтаешь о конце, чтобы еще раз начать все сначала.

       Ему казалось, что он бежит целую вечность.       Холодный ветер ударял в лицо. Еще не высохшие лужи расплескивались от его бега. Изо рта шел пар. Признак холода.       Наконец, вдалеке, он заметил небольшую толпу людей. Они все смотрели вверх, тыкали пальцами и что-то говорили. Невозможно было разобрать.        — Она не прыгнет! — произнес какой-то парень. - Сил не хватит.        — А я думаю, что пригнет, — ответила девушка, махнув рукой в сторону знакомой Каулитца.        Не оглядываясь на людей, парень побежал внутрь часовни. Было немного странно, что его никто не узнал. Огромное количество лестниц заставили его задуматься. «А долго ли я отсутствовал, если она успела взобраться по ним?». Он снова пустился в бег. «Только бы успеть,» — эхом отдавались его мысли. Он бежал так быстро, как только мог. Билл начал жалеть, что оставил ее одну, в парке...        Ее переполняло множество мыслей. Она смотрела на скопление людей. Они все перешептывались. Даже полицейский не решался подняться наверх. Девушка была готова на последний шаг. Вдруг она заметила, как кто-то побежал внутрь часовни. Ждать долго не пришлось. Через несколько минут ее новый знакомый стоял в метре от нее. На его лице четко было написано: «Не прыгай!».        — Не делай этого! — в полголоса, пытаясь отдышаться, произнес Билл. — Ты должна быть сильной! Слезай оттуда!        Она повернулась к нему:        — Я потеряла всех, кто был мне дорог, — она повернула голову в его сторону и проговорила это со слезами на глазах. — Ты должен меня понять.        — В жизни всякое случается, — он подошел ближе. - Тебе нужно успокоиться. Дай мне руку, — он протянул ей свою наманикюренную руку, но девушка даже не взглянула на нее. — Пожалуйста, не прыгай.

Возьми меня за руку, Мы еще раз начнем все сначала.. Не прыгай.

       — Билл, — к горлу подступил комок, но она продолжила говорить, — я благодарна тебе за то, что именно ты оказался в том парке. Ведь, если бы не ты, вряд ли бы я кому-нибудь открылась. Мне нужно было с кем-то поговорить. Я хочу к родным. Я не могу жить здесь. Одна, — она стояла на краю, свесив одну ногу в воздухе.        — Ты знаешь мое имя, но я не знаю твоего, — парень попытался выиграть время и незаметно еще на полшага подошел к девушке. Он задумал схватить ее, пока она будет отвлечена, рассказывая о том, как ей плохо живется.

Я не знаю, как долго Я еще смогу удерживать тебя. Я не знаю как долго.

       — Три часа, — она полезла в карман куртки и что-то достала. Это был тот самый кулон, который девушка уже показывала ему. Она кинула его Биллу, и тот поймал. Отвлекший на кулон, он забыл о своем плане.        — Не забывай меня, — она резко развернулась к нему всем телом и сделала единственный шаг назад.        В следующее мгновение девушка летела вниз. Билл подбежал к краю, где секунду назад стояла она.        Он видел ее заплаканные глаза во время полета. Он не смог спасти ее. Через несколько секунд часы пробили три раза. Что означало только одно — три часа ночи.        Билл еще какое-то время пребывал в шоке, а затем медленно спустился вниз. Он увидел, как его знакомую положили в черный мешок. Парень подошел к телу и взглянул в ее лицо. Потерянная. Он застегнул мешок и развернулся в обратную сторону. Парень чувствовал пустоту.        Он не заметил, как наступил на что-то цветное. Убрав ботинок, он увидел фотографию: его знакомая, ее брат-близнец, сестра и родители. Он поднял находку и засунул в карман, а затем поплелся по ночным улицам. Он шел, думая о ней. Он не смог спасти ее. Не смог открыть ей глаза.        И кто просил его отойти от нее в парке? Ведь, если бы он тогда не ушел, она была бы сейчас жива.        Чувство вины никогда не покинет его. У него был шанс ее спасти. Но он его прозевал.        Опять начался дождь. Только на этот раз был теплый ливень. В течение нескольких минут от экстравагантной прически парня ничего не осталось. А сам он промок до нитки.        Идя по пустой улице, парень не заметил, как дошел до своего дома. Каулитц тихо открыл входную дверь и вошел внутрь. Его брат, развалившись на диване, с помощью пульта равнодушно переключал каналы по телеку.        — Слыхал, что случилось? — Том поднялся с дивана и взглянул на разбитого Билла. — Ты в порядке? И почему ты весь мокрый?       Билл пропустил мимо ушей вопросы брата:        — Говори, что ты узнал, — Кау-младший, скинув с себя плащ, направился к окну и сел на подоконник.        — Эм... Да только что показали, как девушка с часовни спрыгнула, — Том засунул руки в карманы своих спортивных штанов. — Ты чего такой разбитый?        — Я был знаком с ней...        — С кем? — Том сел рядом. — С ней? Откуда? Фанатка?       Билл отрицательно покачал головой. А затем принялся рассказывать историю знакомства с ней. Он ненавидел себя за то, что не смог спасти ее. Кау-старший лишь вздыхал и удивлялся. В конечном итоге, на его лице было непонятное выражение: ему было жаль ее и в тоже время он за что-то злился на Билла.        — Не вини себя, — Том поднялся с подоконника, а затем снова развалился на диване. — Ты не виноват, что у нее такое произошло.        — Нет, виноват! — в голове Билла всплыл последний момент ее прыжка. — Если бы я схватил ее, этого бы не случилось.        — В худшем случае, учитывая то, что ты весишь примерно столько же, сколько и она, ты не удержал бы ее, и вы упали бы оба! — Том взглянул на брата. — Я вообще не понимаю, какого черта ты забыл на часовне?! А если бы она и тебя с собой захватила? Ты обо мне подумал, о наших родителях?! О группе? Фанаты тоже начали бы выпрыгивать из окон своих домов, если бы узнали о твое кончине. Ты о них подумал? — Каулитц старший был в ярости. — Об их родителях? Нет, ему, видите ли, погеройствовать захотелось!        — Том, я не такой слабый, каким ты меня видишь! — Билл пытался успокоить брата.        — Тебя даже на улицу одного выпустить нельзя! — Том кипел. — Ты скрылся от папарацци, ушел с вечера. Все забеспокоились! Думали, что тебя похитили. Я думал, что с тобой что-то случилось! Потом понял, что ты с девушкой был! Уже было обрадовался. А ты приключений себе искал! — Кау-старший отчитывал его как маленького провинившегося ребенка.        — Как видишь, я в норме.        — Больше и шагу без меня не сделаешь! — Том выключил телевизор и отправился в свою спальню. — Как хоть звали-то ее?        — Три часа, — устало произнес Билл.        — Я знаю, сколько времени! Я имя спросил, — Кау-старший открыл дверь комнаты.        — Она не ответила. Сказала «три часа», и все, — Билл слез с подоконника и направился в комнату напротив.        — Вот что, дружище, забудь о ней! И больше так не делай! — Том громко захлопнул дверь. — Идиот! — послышалось где-то из-за двери комнаты брата.        Конечно, Тому легко было так говорить, ведь он не был знаком с ней. Зайдя в спальню, Билл плюхнулся на кровать и прикрыл глаза. В момент на часовне он не подумал о брате и фанатках. Это было глупо. Ведь если бы с ним и правда что-нибудь случилось, Том бы этого не пережил. А фанатки... Они закончили бы свои жизни примерно так же, как и его новая, но теперь уже мертвая знакомая. А ведь она даже имени ему не сказала.       Он достал из кармана своих джинсов ее фотографию и взглянул на нее. Жизнерадостная девчушка в желтой майке и джинсовых шортах сидела в обнимку с братом, на котором была зеленая футболка и темные джинсы, а рядом с ними сидела маленькая девочка в синем платье, с распущенными светлыми волосами. Билл понял, что это были Джастин и Сьюзи. Рядом сидели женщина со светлыми волосами, собранными в высокий хвост, одетая в легкое цветочное платье оранжевого цвета, и мужчина с темными волосами, одетый в серую футболку и такого же цвета бриджи. Они были счастливы. И кто бы мог подумать, что эти счастливые люди трагически погибнут? А она, умрет «у него на руках».       Он сложил фотографию вдвое и положил ее в тумбочку. В следующее мгновение Билл открыл серебряный маленький кулончик. Единственная вещь, которая связывала девушку и ее маму. На фотографии в кулоне отчетливо виднелись черты лица девушки: маленькое лицо, тонкая линия губ, аккуратный нос, светло-карие глаза с золотым оттенком, в которые он когда-то смотрел. Каулитц положил кулон рядом с фотографией, а затем накрыл их своей футболкой.       Билл подумал, что девушка хотела бы, чтобы последние вещи, которые были в жизни при ней, оказались сейчас у него. Она хотела, чтобы он запомнил ее как " «три часа».

***

       Эта история навсегда осталась у Билла в памяти. Он запомнил девушку как «три часа». На его глазах, шестнадцатилетний подросток, потеряв все, закончил жизнь самоубийством. Теперь каждый раз, когда наступает три часа ночи, он объявляет о минуте молчания. Правда, в тайне от Тома. Потому что тот, когда снова слышит эту историю, начинает злиться и орать на Билла. Про необдуманный поступок Кау-младшего решили умолчать. Единственное, что осталось загадкой — то, как он тогда не попал в объективы телекамер, которые засняли прыжок безыменной девушки...