Останься или уходи

Ночной холод беспрестанно крал крупицы еле ощутимого тепла. В камине слабо тлели угли. Я сидела в кресле-качалке и угрюмо глядела в оранжевые проблески угасающего огня, представляя как они, должно быть, красиво отражаются в моих глазах. Зачем я иду у тебя на поводу и позволяю втягивать себя в эту игру? Зачем снимаю комнату в дешевом дряхлом отеле на окраине страны, почти у южной границы, где редко бродит даже самая заблудшая душа? Поздняя осень рьяно атаковала здешние места, превращая ночи в промозглый, сырой, часто с сильными дождями, холод. Дрова тут были на вес золота, и выданные мне хозяином лачуги я экономила, как могла. Поежившись и подтянув вытертый шерстяной плед под подбородок, я пошарила за спиной и достала белый измятый конверт. Рядом на столе бодро горела длинная свеча. Я наклонилась вправо к свету и вытащила зачитанное до дыр письмо. «С 14 ноября жди меня в деревне Сенча, сними комнату в гостинице “Ниджи”, я появлюсь, когда смогу». Ни приветствия, ни обращения, ни подписи. Я мрачно усмехнулась и поднесла бумагу к фитилю. Пообещала хранить все его «письма», пусть даже они будут как записки, только вот зачем? Какую теплоту они несут? Где трепет? Хотя бы что-то, что могло б порадовать? Пламя тут же распространилось на листок и быстро уничтожило наспех написанный указ, оставив ожог на кончиках пальцев. Я погладила подушечки и поднесла ладонь к холодным губам. Последний раз мы виделись два месяца назад. В похожем, но более уютном месте. Он не хочет огласки отношений. Не хочет пока возвращаться в Коноху. Ему нужно время. Вот что он сказал. Как долго мне еще замерзать в продуваемой всеми ветрами комнате? Как долго скрючиваться под тонким одеялом, проклиная дешевизну номеров и жесткий как титан матрас? Зачем я иду у тебя на поводу? Моя болезненная влюбленность, а ныне моя больная любовь меня погубят. Я слишком долго терпела и ждала. И слишком быстро прыгнула в ту пропасть, что он приготовил для меня. Одна его фраза: «Я хочу остаться с тобой и не хочу искать никого другого», разрезала на спине кожу от лопаток до поясницы и высвободила со жгучей болью два огромных крыла Счастья. На них я и летала и принимала все, что он нам создавал. Такая жизнь казалась мне логичной. Потому что я старалась ее выстроить с таким сложным человеком как Учиха Саске. Однако неделю назад я поняла, что наступил переломный момент. Время редких тайных свиданий, постоянное ожидание чуда и страх остаться брошенной - должны уйти. Иначе долго я не протяну. Мне нужно сказать ему правду, нужно потребовать определенности и четкого ответа: остается он рядом или нет. Очень страшно, я не знаю чего ждать и действую наобум. Но одно я представляю совершенно ясно: каков бы ни был его ответ, узел все равно развяжется, и я обрету либо столь желанную неволю с ним, либо тоскливую свободу без него. Порыв ветра открыл внешнюю раму и громко стукнул ею о внутреннюю. Удар металлической защелки о стекло заставил вздрогнуть и бешено заколотиться сердцу. Я встала и подбежала к злополучному нарушителю покоя. Деревянный подоконник давно прогнил, закрепитель для шпингалета отщепнулся вместе с куском деревяшки и лишил опоры наружное стекло. Разбушевавшийся ветер завершил мучения хлипкого крепления и попытался прорвать оборону моей комнаты. Свет уличного фонаря вяло освещал эту часть номера, но его было достаточно, чтобы произвести кратковременный ремонт. Наспех закрепив расхлябанный шпингалет, я поглядела наружу и заметила плотную тень, шагающую по направлению ко входу в отель. Отскочив от окна, я засуетилась, начала приглаживать воротник рубашки под теплым пуловером, подтягивать удобные обтягивающие штаны и немного сползшие шерстяные носки. Мне нельзя сейчас простужаться. Я зажгла еще две свечи, проверила, отперта ли дверь, придвинула кресло-качалку поближе к столу и села в ожидании, не забыв как следует укутаться пледом. Через минуту полоска пола у порога осветилась тусклым коридорным светом. Темная фигура неторопливо вошла в номер, видимо, боясь меня разбудить. - Почему ты не спишь? – спросил как будто простуженный голос. - Ждала тебя. - Уже три ночи. - Какая разница, - пожала я плечами. – Для меня время в этом месте слилось в единый серый бесконечный час. - Я спешил, как мог. Был в другой стране. - Понятно. Обычно он делился со мной подробностями своих миссий или исследований, связанных с кланом, но на этот раз мне не хотелось их выслушивать. - Ты бледна. – Саске подошел ко мне и опустился на одно колено. – Ты нездорова? - Мне здесь неклимат. - слабо улыбнулась я, чуть зажмурившись от прикосновения его руки к моей щеке. – Я устала от местного радушия за эти два с половиной дня. - Прости, - шепнул он и потянулся ко мне с поцелуем. Соскучился. Всегда так. Ему нравится близость со мной, а в разлуке ее очень не хватает. Я ответила на его осторожную пылкость более чем сдержанно. Учиха отстранился и вопросительно поднял бровь. Глядя на него сверху вниз, на возмужавшее лицо, пляшущие блики огня в черных глазах, затаенную ласку, которую он изо всех сил старался воспитать в себе, - я почувствовала таяние льда, заморозившего мое сердце. Неспособность ему противостоять – вот то, что я любила и ненавидела в себе. Ну зачем я иду у тебя на поводу? - В чем дело? Ты плохо себя чувствуешь? - Нам надо поговорить. Он вздохнул. Я часто пыталась слегка сдвинуть Учиху в нужное мне русло, привить ему мысль о семье, о совместном быте. Я не давила на него, старалась поступать мудро и ненавязчиво. Но он ведь знает, черт его дери, что я зависима в своей любви к нему и все приму. Все вытерплю. - Дай мне еще время, Сакура. Я обещаю все наладить. Но пока что не готов. - Ты любишь меня? - Не знаю. Прости. Заметил боль в моих глазах. - Я так долго скрывался от любви, так долго ее отвергал. Я разучился любить, пойми. Однако хочу научиться испытывать это чувство снова. Я не лгу тебе. - А почему со мной? - Ты мне близка. Мне нравится твое общество. Нравится твоя стать и твой характер. Пусть раньше я этого не замечал. - Чтобы впустить в свое сердце любовь, надо чаще и дольше видеться с человеком, с которым ты хочешь ее разделить. - Дай мне время. Он вдруг откинул плед, взял меня за руку и быстрым, но аккуратным рывком поставил мое тело на ноги и прижал к себе. Немного грубым движением запрокинул мою голову, смахнул волосы с лица и стал целовать в губы, требуя все больше и больше отдачи. Я ответила. А что еще оставалось делать? Я ведь тоже истосковалась по нему. Холод в комнате стал уступать адреналину и постепенно разогревающейся крови. Страсть, с которой он напал - подавляла и подчиняла разум. Все, что вертелось у меня на языке, растворилось его ласками, подалось навстречу и закружило в урагане предвкушения и томной радости. - Научи меня, - шептал на ухо хриплый голос. – Научи любить и покажи свою любовь. Покажи, как ты ждала меня. Я вцепилась в его волосы и измучила наши губы, как он хотел, плотно прижимаясь к напрягшемуся телу и опуская свою руку на твердый живот. Мокрый плащ страшно мне мешал и одновременно охлаждал вспыхнувшую страстью голову. Я молниеносно развязала тесемки и отшвырнула противную ткань в угол комнаты. Саске усмехнулся, подхватил меня под ягодицы, посадил на себя и медленно развернул нас к кровати. - Постель ледяная, - напомнила я. – Мы там околеем. - Мы там вспотеем, - пообещалось мне. Двое тел плавно опустились на неудобное ложе, руки Учихи забрались мне под рубашку и шокировали своими ледяными прикосновениями. - Холодные, - выдохнула я, едва не рассмеясь. – Саске, ты меня заморозишь. - Извини, - со смешком ответил он и тут же посерьезнел. – А так тоже холодно? Его пальцы коснулись моих сосков, заставляя их мгновенно затвердеть и стать послушным импульсом в очереди за удовольствиями. - Стой, подожди. – я уже начала задыхаться и перехватила над одеждой его ладони. – Мне надо тебе кое-что сказать. Саске недовольно на меня посмотрел, выпрямился и присел мне на бедра, не вдавливая полностью своим весом в кровать. - Так больше продолжаться не может. В полутьме было непросто рассмотреть выражение его лица, о недовольстве мне приходилось, скорее, угадывать. - Я знаю, как будет развиваться дальнейший сценарий. Мы будем заниматься любовью, на утро снова, затем еще два полунежных дня и какое-нибудь коротенькое путешествие вместе. А потом опять разлука, твое письмо голубиной почтой недели через три и свидание в одной из затерянных и увядающих деревень, где нас никому не удастся узнать. И ты снова скажешь мне, что тебе требуется время или что наших встреч больше не будет. Что ты потерял интерес ко мне. - Я не потеряю интерес к тебе, - взвился с пол-оборота парень. - Шшш, я не договорила. Даже если твои зарождающиеся чувства перерастут во что-то существенное, и ты захочешь сделать меня своей спутницей жизни, или наоборот, навсегда изгнать из нее, это не изменит нашей с тобой ситуации. Мне показалось, что Учиха напрягся. - Я не могу и дальше так жить. В этом противном подвешенном состоянии. Мне нужна определенность. Какой бы она ни была – горькой или сладкой. - Ты говоришь так, как будто собралась ставить мне ультиматум. - Да. Ты остаешься или уходишь, Саске? Твоя роль приходящего возлюбленного мне уже надоела. - Ты пресытилась нашими встречами? – удивился он. - Никогда. – с тоской протянула я. – Я никогда не смогу пресытиться ими, мое сердце говорит, нет, просто кричит, что их всегда будет мало. - Тогда в чем дело? Почему ты не можешь подождать? – в его голосе послышались облегчение и надежда. Я приподнялась и погладила любимого по груди. - Потому что я на втором месяце беременности. Я жду от тебя ребенка. И отныне я просто катастрофически нуждаюсь в определенности и точками над «и». Я ничего не могла толком разглядеть и почувствовать. Лишь лихорадочный блеск черных жемчужин и полнейшую прострацию его состояния. Его руки все еще были под моей одеждой, уже согретые теплом моего тела. Саске сидел неподвижно, глядя мимо меня и утопая в океане собственных мыслей. Испугался? Возненавидел? Захотел уйти? Еще несколько мгновений и каменная статуя очнулась, высвободила ладони и ловко соскочила на пол. Я впилась взглядом в его фигуру, застывшую у холодеющего камина и сжала в комок свою душу. Если он сейчас приведет меня на гильотину – так тому и быть. Он заговорил спустя минуту незнакомым более низким голосом: - Почему ты так плохо натопила комнату? Где еще дрова? - Я использовала все, которые мне выдал хозяин. - Чертов жмот, - скрипнул зубами Учиха и направился к двери. – Жди, я принесу еще. Прошло около пятнадцати минут, прежде чем по номеру разлился ленивый потрескивающий шум и запах полусырых полений. Саске быстро справился с алчной главой отеля и добыл две больших охапки тепла. Когда с разведением огня было покончено, он подошел к кровати, присел на край и взял меня за стопу, больновато размяв область мышц под пальцами. - Чтоб у тебя согрелись ноги, - последовал ответ на мой немой вопрос и массаж переключился на вторую. – Ты не должна мерзнуть. Вообще, было глупостью тут замерзать, дожидаясь меня и не менять ситуацию. - Утром я бы ее поменяла. Но я запаслась теплой одеждой. Было терпимо. Наступило молчание. Учиха продолжал разминать мне ноги, витая в неведомых мыслях и умозаключениях. Вскоре эта пассивность начала меня утомлять, я выдернула стопы из его рук и аккуратно заключила в ладони его хмурое лицо. - Ты остаешься или уходишь? Принимай решение сейчас. Я выдержу. - Думаешь, я такой подлец, что смогу бросить беременную девушку? – сердито полыхнули черные глаза. - Если ты не готов к этому, то лучше брось. Я хочу выносить здорового ребенка и не травмировать его психику уже в утробе. - Конечно, не готов, но я тебя не брошу. – полуусмехнулся будущий отец. – Буду учиться по ускоренной программе. Курс молодого мужа и родителя в кратчайшие сроки. Надеюсь, ты мне поможешь. - Это не смешно, - разозлилась я. – Я не хочу тебя принуждать быть со мной. Я не беременела специально, я.. - Прекрати, Сакура, ну что за вздор. Я ни в чем тебя не обвиняю. Это случилось и это логично. В глубине души я был готов к такому повороту. - Оно и видно, - буркнула я. - Прости, что не пляшу от счастья, - развел руками он. – Однако, я даже рад, что все произошло так быстро. Я недоверчиво взглянула ему в глаза. - Хватит сверлить меня своими зелеными глазищами. Ты чего себе напридумывала? Полагала, что я сбегу и оставлю своего ребенка на черт знает кого? - Ты что имеешь в виду? – подскочила я. – Этот ребенок и мой тоже. Нет, не так. Это, прежде всего, МОЙ ребенок. И останется он со мной. В любом случае. - А нового папу ты ему искать еще не запланировала? Я рассвирепела и с силой ударила его подушкой. Саске легко блокировал удар, отобрал ее и откинул в сторону. - Я тебя придушу! – взвыла я и кинулась на него. – Ты за кого меня принимаешь?! - Ну надо же какая мученица, - заехидничал парень, пресекая мои попытки вцепиться ему в шею. – Решила, значит, рожать и воспитывать одна? Гордая брошенная женщина? - Прекрати так говорить обо мне, - силы во мне было предостаточно, а ярости еще больше. – Да, я бы воспитала одна, позволяла бы вам видеться, но унижаться бы не стала, зазывая тебя создать семью! Я повалила его на кровать и сладострастно сомкнула ладони на шее этой злой ехидны. Саске больше не сопротивлялся, лишь прожигал меня жадным взором голодного волка. От этих обжигающих очей меня будто окатило ледяной водой. Я отпрянула от своей главной печали и радости и застыла в оборонительной позиции у охотно глотающего дрова камина. - Я тебя хочу. – он резко сел и так же резко встал на ноги. – Ты прекрасна в гневе. Маленькая дикая пума. Иди сюда, позлись на меня еще. Я попятилась назад, грозя ему указательным пальцем. - Мы не договорили! - О, нет, договорили. И хватит разговоров на сегодня. Угроза стала неумолимо приближаться. - Не подходи, - взвизгнула я и схватила со стола свечу. – Иначе мне придется защищаться! Тихое «фух» и мое оружие погасло, и пока я соображала как он так быстро подскочил, меня уже схватили за талию и перекинули через плечо. - Пусти! – по его твердой как сталь спине затарабанили мои кулачки. Не сильно, конечно. Для вида. - Отпустил, - отчитался он и навис надо мной на кровати. - Саске, стоп! Сначала разговор. – моя ладонь уперлась в его губы, хотевшие найти мои. Учиха нетерпеливо убрал мою руку и легонько сдавил мою шею. - Разговоры нам не очень удаются, давай сначала как следует отметим встречу, я ведь наскучался по тебе. Приняв капитуляцию, я позволила его страсти измучить свое тело и душу. Раскрыть самые потаенные уголки своего «я», выпустить пылкие чувства наружу, отдать свою обреченную любовь, а утром, глядя на него сквозь пелену слез продолжить надеяться на, быть может, местами счастливое будущее. Зачем я иду у тебя на поводу? Потому что я слабая любящая женщина, ждущая маленькую копию, у которой будет, я уверена, такое же любящее тебя сердечко.