Буду скучать.

За окном кружит снег, снежинки в медленном танце падают на землю, покрывают легкой пеленой веточки деревьев, лавочки в парках и крыши домов. Все блестит от снега, мерцающего при свете фонарей и гирлянд. Канун Рождества. По дороге спешат домой люди после долгого рабочего дня, неся в руках огромные подарочные коробки и пакеты с покупками. Дети радостно бегают вокруг своих родителей, дергают их за рукава, заглядывая в витрины магазинов и выпрашивая все новые игрушки. Они знают, что им не откажут. Сегодня можно все, ведь Рождество – это время чудес. Белокурая девушка сидит в теплом, уютном кафе за столиком у окна. Сегодня она единственная, кто не радуется и не веселится. Она печально смотрит на всю картину, полностью уйдя в свои мысли и водя кончиком пальца по краешку бокала с красным вином. Ей не хочется пить этот терпкий напиток, потому что ее жизнь и без него горька. Месяц назад он сказал, что уходит из проекта и расстается с карьерой актера навсегда. Все смотрели на него с недоумением, не понимая, как можно отказаться от того, что приносит не только удовольствие, но и неплохой доход. И лишь она одна знала истинную причину: они с женой ждали второго ребенка, и он не мог свалить на плечи любимой женщины такой труд, да и подрастающему сынишке нужен был отец. Когда он сказал ей это, она сломалась. Больше не могла ни есть, ни спать нормально, в ужасе ожидая тот день, когда он оставит ее. Оттягивала разговор с ним, потому что знала: она не сможет без слез. Она любила его. Любила так, как не любила еще никого в своей жизни. Она ловила каждое его слово, каждое движение. Вздрагивала от его прикосновений. И просто сходила с ума, когда они целовались на съемках. Проводя с ним все вечера напролет, она только влюблялась в него все больше, и этой любви не было видно конца. Она с замиранием сердца слушала его голос, когда он пел или же просто говорил. Мягкий, такой нежный, он пробуждал столько эмоций в ней. А его акцент. Он был неповторим, неподражаем. И его нечеткое «р» притягивало только сильнее. Она любила его красные щеки, когда ему задавали неоднозначные вопросы на интервью. Белоснежную улыбку, не сходящую с его лица, иногда немного смущенную, и от того еще более притягивающую. Черные густые волосы, которые она любила растрепать каждый раз, как только он их укладывал. Просто не могла удержаться. Бесконечно-безупречные голубые глаза, похожие на лазурное море, в которых можно было утопать целую вечность, не желая спасаться. Она любила абсолютно каждую мелочь в нем: черту, линию, морщинку. Она просто не представляла без него жизни, потому что он – вся ее жизнь. Жизнь, с которой она даже не попрощалась. Не успела, потому что пряталась, боясь, что наступит эта минута. Часы в кафе бьют шесть. Через сорок минут у него самолет. И если она что-то хочет изменить, надо делать это сейчас. *международный аэропорт Ванкувера* Девушка влетает в полупустой зал ожидания, ища взглядом знакомое лицо. Никого. Объявляют окончание посадки на рейс «Ванкувер-Дублин». Неужели она опоздала? Неужели он улетит, так и не попрощавшись с ней? Около тринадцатого прохода она замечает сначала знакомую фигуру, потом и вовсе признает в ней так любимого ею ирландца. Окликнув его, она со всех ног кидается в его сторону, останавливаясь буквально в шаге от него. -Я, - она делает глубокий вдох, чтобы набраться смелости сказать все, что она чувствует, - хотела пожелать тебе счастливого Рождества. Эти слова вылетают на выдохе. Как будто бы так и надо, как будто бы это то, что она собиралась сказать. Она подделывает улыбку на лице, радостными глазами смотря на брюнета. Он делает шаг вперед и обнимает ее, прижимая к себе, проводя пальцами по ее мягким, шелковистым волосам. Она утыкается ему в шею, все еще не восстановив дыхание после долгого пути. - Я буду скучать, - тихо произносит он, заглядывая в ее зеленые глаза. – И с Рождеством тебя. Они стоят друг напротив друга, улыбаясь и совершенно не имея понятия, что говорить в таких случаях. По ее щеке медленно катится слеза, потом еще одна. Он протягивает к ней руку, своей ладонью стирая соленые капли с ее нежной кожи. - Я тоже, - одними губами шепчет она. Ему напоминают, что надо идти. Он протягивает билет и заходит в коридор, лишь в самом конце, повернувшись, дарит ей свою последнюю улыбку. Она подходит к окну. На улице все так же кружит снег, но его мерцание погасло, так же как и жизнь в ее сердце. Она прислоняется лбом к холодному стеклу, бездумно выводя на запотевшем месте какие-то узоры. Она не могла сделать этого. Не могла так просто взять и рассказать обо всех чувствах к нему. Не могла… потому что знала, что он будет винить себя в этом, будет думать, что это он виноват во всем, дав ей, может быть, необдуманные намеки, подарив ложную надежду. Она не хотела ставить его под такой удар, причинять боль, потому что любила. Не могла… потому что не знала как. Не могла… потому что, если его чувства были не взаимны, она бы не пережила этого, а если наоборот, отпустить было бы еще труднее. Хотя о каких «если» вообще может идти речь? Ведь там, в нескольких тысячах километров, его ждут жена, сын и пока еще не родившийся малыш. А здесь есть только она, та, которая навсегда останется для него просто другом. Самолет разгоняется по взлетно-посадочной полосе, поднимает шасси и взлетает в небо, унося в Ирландию ее любовь.