Капитан Малой

Когда Элфи Малой побеждает в каждой уличной драке за игрушечный совок и почти не падает с двухколесного велосипеда, отец дарит ей на вершковое восьмилетие пистолет с пулями, а мама – кукольную семью и игрушечный сервиз с пестрыми цветами на белой эмали. Едва ли не вся Гавань в тот вечер слышит, как мама ругает папу – «она же девочка, ей не нужны мальчишеские игрушки», говорит мама, а отец молчит, вжав голову в плечи, потому что в их семье от оправданий никакого толку, а с мамой лучше не спорить. Элфи тихо играет в куклы в своей комнате, затворив дверь, Элфи поит игрушечных солдатиков из нового сервиза – она не хочет обижать маму, но подарок папы все же ей нравится гораздо больше. Когда Элфи Малой в ее по-вершковому пятнадцать кто-то говорит, что у нее красивые волосы, она упрямо берет ножницы и сама же обрезает пышную рыжеватую шевелюру сначала до шеи, а потом и до верхней губы, упрямо поджатой в нить. Криво отстриженные пряди нелепо топорщатся, как иглы потревоженного в недобрый час ежа, а со спины ее теперь часто принимают за сутулого тщедушного паренька, но ведь Элфи совсем не та девушка, кого хоть чуть-чуть волнует чужое мнение. В такой прическе, сквозь зубы говорит окружающим она, плюсов гораздо больше, чем в «лохматых патлах», да вряд ли в таком случае кто-то из подвыпивших спрайтов решит поразвлечься с тобой, уведя против воли в подворотню. Элфи говорит так, - почти рычит, стиснув свои острые и совсем куньи зубы – скалится и трясет иглами-волосами - но дело, кончено, только в том, что в подворотню ее уводить никогда не пытались, в отличие от размалеванных пикси и крикливых эльфиек ее возраста – и ведь не докажешь, что это только к лучшему. Когда возраст Элфи Малой примерно сравнивается с вершковыми восемнадцатью годами, она приходит в Академию и авторитетно заявляет, что хочет стать полицейским, а если ее не возьмут в Легион, то она добровольцем пойдет в армию, чтобы крошить гоблинов на мясо. Она так и говорит – «на мясо», сердито трясет еще более короткими и кривыми иглами-волосами и старается унять дрожь в нижней губе, ходящей от нервов ходуном. Крут тогда, помнит она, особенно сильно дымит грибной сигаретой, а Виниайа хрустит пальцами и насмешливо поднимает и опускает уголки губ, но не проронит, кажется, ни слова. В Легион Элфи все-таки берут, и это тот случай, когда в ЛЕПе принимают действительно правильное решение. Элфи застегивает все ремни на форме, - туго-туго, чтобы не вздохнуть - все пуговицы, - даже ту, что под самым горлом - Элфи присягает, как и все, обязуюсь исполнять Устав и быть верной Легиону до самой смерти, пока сердце-мышца не остановится, Элфи клянется – только вот в жизни все, дело ясно, совсем не по Уставу. В свои вершковые двадцать Элфи Малой понимает, что все проблемы в этой жизни от мужчин. «Майор Крут меня ненавидит», - успокаивает она саму себя, раз за разом, ровно до той черты, когда жалость к себе не разольется по телу приятно саднящим теплом, как вытащенная наконец из пальца заноза; она успокаивает себя и находит панацею в этом знании, когда вместо благодарности или похвалы получает выговоры и тычки, как какая-нибудь нашкодившая девчонка. Это все ведь потому, что она девушка, потому что она упрямая, потому что она сама пришла и уж всяко больше маменькиных сынков била себя кулаком в грудь. Иногда Элфи думает, что и сама заслужила, что и сама отчасти виновата, но потом просто сталкивается с каменным лицом Джулиуса – и ей опять хочется выть, скаля свои куньи зубы. «Майор Крут меня ненавидит», - еле ворочая онемевшим, непослушным языком говорит она кучке таких же захмелевших спрайтов, с которыми часто выпивает в баре по пятницам после тяжелого рабочего дня. Бармен – молоденький гном, а так же общая жилетка для рыданий и бюджетная замена мозгоправу – усмехается уголком губ и молча протирает стаканы полотенцем от налипших влажных пылинок; «Повторите», - Элфи взмахивает рукой и прищелкивает пальцами, кивая на опустошенный бокал из-под очередного девчачьего коктейля, и стряхивает со своего плеча голову особенно настырного спрайта. Пить и винить в своих неудачах злое начальство почему-то всегда оказывается проще и вернее, чем думать, но когда гном за стойкой наливает еще зелья, становится уже вовсе не до этого. «Майор Крут меня ненавидит», - почти жалуется она все такой же насмешливой и мудрой Виниайе, после того как Джулиус, пуская удушающие грибные пары из чахоточной сигареты, рвет ее очередной рапорт об уходе. Виниайа ухмыляется, но молчит, Виниайю тоже ведь не назвать любимицей майора – слишком ехидная, слишком своевольная, слишком… не того пола; Элфи часто думает, какого ей самой было здесь раньше, совсем еще девчонкой – и отчего-то вовсе не может представить. «Майор Крут меня ненавидит», - просто говорит она самой себе в зеркало каждое утро, с досадой вспоминая свою фамилию, уже песком скрипящую на зубах, потому что иначе начальник к ней никогда не обращается. - Почему вы не называете меня по имени? – однажды спрашивает она у Крута, вместо того, чтобы спросить, почему он так к ней относится, специально задержавшись после получения задания. Крут хмурится и курит, Крут выпускает тускло-серые дымные клубы, взлетающие к потолку, и тяжело вздыхает, Крут мысленно аплодирует себе-руководителю, не позволяющему сократить дистанцию с этой девчонкой, не заострить внимание на ее поле, не дать… слабину. - Потому что у вас его больше нет, капитан Малой, - грибная сигарета с шипением и зловонным запахом гасится в пепельнице, наполняя ее пеплом, а Элфи вдруг почему-то кажется, что если бы сигарету тушили о ее кожу, звук был бы такой же. Она тогда просто уходит, сердито тряхнув волосами, а мир так и остается сжат до размера удушающей зловонной сигары и почти ненавистной фамилии. Она присягала, что будет здесь до последнего удара мышцы-сердца, она клялась у постели матери, что будет сильной, что не позволит никому-никому сломать ее, подавить и уничтожить - только в жизни, дело ясное, все совсем не по Уставу. …В свои почти вершковые двадцать два Элфи служит как все, остается верна Легиону и ни за что не уступит в чем-нибудь мужчине, будь то стрельба по мишеням или спасательная операция. Это не та жизнь, где можно ныть по пустякам, размазывая по лицу слезы, не то поле игры, где можно надеяться на какие-то поблажки и не те правила, которые действуют тебе на руку – изо дня в день, изо дня в день. «Майор Крут меня ненавидит», - почему-то вспоминает вдруг Элфи, еще не зная, кто именно единственный решился на переговоры с нахальным вершком Фаулом.